Убить Рудольфа

Шпрот заехал на бензоколонку заправиться и перекусить в лёгкую, мы пошли с ним вместе. Там была женщина: знаете, такую болезнь сходу не различишь, пока не начнётся приступ. Она лежала на полу перед кассой, закатив глаза, беспрерывно хрипя, белая слюна пеной валила изо рта. Это был просто ужас. Работники зала обступили её со всех сторон, а она задыхалась на глазах.

– Быстро дайте столовую ложку, – заорал я.

Нужно было успеть засунуть ложку между зубов, чтобы женщина не задохнулась.

А потом... мы купили «колы», жвачки, сигареты, заправились и покатили своей дорогой.

Однажды мы попали в место, которого не было на дорожных картах, маршрутизатора тогда ещё не придумали, а мобильная связь была уделом немногих. В городе, как мне показалось, был свой микроклимат. Тур-менеджер ошибся: там не было никаких шлагбаумов и постов. Звёздное небо образовало с землёй некий пространственный тоннель, по которому только раз в жизни можно было попасть в несуществующий город Зеро. Понятия «хостел» не существовало, а была придорожная гостиница. Строение окружали деревья, причудливо переплетающиеся кронами на самом верху. Это была ещё сталинская постройка 40 х годов прошлого века. Нас встретил администратор. Это оказался странный дом, свет погас сам собой ровно в полночь, благо на столе стояла керосиновая лампа.

Я сочиняю тексты, сидя за трофейным немецким столиком времён Второй Мировой. Прямо передо мной резная рама с овальным зеркалом. Точно такие же зеркала висят по всему коридору, подсвеченные тусклыми лампами. Тени, царапания, мяуканья, похожие на кошачьи. Вся эта чёртова мишура. Представилась администратором гостиницы, поручив своему подельнику проникнуть в номера и зарезать заезжих музыкантов. Тёмный лаз в подвал, где в морозильных камерах хранятся головы жертв банды маньяков. Но оставим это для сценария жуткого фильма.

Я всё прокручивал в голове разговор с Дэйчем, когда он в первый раз обозначил, что наша встреча не случайна. Мы сидели на его подмосковной даче в Валентиновке и пили прекрасный молотый бразильский кофе. Я только что выпустил альбом электроакустики «Лезвие радуги». Дэйч всю жизнь проработал учителем истории, но никто не сумел распознать в нём отпетого конспиролога. Никакой тайной это быть не могло. Дэйч сам зашифровался в целях конспирации дел мирового уровня.

– Слышал ли ты про комитет трёхсот? – спросил меня Дэйч.

– Нет.

– Комитет трёхсот – это основа Мирового Правительства, цель которого – установление нового Мирового Порядка. Идея их «лучшего мира» – уничтожение лишних миллиардов людей. Рок, панк-рок не были бунтом поколений против Системы. Это часть плана заговорщиков – возмутить старшее поколение и ещё раз дестабилизировать ситуацию в передовых европейских странах. Со словом «рок» в молодёжную среду пришли наркотики. Это всего лишь видимая часть айсберга.

– Можно узнать, откуда такая информация?

– Бывший сотрудник британских спецслужб Джон Колеман вёл личное расследование, собирал неопровержимые факты реальности злого умысла «трёхсот».

– Вы что, с ним так же дружелюбно беседовали, как и со мной сейчас, на этой даче? – пошутил я.

– Нет. Колеман написал книгу, которую так и назвал «Комитет трёхсот». Кроме того, существуют и другие многочисленные источники. Надо просто уметь работать с материалом и читать между строк, – без тени смущения сказал Дэйч. – Дэйв Гудман, продюссер и звукорежиссёр начала творчества «Pistols», отмечал, что Малькольм будил в людях идеи и сам при этом утверждался на своём мэссидже творить историю в мировом масштабе. Идея «фикс» Макларена, будучи членом общества, контролировать и угрожать этому самому обществу. Разве такой человек не находка для эмиссаров Тавистокского института исследований? В начале 70-х Малькольм проторил дорожку в Штаты, его коммерческие дела – все эти секс-модели и одежда в стиле «тедди-бой» – не пользовались особым спросом в консервативной атмосфере Лондона. А вот Нью-Йорк открыл ему двери прибыли и творческого фрик-настроя. По духу он был больше американцем, чем послушным британским подданным. Возможно, Игги Поп сам являлся человеком Гудзонского института, будучи 60-тидесятником и играя в известной протопанк банде на гребне молодёжных бунтов, наркотиков и отчуждения от старшего поколения, он и завербовал эксцентричного Малькольма. Не зря одним из покровителей магазина Малькольма Макларена стал Игги Поп.

– Дэйч, вы видите нити тайного заговора, – рассмеялся я.

– Разумеется. И Тавистокский институт и Гудзонский – подопечные комитета «трёхсот». Что касается Макларена, вдохновившись нью-йоркской панк-рок сценой, он решил явить миру самую оскорбительную, возмутительную банду.

– Вы думаете, парни из «Sex Pistols» знали про тёмные делишки их менеджера?

– Думаю, не знали, хотя на интуитивном уровне Джонни Роттен не считал Малькольма пятым членом группы.

– На мой взгляд, Роттен стоял особняком ото всех, –  уже с раздражением в голосе сказал я. – Дэйч, поймите, мне плевать на Макларена. Для меня «Sex Pistols» – офигенная банда на все времена.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Смердело «аццки». Битая плитка, мокрый пол. Провода были перерезаны, электричество отсутствовало, приходилось пробираться в темноте. «Боны» загнали нас в это место, охотясь за панками после «сейшена». Не мешало бы отлить. Моча, застоявшаяся внизу живота, тугой струёй хлынула мимо разбитого унитаза куда-то в тёмный угол. Да ещё Питон вкатил себе неслабую дозу, и теперь его глючило и рвало. Моя спина взмокла от бега. Было так хорошо перевести дух: пусть в темноте, в незнакомом пространстве пятиэтажки «под снос». Мне стало легче. Вымыть руки было негде, поэтому я раз пять смачно плюнул себе на ладони, с усилием потерев их. Я осветил фонариком темноту. Удалось разглядеть соседние комнаты: плюшевый рыжий мишка, зависший кверху раком на спинке стула, подтёки грязи на светлых обоях, погнутые батареи, треснутое зеркало. Вспомнилось про магическое свойство зеркал.

Среди ваших друзей могут оказаться энергетические вампиры. Если вы чувствуете, что против вас затевается недоброе, то подойдите с этим вампиром к своему зеркалу и взгляните на ваше совместное отражение: клыки на миг обнажат все его истинные побуждения, а вот «кровосос» поторопится от вас улизнуть как можно быстрее.

В антикварной лавке старьёвщика, в старых умирающих деревнях обитают старинные зеркала. Они только и ждут своего часа, чтобы попасть в ваш дом. В старых зеркалах с деревянными или бронзовыми рамами заключены души умерших людей. Такое зеркало, если его принести в дом, навлечёт проклятия. Оно на ощупь холодное, как январский лёд, и изображение в нём подёргивается рябью. Чья-то душа томится в нём, и пламя свечи, сколько бы раз вы ее не зажигали, гаснет. Единственный выход избавиться от проклятия – это разбить зеркало и провести ритуал его захоронения в полночь на заброшенном католическом кладбище.

Я задумался, и тут вдруг увидел себя как бы изнутри, как если бы смотрелся в зеркало. Кто я в отражении? Панк? Скажем так, панк-музыкант. Частенько мне говорили: «Неплохо играешь на бас-гитаре». Я своим драйвом умел «вскрывать череп», но что-то во мне переменилось. Что значит играть панк? Не уверен, не знаю… И никто не знает. История панк-революции как сломанная пружина механических часов, когда смысл тускнеет и теряет значение. Мне удавалось держаться, не скатываться в яму наркоманов и неудачников. Удавалось найти новых музыкантов в банду, вместе мы кое-что значили, и тому подтверждением стал альбом «Классовая ненависть» в двух частях.

Кое-как выбравшись из этой пятиэтажки к дороге, мы перемахнули через заграждение. За тополями, как за ширмой, располагалась бензоколонка, а вокруг в воздухе была разлита подозрительная тишина...

За всем этим скрывалась иная реальность. С 1992 по 1998 год в Россию запустил щупальца госдеп США, целью проникновения стала полная дестабилизация нашей экономики, образования, культуры. Тридцать четыре чиновника-америкоса и внедрённые в их среду несколько матёрых шпионов орудовали в Москве. Им удалось нанести урон в 2,5 раза больше, чем было потерь у Советского Союза за весь ход Второй Мировой Войны.