Страница 56 из 72
В ночь на 8 января дивизия получила боевой приказ ком-кора. В нем точно определялись участки прорыва и основные направления наступления. Полкам нашей дивизии, как и соседям, предстояло наступать на очень узких участках, не превышавших двух километров по фронту. Радовало и то, что стрелковым частям обеспечивалась сильнейшая огневая и танковая поддержка. По всему чувствовалось — удар по врагу будет мощным и, как говорится, беспроигрышным. До личного состава боевая задача не доводилась. Сделать это предусматривалось в последний момент перед боем.
Неожиданно вновь ударили морозы — злющие, под стать сибирским. Но, несмотря на это, дивизия активно готовилась к наступлению. Нерешенным оставался вопрос о разминировании переднего края — своего и противника. Особенно беспокоило то, что мины намертво вмерзли в грунт. Это затрудняло работу саперов, замедляло разминирование. На извлечение каждой мины требовалось втрое, а то и вчетверо больше времени, чем в обычных условиях. Возникла необходимость срочно предпринять какие-то радикальные меры по ускорению разминирования. Командир саперного батальона капитан Н. А. Боровой предложил делать проходы выдвижными удлиненными зарядами. Этот способ ускорял разминирование, делал его менее опасным, однако сопровождался сильными взрывами, которые неминуемо приоткрыли бы врагу тайну подготовки к наступлению. Поэтому было решено начать разминирование с началом артиллерийской подготовки, которая была рассчитана на полтора часа.
В ночь на 14 января с группой ведущих офицеров штаба я выехал на НП, расположенный на опушке леса вблизи деревни Пискарня-Дужа. На переднем крае под покровом темноты всюду шли последние приготовления к бою. Дивизионные и полковые истребители танков бесшумно выкатывали свои пушки в боевые порядки пехоты. Тягачи и грузовики подвозили к переднему краю на заранее определенные позиции тяжелые орудия и гвардейские минометы. За болотом, через которое была проложена надежная деревянная дорога, сосредоточивались тяжелые танки типа ИС, а также оснащенные противоминными тралами тридцатьчетверки.
Близилось утро, серое, пасмурное. Все вокруг заволокло густым туманом. Видимость не превышала двухсот метров. Туман создал дополнительные, непредвиденные трудности в управлении войсками, но все уже было готово к наступлению.
За три часа до начала атаки до всех бойцов, командиров и политработников был доведен боевой приказ. Одновременно в подразделениях зачитывалось Обращение Военного совета фронта, в котором впервые за время войны официально был провозглашен призыв «Вперед, на Берлин!». Кое-где состоялись предбоевые митинги.
Противник уже привык к тому, что русские, как правило, начинали наступление с рассветом или рано утром, и в эти часы был особенно бдительным. На этот же раз командующий фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский решил начинать наступление ближе к полудню.
Ровно в 12.00 14 января 1945 года началась артподготовка. Прогремел первый мощный залп, за ним второй, третий… и вскоре все слилось в единый оглушающий гул. С первыми залпами саперы приступили к своей опасной работе на минных полях. И надо сказать, они отлично справились со своей задачей. Проходы для пехоты и танков были проделаны в срок. При этом особо отличился саперный взвод во главе с младшим лейтенантом В. М. Коваленко, ветераном дивизии, выросшим на фронте от бойца до офицера.
Я прильнул к окулярам стереотрубы, чтобы сквозь туман увидеть взрывы на переднем крае обороны противника, и в этот момент взрыв огромной силы разворотил угол блиндажа НП. Взрывной волной меня бросило на землю. К счастью, все обошлось лишь небольшой контузией. В полной сохранности остался узел связи. Получил ранение и вышел из строя лишь начальник оперативного отделения штаба подполковник В. П. Оськин.
Спустя несколько минут позвонил генерал Алексеев и спросил, как ведет себя противник.
— Огрызается, — ответил я и доложил о случившемся.
— Продолжать управлять дивизией можешь? — спросил он.
— Да, конечно.
— Значит, все в порядке. Кстати, нам тоже тут досталось, — сообщил он в свою очередь.
По данным разведки в дивизии и корпусе многое знали о состоянии обороны противника. Было известно, в частности, что она состояла из двух хорошо оборудованных в инженерном отношении полос и простиралась в глубину от 25 до 30 километров. Основной узел сопротивления в пределах тактической полосы находился в Насельске. На переднем крае противник располагал довольно крупными силами пехоты, танков и артиллерии. Не учли мы, однако, того, что за два с лишним месяца позиционной обороны вражеские артиллеристы могли точно узнать месторасположение некоторых наших важных объектов, в том числе наблюдательных пунктов дивизии и корпуса. Не учли, и за эту оплошность чуть серьезно не поплатились.
Артиллерийская подготовка между тем продолжалась. Это был огневой удар огромной силы. На каждый километр фронта приходилось более трехсот артиллерийских стволов. Такого прежде не было, даже в боях на Курской дуге.
С переносом огня в глубь гитлеровской обороны стремительно двинулись вслед за огневым валом передовые стрелковые подразделения дивизии. Первыми ворвались во вражеские траншеи воины 25-го отдельного штурмового батальона майора Белохвостова и бойцы роты коммуниста лейтенанта Киреева, которые еще задолго до окончания артподготовки овладели двумя линиями траншей.
В общей сложности артподготовка продолжалась 90 минут. Снарядов артиллеристы, как было условлено, не жалели.
А когда канонада прекратилась, вступили в дело главные силы дивизии — стрелковые части во взаимодействии с танкистами и самоходчиками корпусного танко-самоходного полка.
Успех, которого можно было ожидать после столь мощной и длительной артподготовки, был достигнут не сразу. Объяснялось это несколькими причинами. Прежде всего, неблагоприятными метеорологическими условиями. Густой, почти непроглядный туман сильно мешал ведению прицельного артогня. По той же причине бездействовала и авиация. В результате многие огневые точки противника, расположенные в ближайшей глубине его обороны, остались неподавленными и оказали неожиданно сильное огневое сопротивление.
К 15 часам наша 354-я дивизия все же выполнила ближайшую задачу, овладев сильно укрепленным пунктом обороны противника — деревней Мешки. В бою за Мешки особенно отличился полк полковника А. X. Працько. Преодолевая упорное сопротивление врага, первой ворвалась на окраину деревни рота старшего лейтенанта И. Е. Зайцева, в боевых порядках которой находился парторг батальона П. Н. Алавидзе. Для парторга это был первый в жизни бой. Выдержал его Павел Николаевич блестяще. Еще до начала наступления он лично побеседовал со многими молодыми бойцами, рекомендовал им держаться поближе к ветеранам, равняться на них в атаке. В бою он поступал так и сам, а при штурме деревни Мешки в числе первых ворвался на окраину.
Признаться, мы волновались за новичков. Еще не обстрелянные, не получившие необходимой боевой подготовки — вдруг не выдержат, испугаются натиска танков и пехоты? К счастью, эти предположения оказались ошибочными. Молодые воины в бою не подкачали.
В числе первых во вражеские траншеи ворвался пулеметный расчет Сорокиных — отца Петра Ивановича и его сына Василия. В бою Василий был ранен. Сына заменил отец. А Василий тем временем, наскоро перевязав рану, уничтожил трех фашистов из винтовки отца. В санчасть он ушел только по приказу командира роты.
По инициативе агитатора 1201-го стрелкового полка майора Косолапова широкий размах получило своеобразное соревнование за установление красного флажка на отвоеванных у противника объектах. Право на установление флажка получал тот, кто первым достигал объекта. Почин был сразу же подхвачен многими воинами. Комсорг четвертой роты Галянов и командир отделения первой роты комсомолец И. Олейник первыми ворвались во вражеские траншеи и установили на брустверах красные вымпелы, что послужило сигналом для дружной и решительной атаки.