Страница 29 из 72
Каждый раз противник парализовывал действия разведчиков. Со второй половины июля им периодически устраивались крупные засады. Еще одна попытка захватить «язык» в ночь на 3 июля вновь не увенчалась успехом.
Рано утром 4 июля линию фронта перебежали два югослава — солдаты третьей роты 18-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии. Они показали, что их дивизия имеет позиции в районе Верхнее Тагино. Перебежчики рассказали, что гитлеровские войска готовятся в ближайшие дни перейти в наступление.
Необходимость узнать время начала вражеского наступления стала еще острее. Было решено в ночь на 5 июля направить в разведпоиск еще две группы — самых опытных асов разведки. В одну из них вошли дивизионные разведчики, в другую — разведчики 676-го полка.
Договорились, что продвижение к вражеской обороне обе группы начнут одновременно из первой траншеи. Одна в направлении совхозного поселка Тагино, другая — восточнее.
Для группы полковых разведчиков лейтенанта Рябушенко был предусмотрен лишь один вариант: незаметно для противника подобраться к его обороне восточнее Тагино и организовать засаду. Основой для такого варианта послужило то, что наблюдатели несколько раз примечали появление там небольших групп вражеских солдат, по всей вероятности, возвращавшихся с каких-то заданий.
Более реальная и вместе с тем более опасная задача была поставлена группе лейтенанта И. Мелешникова. Она должна была проникнуть на южный скат усиленно охраняемой гитлеровцами высоты 256,0 западнее совхозного поселка Тагино, где разведка дивизии засекла тщательно замаскированную пулеметную точку. Она-то и была избрана объектом нападения разведчиков. Не исключалась возможность встречи с гитлеровцами в нейтральной зоне. В этом случае разведчики должны были действовать в соответствии с обстановкой.
В группу лейтенанта Мелешникова вошли прославленные на всю дивизию разведчики: старший сержант парторг роты Андрей Иванов, ефрейторы Федор Семенов, Александр Гузынин, Михаил Логозинский… Всего 12 человек. Все варианты захвата «языка» предварительно отработали на местности.
В течение нескольких часов разведчики вели наблюдение за противником из траншеи 47-го стрелкового полка. Часам к девяти вечера туда пришли и мы с подполковником Бочаровым и капитаном Колесовым. Там же находился и представитель штаба армии.
Смотрю на часы. Часовая стрелка показывает двадцать два часа.
— Ну, в добрый час! Большой удачи!
Разведчики словно растворились в темноте. Мысленно представил их путь в стан врага: впереди по-пластунски ползут саперы с миноискателями, за ними — группа захвата, последний — связист с катушкой телефонного провода за спиной. «Удачи вам, ребята!»
Позвонил со своего НП командир 47-го полка Иван Иванович Карташов:
— Группа Рябушенко находится метрах в шестидесяти от вражеских окопов, на переднем крае у противника необычно много солдат и офицеров. Из глубины обороны доносится шум большого числа автомашин, лязг гусениц танков и самоходок. Кроме того, Рябушенко и его разведчики слышали автоматные очереди и взрывы гранат у высоты.
Слышали автоматные очереди у высоты и мы. Но никаких сообщений от Мелешникова не поступало. Что там случилось? Неужели опять осечка, и разведчики возвращаются ни с чем? Томительные минуты ожидания. Пять, десять, пятнадцать минут… Время, кажется, остановилось.
Разведчик дивизии Антон Перадзе.
Перед траншеей появился широкоплечий, рослый человек, в котором без труда узнали сибиряка Федора Семенова. Он тащил на спине что-то тяжелое. Перевалив через бруствер траншеи, Семенов сбросил со спины тяжелую ношу, радостно доложил:
— Задание выполнено, товарищ полковник! Фрица взяли… В минных полях. Там их человек двадцать возилось…
Вслед за Федором Семеновым вернулись и остальные разведчики со главе с лейтенантом Мелешниковым.
«Пленного взяли в минных полях, там их человек двадцать возилось, — молнией пронеслось в мозгу. — Значит, гитлеровцы проделывают проходы. Вполне возможно, через час-другой начнут атаку».
Пленного развязали, подняли на ноги.
— Допрашивайте! — приказал стоявшему рядом переводчику. — Кто он? Что делал вместе с другими на минном поле?
Пленный сразу же назвал имя и фамилию. Он солдат, саперного батальона 6-й пехотной дивизии. Вместе с другими солдатами саперного взвода готовил проход через минное поле для танков и пехоты. Затем неожиданно выпалил по-русски, с трудом подбирая слова:
— Завтра русиш капут! Орел… Белгород! — солдат широко развел руки, потом соединил их вместе, с силой сжал в один кулак. — Курск — капут!
— Спросите, когда они начинают? — поторопил переводчика.
— Пятого июля. Начало артподготовки в два часа тридцать минут. Пехота и танки уже на исходных позициях для атаки. В частях зачитан приказ фюрера о наступлении, где сказано: «Колоссальный удар, который будет нанесен утром советским армиям, должен потрясти их до основания».
Немедля связываюсь с командармом.
— Пленного ко мне! — приказал Пухов.
Два бойца с автоматами увели пленного, чтобы как можно быстрее доставить его на машине в расположение штаба армии.
Лейтенант Иван Мелешников, старший сержант Андрее Иванов, ефрейторы Федор Семенов, Александр Гузынин другие разведчики рассказали, как им удалось захватит столь ценного «языка».
Группу саперов противника они увидели первыми в нейтральной зоне. Те направлялись по неглубокой балке к переднему краю советской обороны.
Пути вражеских саперов и советских разведчиков как бы перекрестились. Причем разведчики оказались в более выгодном положении — на высотке, а гитлеровцы внизу. Лейтенант Мелешников решил внезапно атаковать вражеских саперов. Первыми открыли автоматный огонь Мелешников, Иванов, Семенов и Гузынин. Гитлеровцы были ошеломлены. Воспользовавшись их замешательством, ефрейтор Александр Гузынин метнул гранату. Несколько вражеских саперов были уничтожены. Оставшиеся в живых кинулись бежать. Лейтенант Мелешников успел одного из них свалить на землю. На помощь подбежал ефрейтор Гузынин. Вдвоем они быстро связали захваченного, заткнули ему кляпом рот и завернули в плащ-накидку. Нести пленного командир группы поручил Федору Семенову, обладавшему недюжинной силой. Остальные разведчики сопровождали его вплоть до первой траншеи полка.
Так в нашей дивизии первыми узнали точное время начала Курской битвы.
Битва
Отправив пленного гитлеровца в штаб армии, я поспешил на наблюдательный пункт дивизии, который располагался на выгодной в тактическом отношении высоте, поблизости к селу Степь. Обычно гитлеровцы часто обстреливали высоту из артиллерии и минометов. Теперь же было тихо. Ни одного выстрела.
Еще перед уходом из 47-го полка по телефону я сообщил начальнику штаба дивизии о показаниях пленного и возможном начале гитлеровского наступления. Начальник штаба немедленно созвал всех руководящих офицеров штаба. Все пришло в движение. Все торопились. Ведь до начала вражеского удара оставалось около трех часов.
В 2 часа 20 минут, ровно за десять минут до начала артподготовки врага, все линии и средства связи передали войскам условный сигнал «Солнце» — приказ о начале контрартподготовки. В полосе обороны всего Центрального фронта грянул гром сотен орудий. Только в полосе обороны 13-й армии открыли огонь по вражеским позициям, местам предполагаемого скопления живой силы и техники противника 600 орудий.
Контрартподготовка продолжалась в течение получаса. Это был поистине всесокрушающий удар. За полчаса советская артиллерия израсходовала тысячи снарядов!
Беспокоила мысль: начнет ли противник свое наступление сегодня? Достоверны ли показания взятого в плен вражеского сапера? Правильно ли оценена ситуация? Если враг намеревался начинать сражение не сегодня, а через два-три дня, тогда он все же сумеет восполнить урон. К тому же ему станут известны и демаскированные огневые точки советских батарей.