Страница 18 из 72
В тот же день меня и военкома полка срочно вызвали в Гатищенские Выселки, где располагался командный пункт дивизии. Туда же прибыли командиры и комиссары других полков, начальники отделов и служб. По приказанию подполковника Казаринова командиры построились в две шеренги.
Перед строем появился комдив полковник Слышкин. Лицо хмуро, даже кажется черным от чего-то случившегося неимоверно тяжелого.
— Слушай приказ наркома обороны СССР! — развернув листы, произнес комдив и начал читать.
Суровые, больно хлещущие строки приказа наркома обороны были обращены прежде всего к бойцам, командирам и политработникам южного крыла советско-германского фронта, к тем армиям и дивизиям, которые под натиском превосходящих сил врага с тяжелыми боями отходили к Волге, Сталинграду, к предгорьям Кавказа. Но в общих неудачах каждый из сивашцев видел и свою личную вину. Ведь отошли же от Тима и Кшени, не выстояли, оставили врагу десятки сел и деревень.
Ссылки на трудности, на отсутствие резервов, на превосходство противника в силах и средствах — не оправдание. «Стоять насмерть! Ни шагу назад!» — вот что было теперь самым главным и самым важным.
Сто семь метров под землей
На оперативной карте высота обозначалась цифрой «224». Расположенная неподалеку от деревни Мишино, в нескольких сотнях метров от берега реки Кшень, она господствовала над окружающей местностью. Имела она и еще одну особенность: на северных склонах, почти у самой ее вершины чернели стальные коробки двух сгоревших танков.
Гитлеровцы не замедлили воспользоваться сгоревшим танками и устроили в них артиллерийский наблюдательны: пункт, с которого хорошо просматривалась вся глубина обороны 676-го полка.
Полковые и дивизионные артиллеристы не раз пытались ликвидировать вражеский НП, но ни бронебойные, ни фугасные снаряды не достигали цели. Не дала никаких результатов и попытка использовать огнеметные средства. Разбомбить танк с воздуха было невозможно, так как траншеи передовой линии проходили от него метрах в ста.
В середине августа на полковой командный пункт прибыли комдив и дивизионный инженер В. П. Егоров.
Ветеран 15-й Сивашской дивизии Василий Павлович Егоров шел в ее рядах с первого часа войны. Немало сил положил он на строительство инженерных сооружений на различных участках фронта, где занимала оборону наша дивизия. Это был не только опытный инженер, но и отважный воин. В боях под Уманью, в топях реки Самары, на Донбассе не раз брал он автомат и дрался с врагом в одном ряду с солдатами.
В саду по соседству с КП состоялся разговор о том, как все-таки ликвидировать вражеский наблюдательный пункт. Пришли к единственному выводу — принять предложение Егорова: сделать под сожженные на высоте танки подкоп, заложить побольше взрывчатки и подорвать коварный НП. Для этого требовалось проложить под землей более чем стометровую галерею.
Ответственность за выполнение столь необычного боевого задания была возложена на меня, а непосредственное руководство работами поручалось командиру саперного подразделения старшему лейтенанту В. И. Корневу. К выполнению задания привлекались две саперные роты, а также некоторые подразделения полка.
Прежде всего требовалось определить, откуда вести подкоп, чтобы противник ничего не заметил. Почти всю ночь мы с Корневым ходили по траншеям, ползали по переднему краю. В конце концов наиболее подходящее место было выбрано — самая близкая от высоты траншея. На следующую ночь саперы — старший сержант И. И. Хилько и сержант П. Т. Безносенко определили точное расстояние до вражеского НП. Оно равнялось 107 метрам.
Размер галереи выбрали такой: высота 110, ширина 90 сантиметров. Метров пятнадцать саперы прорыли сравнительно легко, а дальше с каждым метром работать становилось труднее. В «забое» становилось все теснее, не хватало воздуха… А работа адская. Причем все это делалось либо лежа, либо на коленях. Саперов пришлось сменять через каждые пять минут.
Работали по двое. Но и тогда воздуха не хватало. Было решено через каждые 2–3 метра пробивать наверх специальные отверстия, своеобразные вентиляционные трубы. Однако вентиляция и после того оставалась недостаточной. Кислородное голодание и высокая температура в галерее выматывали людей до изнеможения. И так целый месяц.
Наконец к середине сентября отрывка галереи была завершена. Требовалось, однако, окончательно убедиться, действительно ли зарядная камера находится под сожженным танком, внутри которого располагался вражеский НП. Мы с Корневым проползли туда, прислушались к различным шумам наверху — топоту ног, людским голосам. Сомнений не оставалось — зарядная камера находится непосредственно под сгоревшим танком.
Той же ночью саперы перетащили в зарядную камеру взрывчатку, сделали подводку от подрывной машинки. Перед полком была поставлена задача — использовать взрыв для захвата высоты 224. Для этого выделялось два сводных отряда, по усиленной роте в каждом.
14 сентября сводные отряды заняли исходные позиции для атаки. На полковой КП прибыл комдив Слышкин. На всем участке обороны полка было тихо. Необычайно теплый для середины сентября день подходил к концу. До захода солнца оставалось несколько минут. По команде комдива повернул ручку подрывной машинки. Раздался оглушительный взрыв. Черные клубы дыма окутали высоту. Секунду спустя загремели новые взрывы. Это взлетело на воздух минное поле, окружавшее уничтоженный наблюдательный пункт врага.
С криком «Ура!» сводные отряды полка ринулись вперед. После непродолжительной рукопашной схватки высота 224 была взята.
Все последующие месяцы сорок второго года полк, как и вся дивизия, укреплял оборону, совершенствовал боевую выучку воинов, пополнялся людьми. До января 1943 года на участке дивизии было относительно тихо. Немецко-фашистским войскам, увязшим в ожесточенных сражениях под Сталинградом и на Кавказе, в ту пору было не до наступления на ливенском направлении.
1943
В тревожном ожидании
Уже несколько месяцев войска 13-й армии стояли в обороне. Противник не предпринимал в полосе армии каких-либо серьезных попыток возобновить наступление. Время от времени возникали бои местного значения, стычки между разведывательными подразделениями.
Фронтовое затишье… Еще совсем недавно каждый день передышки представлялся всем несбыточным благом. В часы затишья можно было немного передохнуть, привести себя в порядок, написать письмо домой, несколько дольше поспать, укрывшись шинелью, не спеша поесть, спокойно покурить, потолковать с соседом по окопу. А что еще нужно воину, уцелевшему в жестоком бою?
Радоваться бы только: нет боев, нет потерь. Между тем чувствовалось, что стоять в обороне всем осточертело.
— А когда все же будем наступать, товарищ подполковник? — интересовались бойцы.
Однако отвечать на эти вопросы приходилось уклончиво. Настанет время, и Красная Армия погонит врага на запад, очистит родную землю от фашистских захватчиков. Теперь же задача — ждать приказа, быть в любой момент готовыми к боям в обороне и в наступлении.
Поздней осенью сорок второго года стали поступать первые добрые вести из-под Сталинграда. Красная Армия остановила наступление врага, окружила огромную группировку немецко-фашистских войск, а зимой сорок третьего года отразила и вражеские попытки прорвать кольцо окружения. Каждое новое сообщение об успехах советских войск на Волге встречалось с огромной радостью, поднимало наступательный порыв.
Зима 1942/43 года на Орловщине выдалась исключительно снежной и морозной. Проведенное в полку тактическое учение показало, что стрелковые подразделения продвигались по снегу недопустимо медленно. А артиллерия вообще в снегу увязла.
— Надо ставить людей на лыжи, — предложил начальник штаба майор Фомин. — Без лыж трудно будет вести боевые действия, тем более наступать.