Страница 14 из 72
— Да. В первом танковом, начальником разведки. Поэтому и прибыл пораньше. А корпус в походе, через два-три дня будет здесь.
«Через два-три дня! А если противник начнет раньше? Сумеет ли дивизия сдержать его до подхода танков?»
Борис между тем продолжал рассказывать о себе. В корпус прибыл прямо из Москвы, где до отъезда работал в комиссии по ленд-лизу. Перед отъездом виделся с отцом — он приезжал в Москву по служебным делам. Отец и помог добиться направления на фронт, так как не отпускали. Писал рапорт Ворошилову. Ответ получил отрицательный. Сказали: «Комиссия по ленд-лизу тоже работает для фронта». Ну а приехавший в Москву отец добился…
Хотелось по кавказскому обычаю хорошо угостить дорогая го гостя. Приказал ординарцу поторопиться с ужином и «сообразить что-нибудь», хотя знал — возможности для угощения невелики.
— Не беспокойтесь, — сказал Борис, услышав разговор с ординарцем. — Перед отъездом из Москвы я получил приличный паек.
Он вышел из землянки к бронемашине и вскоре вернулся с двумя банками консервов, плитками шоколада, несколькими пачками сигарет. Ординарец поставил на стол полную сковородку жареной картошки и сбереженную «на особый случай» бутылку водки.
За ужином вспомнили о Грузии, о Тбилиси. Разговор то и дело перебивали телефонные вызовы. В первом часу ночи позвонил комбат И. Л. Швендик и доложил, что северо-восточнее Шолохова ясно прослушивается рев моторов, скорее всего танковых. Командир первого батальона капитан Я. П. Концедалов сообщил, что его беспокоит резкое изменение в поведении противника.
— Даже реку не освещает ракетами, как обычно, — сказал он.
— На переднем крае мертвая тишина. Не нравится нам это, — высказал свое мнение комбат И. В. Белоус.
Командирам трех батальонов тут же приказал:
— Усилить разведку. Предупредить артиллеристов. Зорко наблюдать за передним краем противника.
После ужина, не раздеваясь, прилегли на топчанах. А часа через полтора адский грохот заставил мгновенно подняться.
Началось! Часы показали 3.10. Застегивая на ходу ремень, вслед за майором Стуруа выбежал из землянки. Вокруг все грохотало, скрежетало, стонало. Противник вел мощную артиллерийскую подготовку.
— Прощай, друг! — крикнул Борис Георгиевич, подбегая к бронемашине. — Надеюсь, еще увидимся.
Машина круто развернулась и ушла в ночь. Я вернулся в землянку, чтобы управлять боем. Гитлеровцы с минуты на минуту могли форсировать Тим и атаковать позиции полка.
Увидеться с Борисом Георгиевичем Стуруа больше не пришлось. Через несколько дней стала известна печальная есть: майор Б. Г. Стуруа в бою на Тиме был тяжело ранен умер в полевом госпитале, не приходя в сознание. Он жил как герой, и погиб, как герой.
От Тима до Кшени
Пока продолжалась артиллерийская подготовка, а она длилась с неспадающим ожесточением ровно час, короткая июньская ночь подошла к концу, начался рассвет. Туман на реке быстро рассеивался. Из батальонов один за другим следовали телефонные вызовы. Первым позвонил Швендик. Он в нескольких словах доложил обстановку: на противоположном берегу реки крупное скопление танков и пехоты противника, вражеские войска готовятся к форсированию Тима в районе Зиброво и Пятино. В свою очередь командиры первого и второго батальонов с тревогой сообщили, что против их подразделений противник тоже сосредоточил значительные силы танков и пехоты.
Позже станет известно, что только на участке обороны Сивашской дивизии немецко-фашистское командование сконцентрировало три пехотные и одну танковую дивизии, обеспечив тем самым тройное превосходство в пехоте и артиллерии, шестикратное — в танках. Главный удар наносился на стыке 13-й армии с ее левым соседом 40-й армией. А как раз на этом стыке и занимала оборону Сивашская дивизия. На левом фланге 321-й полк, в центре 47-й, правее-676-й. Еще позже выяснится и главная цель вражеского прорыва — наступление на Воронеж. Вместе с начальником артиллерии полка Ковригиным перебрались на КП полка у села Кубаново.
С КП было хорошо видно, как сразу же за переносом артогня в глубь обороны на позиции батальонов двинулись вражеские танки, а за ними — пехота и мотопехота. Начался неравный, трудный бой с превосходящими силами врага. Первой подверглась атаке стрелковая рота, оборонявшая плацдарм. В последние дни она была усилена пулеметчиками. Однако при всей самоотверженности ее личного состава, проявленной при отражении первой атаки, она не в состоянии была оказать длительное сопротивление и в соответствии с планом обороны под прикрытием артогня организованно отошла на восточный берег Тима.
Немецко-фашистские пехотные подразделения незамедлительно приступили к форсированию Тима сначала в районе Шолохово, Урынок, Быстра, Красная Косорка, затем перед населенными пунктами Нижнее Долгое, Русаново, Озерки.
В шестом часу утра поступило сообщение из правофлангового батальона капитана Швендика о том, что гитлеровцы переправились через Тим в районе Зиброво, Пятино и атаковали позиции восьмой роты, которой командовал старший лейтенант С. И. Шкирко. Примерно в это же время в воздухе появилась вражеская авиация. Большие группы бомбардировщиков под прикрытием истребителей на широком фронте сбрасывали бомбы на передовые позиции и тылы войск. Казалось, что после длительной артподготовки и ожесточенной бомбардировки с воздуха все смешалось с землей, не осталось ничего живого. Так, вероятно, полагали гитлеровцы.
Командир 2-го стрелкового батальона 676-го стрелкового полка И. В. Белоус.
Преодолев реку, фашистская пехота поначалу попыталась действовать напролом, пренебрегая элементарной осторожностью. Ведя беспорядочный огонь из автоматов, пьяные гитлеровцы, как на учебных занятиях, бежали от реки к позициям полка во весь рост, предполагая, что не встретят организованного сопротивления. Однако попытки вражеской пехоты атаковать оборонительные позиции с ходу оказались безуспешными.
Вполне понятно, части дивизии, занимавшие оборону в полосе вражеского прорыва, понесли во время часовой артподготовки и бомбардировки с воздуха немалые потери, но тем не менее это не сломило решимость советских воинов держать свои позиции.
Начальник разведки 1-го танкового корпуса Б. Г. Стуруа.
Замечательный пример смелости и отваги показали бойцы и командиры восьмой роты. Выдвинутая вперед, эта рота первой вступила в бой с гитлеровцами, переправившимися через Тим. Фашисты бросили на ее позиции не меньше батальона. Однако встреченные дружным винтовочно-пулеметным шквалом, вынуждены были залечь. Когда комбат Швендик в соответствии с планом обороны решил отвести батальон на второй оборонительный рубеж, оставленный для прикрытия отхода пулеметчик сержант В. С. Чумак один в течение двух часов сдерживал натиск вражеской пехоты. Сначала он находился в дзоте. Фашисты открыли по дзоту массированный минометный огонь. Пулемет Чумака на какое-то время замолк. Но едва гитлеровцы поднялись, чтобы вновь ринуться вперед, пулеметная точка ожила. Метким огнем сержант Чумак опять заставил вражескую пехоту залечь.
Почти непрерывно атаковали гитлеровцы второй батальон капитана И. В. Белоуса. Однако батальон держался и продолжал отбивать вражеские атаки. Мужественно и отчаянно дрались воины этого подразделения. Несколько раз роты вступали с фашистами в рукопашные схватки. На подступах к оборонительному рубежу батальона чадили черным дымом два подожженных танка. Батальон держался из последних сил, но Иван Владимирович докладывал: «Пока все нормально».
В отличие от медлительного и невозмутимого Швендика комбат Белоус был человеком горячим. Но даже в самые трудные минуты боя он оставался верен себе: держаться до последней возможности и лишь только в крайнем случае, взвесив все обстоятельства, обращался за разрешением об отходе на новый рубеж. В батальоне его любили за смелость, живой, веселый характер и твердую волю к достижению цели. От подчиненных он порой требовал необыкновенной стойкости. Однако никто на это не роптал. Каждое его приказание выполнялось до конца. Свой оборонительный рубеж воины второго батальона стойко удерживали даже после того, как была утрачена связь с полком, дивизией и соседним батальоном!