Смута

   Да, вы не ошиблись, именно так я и поступил. Правда никто с криками "всех убью, один останусь" из кустов не выбегал, и размахивая оглоблей, не прокладывал улиц и переулков в толпе поляков. Наоборот, эти бандиты своего противника так и не увидели, хотя небольшое сражение и произошло, и окончилось не в их пользу. И всё благодаря Гришке Шаховскому, его золотым рукам и светлой голове.

   В лощине была устроена классическая минная засада. Правда мин у нас было немного, да и уничтожить всех поляков мы не могли, так что пришлось оставить им возможность для отступления. Но и произошедшего хватило для того, чтобы значительно ослабить удар по Старой Руссе и позволить нашим отбиться.

   Когда колонна втянулась в дефиле, сработали мины. Их было всего четыре штуки, но поставлены они были как монки, так что пронёсшийся по поверхности металлический шквал значительно проредил двигающуюся колонну. А потом сверху из кустов ударили гренадёры, и гранаты заставили даже самых отважных поляков бежать. Ну а нам осталось добить выживших, собрать трофеи - оружие, деньги, драгоценности, и уйти не попрощавшись.

   На мой взгляд, хорошая операция, так что будем искать возможность ещё раз поучить поляков русской пословице - не ходил бы ты, баран, за шерстью, не пришлось бы вернуться стриженым.

   Конец июля 1609 г., Архангельск, Трубецкой Никита

   Хороший получился кораблик, ничего сказать не могу. Конечно для нас, меня и Васильича, он совсем непривычный - мачты, реи, паруса, но по морю ходит вполне прилично. Правда, ходили мы недалеко, так, по Белому морю немного прошлись, просто для оценки возможностей кораблика. И говорю, он мне понравился. А команда буквально сразу в него влюбилась - ходкий, лёгкий в управлении, манёвренный - каких только комплиментов в его адрес я не услышал.

   Конечно, его нельзя сравнивать с кораблями нашего времени, но на таких судах, и совершались великие путешествия. Достаточно только сказать, что наш коч по своим размерам соответствовал крупнейшему кораблю Колумба, Санта-Марии, на которой тот отправился в своё первое путешествие через Атлантику и открыл, сам того не зная, Америку.

   Как бы то ни было, но у нас появился корабль, на котором мы могли перебраться в Америку. Правда, было искушение пройти не через Атлантику, а вдоль северного побережья страны и выйти сразу на Дальний Восток, но после длительного обсуждения мы с Васильичем от этой мысли отказались, хотя многие поморы постоянно ходят и в Мангазею, и до устья Енисея. Как говорится, уж лучше вы к нам, мы пойдём через Атлантику. Конечно, и этот переход через океан не станет туристическим круизом, но всё же, думаю, окажется легче полярного плавания.

   Во всяком случае, наши планы начинают принимать реальные очертания, и сама идея морского перехода даже мне, отъявленному скептику, уже не кажется маниловщиной. Конечно, всё это в моём понимании по-прежнему остаётся далеко не простой задачей. Мне понятны предстоящие проблемы во время пути, не говоря уже об освоении новых земель, но в целом задачу можно считать выполнимой, пусть и ценой огромных усилий.

   Надо честно признать, что Фёдорыч сумел всех нас заинтересовать настолько, что каждый отдавал реализации проекта все свои силы. Причём все трудились там, где с максимальной эффективностью использовали свои знания и умения, приобретённые в другом времени. Наглядным примером мог служить этот корабль, построенный местными мастерами за полгода. А чтобы это сделать, пришлось создать если не армию, то хорошо вооружённый воинский отряд. И чего это стоило остальным, занятым в осуществлении совместного плана, можно только догадываться, хотя обо всех происходящих событиях, удачах и достижениях знал каждый.

   Прав Иван - война сама себя должна кормить. И как ни странно, этому шебутному удалось воплотить в звонкую монету усилия всех остальных, точнее - создать основу для выполнения общих замыслов. И пусть трофеи, доставшиеся нам в его рейдах, купцы продают с большой скидкой, но тем не менее, у нас есть средства для осуществления своих планов. Вот и сейчас мне предстоит заказать постройку ещё четырёх подобных судов. А чтобы я это мог сделать, там, где-то под Москвой, гремят пушки, взрываются мины и гранаты, и льётся чья-то кровь.

   Правда на первом месте стоит благородная задача спасения земли русской и православной веры, но в конце концов, определяющими аргументами являются военная сила и оружие. И ведь не в первый раз такое происходит, что народу приходится отстаивать право жить по своему выбору. И стоит пройти какому-то совсем небольшому промежутку времени, как появляется очередной борец за истинные демократические ценности и права обделённых, в первую очередь себя лично.

   Эк куда меня занесло, от раздумий о будущих кораблях добрался до геополитики. Ладно, не будем о грустном, как говорится, времена не выбирают, в них живут и умирают. А помирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела.

   Август 1609 г., Устюжна, Григорий Шаховский

   Как это ни странно, но нашлось решение и по артиллерии. Правда не то, что задумывалось с самого начала, но после длительного обсуждения с Лёвой и местными мастерами мы пришли к взаимопониманию. Мы все забыли, что Устюжна была одним из центров изготовления огнестрельного оружия, в том и числе и пушек. Правда, не таких как в Москве, типа царь-пушки, но вполне подходящих для нас небольших калибров.

   Причём мастера умели делать и нарезные казнозарядные пушки. В первую очередь это были затинные пищали, или по-другому говоря, крепостные ружья, причём были у них и готовые. По сути своей, обычные казнозарядные ружья большого калибра, примерно миллиметров двадцать пять, длиной до полутора метров и весом до двадцати пяти килограммов. Почему такой разброс? А просто разные они, нет на это дело какого-то стандарта.

   И запирался у них ствол при помощи заглушки, вкручиваемой со стороны затвора. То есть стрелок выкручивал заглушку, вкладывал пулю, засыпал порох, закручивал заглушку и о-ля-ля! Гостинец для супротивника готов. И стреляли из этих пищалей на дальность не менее километра, а то и поболе. Фактически, это были не ружья, а мелкокалиберная артиллерия. Нам только оставалось приладить к такому монстру капсюльный замок, и можно курить бамбук.

   После долгих обсуждений с Лёвой такое вооружение для наших кораблей было признано вполне подходящим. Имея на борту не менее десятка таких пищалей, можно было начинать вести стрельбу задолго до того, как противник сумеет подобраться в зону поражения своих самых могучих гладкоствольных пушек. А это расстояние не превышало при самых-самых благоприятных раскладах четырехсот метров. И то подобная дистанция скорее из области фантастики, реальная дальность стрельбы - порядка двухсот метров.

   Так что десяток стрелков при достаточно высокой скорострельности и точной стрельбе могли выбить почти всю команду пирата, находясь при этом в полной безопасности. Вот и Лёва посчитал подобное ведение боевых действий вполне приемлемым вариантом, пообещал, правда, будущим стрелкам очень тяжёлую жизнь. Как говорится, тяжело в учении, легко в бою.

   Но это ещё не всё. Как оказалось, у местных мастеров есть казнозарядные нарезные пищали калибра сорок два миллиметра, их длина составляет две тысячи восемьсот шестьдесят миллиметров, вес сто пятнадцать килограммов. Запирание ствола осуществляется ввинчивающимся винградом, фактически винтовой заглушкой. В нашем понятии, это уже готовая пушка, ничего и делать не надо.

   Если уж быть точным до конца, надо сделать лафет или специальные тумбы. Именно так раньше поступали на флоте для размещения пушек, предназначенных для противоминной артиллерии. И стрелять такая пушка будет не менее чем на три километра. Так что, имея на борту две такие пушки и десяток затинных пищалей, на мой взгляд, можно отбиться от гораздо более сильного противника. И Лёва со мной согласился, но при этом потребовал, чтобы снаряды были начинены порохом.