Страница 66 из 69
недолюбливает.
Середа задумчиво барабанил пальцами по
столу:
- Не хотите говорить и не надо. Нам всё и
так известно. И про вашего племянника Артура
Виндрика, и про Арона Гольдфарба, по кличке
Золотой. Деньги из Гамбурга в дипломатическом
багаже привёз ваш сообщник Карл Краузе. За
июнь и июль вы успели «распихать» через кассы
тотализатора
не
более
сорока
тысяч.
Следовательно, на руках у вас осталось около
семидесяти пяти тысяч. Мы знаем, где они
находятся.
- Да ну? - усмехнулся немец. - Может и
адресок назовёте?
- Отчего не назвать? 3-й участок Мясницкой
части, Свиньинский переулок, доходный дом
383
инженер-капитана
Ромейко.
В
ночлежке
Бардадыма они хранятся. В подземном тайнике.
-
Ай,
да
молодцы!
-
воскликнул
Ляйхенфауст. - Не ожидал. Сознайтесь, это,
наверное, господин Лавровский всё разведал?
Очень способный молодой человек, можно
сказать талант.
Алексей, всё время тихо сидевший в
сторонке, фыркнул:
- Подумаешь, талант.
Но, честно говоря, ему приятна была
оценка, полученная от матерого мошенника.
- Но знать, господа, мало, - продолжал
Ляйхенфауст. - Надо туда ещё добраться.
- Ваш подельник Адольф Краузе, он же
Адька Бешеный, окажется сговорчивее, - заверил
его Середа.
- Сомневаюсь, ваше превосходительство,
что вам удастся разговорить Адольфа. Это вам не
курсисток истеричных, юнцов зелёных и
недоучившихся студентов допрашивать. На них,
конечно, ваш грозный вид и рык начальственный
безотказно действуют. Иные наверное даже в
штаны...
В конце концов, начальник жандармского
управления не выдержал явного издевательства и
взорвался:
- Никуда ваш Бешеный не денется!
Заговорит! Измордую мерзавца.
384
- Не верю. Вы даже меня пальцем тронуть
не осмелитесь. А германского подданного тем
более.
- Так я его подлеца неделю селёдкой
кормить стану, а воды давать не велю! Всё
расскажет и покажет. А вы на каторгу пойдёте!
Ротмистру Бердяеву было жутко неудобно
за генерала, не сумевшего сдержаться. Поэтому он
спокойным, эдаким душевным голосом сказал:
- Фёдор Иванович, его превосходительство
вас не запугивает. В соответствии с 571-й статьёй
«Уложения
о
наказаниях
уголовных
и
исправительных» вам, действительно, грозит
лишение всех прав состояния и ссылка в
каторжную работу в крепости на время от восьми
до десяти лет. Учитывая ваше болезненное
состояние, суд скорее всего заменит каторгу
заключением в крепости...
- А это ещё страшнее, - вмешался в разговор
Скандраков. - После двух-трёх месяцев одиночки
люди с ума сходят.
Ляйхенфауст примирительно улыбнулся:
- Не гневайтесь, ваше превосходительство.
Не обижайтесь, господа. Это я от страха
куражусь. Понимаю, раз попался, то придётся
ответ держать. Здравый смысл подсказывает, что
надо во всём признаваться, тогда и суд может
проявить
снисхождение...
Александр
Спиридонович, шнапса с тмином у вас,
разумеется, нет. А коньячок?
385
- Найдётся.
- Дайте. Вот выпью рюмочку для смелости и
можете начинать допрос.
Скандраков достал из несгораемого шкафа
початую бутылку мартеля и рюмку. Немец выпил
и довольно улыбнулся:
- Последняя рюмка... В крепости, как я
понимаю, меня коньяком поить не станут.
Лавровскому почему-то стало немного жаль
этого человека.
- Один мой знакомый в Петропавловской
крепости три года сидел, - сказал он. -
Рассказывал, что зимой, раз в неделю, ему давали
красное вино - врачи прописали.
- Красное? Кислятина, - поморщился
Ляйхенфауст. - Всю жизнь не любил кислое,
пресное и серое. Думаю, вы меня понимаете.
Алексей Васильевич. Жизнь должна быть яркой.
- Только не от чужой крови, - возразил
Лавровский.
- От чужой, от своей... Принципиальной
разницы в этом нет. Главное, прожить жизнь надо
так, чтобы...
Вдруг лицо Ляйхенфауста искривилось
болезненной гримасой:
- Доннер веттер! Опять этот проклятый
катар... Где мои пастилки «Виши»? Я только ими
и спасаюсь.
386
Он взял со стола, изъятую при досмотре,
янтарную коробочку, достал из неё две круглые
розовые таблетки и быстро бросил их в рот:
- Ну, вот и всё...
Пастилки «Виши», вроде всегда белыми и
восьмиугольными были, подумал Лавровский, а
это розовые... Яд!
- Фёдор Иванович! - крикнул он, срываясь с
места. - Не надо!
Но было уже поздно. Ляйхенфауст захрипел
и уронил голову на стол...
Прибежавший
полицейский
врач
сокрушённо развёл руками:
- Медицина здесь бессильна. Cardiac Arrest -
остановка сердца.
Долго стояло тягостное молчание. Наконец
его прервал генерал Середа:
- Всех нас перехитрил. Ушёл... Ну и, что
теперь, прикажите делать?
- Если Адольф Краузе не заговорит, нам
остается только одно - чемоданы паковать. Вам
давно место в Табольске приготовлено, а меня в
Енисейской губернии заждались, - Скандраков
поморщился. - Глушь несусветная... И никаких
надежд на лучшее.
- Заговорит, - обнадежил его Лавровский. -
Будет запираться, пригрозите, что отправите в
тюрьму и посадите в одну камеру с Балдохой,
Беспалым и Зеленщиком.
387
Жандармский генерал, ещё плохо знающий
московский уголовный мир, спросил:
- А это кто такие? Право слово, впервые о
них слышу.
-
Первейшие
«иваны»,
-
объяснил
Лавровский. - От надёжного человека знаю - у них
свои давние счёты с Бешеным.
- Разве они арестованы? - удивился
Скандраков.
- Нет, на свободе. Но Краузе об этом знать
ни к чему.
Приведённый на допрос Адольф Краузе
держал себя уверенно: он ни в чём не виновен, о
поддельных кредитных билетах даже не слышал.
Никаких подземный тайников в квартирах,
снимаемых в доходном доме Ромейко, почтенным
коммерсантом Гольдфарбом, нет.
- Я требую незамедлительно уведомить о
моём беззаконном аресте консула Германской
империи. Рейх не даст своего подданного в обиду.
- Хорошо, - кивнул генерал. - Сегодня
неприсутственный день, а завтра я обязательно
сообщу консулу. Вам же пока придётся посидеть в
губернском тюремном замке.
-
Надеюсь
недолго,
ваше
превосходительство? - довольно усмехнулся
немец.
- Недолго, - заверил его генерал. - Но
поскольку замок сейчас переполнен, одиночную
камеру вам предоставить не могу.
388
- О майн гот! Теснота, вонь, блохи...
- Не без этого, - ехидно улыбнулся
Скандраков. - Зато соседи у вас будут
замечательные. Крестьянин Сергей Антонов и
отставной солдат Зисман Шпингельштейн.
- Не дадут ему скучать Балдоха с Беспалым,
-
добавил
Лавровский.
-
Александр
Спиридонович, вы забыли сказать ему про
Зеленщика. Он ведь тоже в той камере.
Адольф Краузе побледнел:
-
Официально
заявляю,
что
с
вышеперечисленными лицами у меня давние
личные неприязненные отношения. Поэтому я
имею право...
Скандраков грохнул кулаком:
- Да плевать мне на твои права! Хочешь
жить - говори, а не хочешь - подыхай...
И Краузе начал давать показания...
Часа через два Адька Бешеный и жандармы
в сопровождении нескольких сыщиков и