Страница 24 из 69
- Алексей, что же ты до сих пор не
познакомил нас со своим товарищем?
Узнав, что перед ним чиновник особых
поручений при московском генерал-губернаторе,
приехавший по служебной надобности, Петион
стал официален:
- В таком случае прошу во флигель, в мой
кабинет. Там мы не будем мешать людям
веселиться.
Стены
небольшого,
со
вкусом
обставленного,
кабинета
были
увешаны
картинами,
гравюрами,
литографиями
и
135
фотографическими
портретами
знаменитых
скакунов. Рысаков Петион не любил и не
понимал, настоящая его страсть - английские
чистокровки. Увлечение это настолько сильное,
что не смотря на бурную светскую жизнь,
находил
он
время
для
составления
генеалогических таблиц, в которых решил разбить
всех верховых лошадей России по маточным
гнёздам. Дай бог ему удачи, подумал Алексей,
хорошее подспорье получится для наших
коннозаводчиков, стремящихся отвести скакунов
не хуже английских и французских.
-
Ты
только
посмотри
-
какая
восхитительная пастель! - Петион указал на
небольшую картину над письменным столом. -
Работа самого Николая Сверчкова. Не поверишь,
но мы с Георгием её на Сухаревке нашли. Сейчас
пытаюсь выяснить, что за кобыла изображена.
Судя по формам с завода Мосолова... Впрочем, вы
ведь по делу?
- И весьма неприятному, - Голиков достал
из портфеля письма. - Это поступило в адрес
вице-президента бегового общества, а вот эти
были посланы по почте пятнадцати уважаемым
беговым спортсменам и коннозаводчикам. Его
сиятельство поручил мне разобраться и доложить
ему.
Прочитав, Петион побледнел и прикусил
нижнюю губу. Алексей знал, это верный признак
ярости. Вспомнил, как несколько лет назад они
136
искали рибопьеровских рысаков, украденных
харьковскими цыганами. Именно так выглядел
Карлуша, когда выяснилось, что помощник
изюмского исправника пособник конокрадов.
Побледнел, прикусил губу, а потом схватил хлыст
и начал охаживать им продажного полицейского.
Даже на присутствие судебного следователя и
прокурора не посмотрел!
Наконец Петион обрёл дар речи:
- Каков мерзавец! И хоть бы единое слово
правды, сплошное враньё.
- И даже про женщин? - хитро прищурился
Алексей, хорошо знавший о его давней гусарской
привычке всегда совмещать служение Вакху и
Венере. Как-то Петион признался, что его
возбуждают только женщины под шафе. По
словам гусара, они в постели ведут себя
естественнее,
без
всякого
жеманства
и
притворства.
- Даже! Мы с Георгием договорились баб в
нашу холостяцкую обитель не водить. Я из-за
этого с одним своим приятелем чуть не
разругался. Племянник его завел роман с
замужней дамой. Та у себя принимать его не
может, а в гостиницу идти стесняется. Вот
Алексей Андреевич и попросил приютить
любовников на несколько часиков. А я отказал.
- Алексей Андреевич? - встрепенулся
Голиков. - Не Зарудный часом?
137
- Да, Зарудный. Мы с ним с Петербурга
приятельствуем. Наш
брат
кавалерист, в
молодости в кирасирском великой княгини Марии
Николавны полку служил. Достойный человек.
- Вы полагаете? - Голиков достал из
портфеля несколько густо исписанных листов
бумаги. - Полюбопытствуйте.
Это были собственноручные показания
содержательницы публичного дома Клары Мерц и
двух её девиц о том, что они «вечером 28 июля
1883 года под диктовку господина Зарудного
А.А., написали шестнадцать анонимных писем,
порочащих
честь
и
достоинство
графа
Рибопьера и управлшяющего его конюшней
Петиона».
Прочитав показания Петион развел руками:
- Какая грязь... И из-за такой мелочи...
Потом стремительно вскочил из-за стола:
-
Да я этого подлеца к барьеру!
Немедленно!
- Успокойся, Карлуша, - остановил его
Лавровский. - Недостойны такие мерзавцы
вызова. Да и была тебе охота из-за всякого
прохвоста под суд идти?
- Ну, так морду ему набью!
- Тогда заодно измордуй уж и Дубецкого,
Котовича, Рабутовского. Все они одна шайка.
- Вы ещё Грязнова забыли, - уточнил
Голиков. - Это, Карл Александрович, тот самый
тип, которого вам племянником Зарудного
138
представляли. Но заняться рукоприкладством в
отношении его вам, увы, не удастся. Он уже
арестован.
Петион растерялся:
- Ничего не понимаю, господа... Ладно,
Зарудный. В конце-концов, все журналисты
продажные писаки и прохиндеи. Пардон, Алексей.
К тебе и Сергею это не относится. Вы, наверное,
единственное исключение из правила... Но при
чем здесь Виктор Дубецкий? Боевой офицер,
«Георгия» имеет, человек широкой натуры. Когда
я в молодости в карты продулся, он мне безо
всяких векселей и расписок пять тысяч одолжил...
А Сашка Котович? В гвардейском флотском
экипаже служил, в кругосветку ходил... Да и
Рабутовский...
- Притом, Карл Александрович, - резко
прервал его Голиков, - что все лица о которых вы
даёте столь лестные отзывы составляют шайку
шантажистов и мошенников. Видимо для
запугивания жертв они называют её «Чёрной
бандой».
В
Петербурге
уже
ведётся
предварительное следствие, отдано распоряжение
об их аресте.
- А грязью, Карлуша, они тебя облили не из-
за мелкой обиды или природной своей подлости.
Им это потребовалось, чтобы сегодня хороший
куш на Витязе взять и в Париж смотаться.
139
- Какой куш, Алексей? - удивился Петион. -
За Витязя в тотализаторе больше чем полтора
рубля не дадут.
-
Глубоко
ошибаешься,
друг
мой.
Букмекеры вчера принимали на него ставки один
к десяти. Газеты Витязю поражение пророчат.
Почитай-ка.
Лавровский достал вчерашний номер
«Новостей дня».
- Да я этому Липскерову на бегах при всех
по его наглой жидовской роже...
- Не горячись, Карлуша. При чём тут
Абрам? Прогноз писал твой приятель Зарудный.
Он хотел ещё «Московский листок» и мой журнал
использовать, да не удалось, - Алексей протянул
Петиону статьи «По мнению знаменитости» и
«Заметки провинциального наездника», которым
благодаря ему не суждено было дойти до
читателя. - Узнаешь руку?
- Узнаю.
- Так кто к тебе сегодня в гости пожаловал?
- спросил Лавровский.
- Зарудный, Сашка Котович, Рабутовский. С
ними Серёжа Губонин приехал.
- Жирного карася они поймали, - цокнул
языком Алексей.
Сергей Губонин был сыном одного из
самых богатых людей России, железнодорожного
магната и промышленника Петра Ионовича
Губонина.
140
- А Дубецкий тоже у вас? - поинтересовался
Голиков.
- Да. Ведь он у меня уже третью неделю
живёт.
Лавровский и Голиков переглянулись.
- Все в сборе. Надо их брать, - предложил
Алексей.
- Да, самое время, - согласился Голиков, -
пока они Губонина, как липку не ободрали. Карл
Александрович,
пошлите
кого-нибудь
за
полицией.
- Зачем? - пожал плечами Лавровский. - Мы
и сами управимся.
- Но у меня с собой нет даже револьвера, -
возразил Голиков.
- Андрей Климентьевич, неужели на вас
такое сильное впечатление произвело их грозное