Страница 21 из 69
Алексей заголовок.
- А теперь прочитайте заголовок на
следующей странице.
- «Холерная эпидемия». Ну и что?
- Как это что?! Получается что новый
университетский
устав
разрабатываемый
правительством
уподобляется
холерной
эпидемии! А в прошлом номере Катков
«отличился» ещё больше. На одной полосе он
117
поставил статьи «Русский народный дух» и
«Меры против лесокрадства». Какое кощунство!
Зря её полусумасшедшей считают, подумал
Лавровский.
Какая
там
«полу»,
просто
сумасшедшая. Но вслух сказал совсем другое:
- Интересно, весьма интересно. Но следует
учесть, что «Московские ведомости» газета
политическая, а где политика там всё возможно...
А, что крамольного можно найти в таком
безобидном издании, как «Беговые и скаковые
известия»?
- Да, что угодно! И в каждом номере. На
этой неделе мне пришлось послать два письма - в
Московский цензурный комитет и духовную
цензуру.
- Куда? - искренне изумился Алексей. - В
духовную цензуру?
-
Да, да... Представляете эти, так
называемые редакторы, Лавровский и Малинин
напечатали заметку «Кардинал покрыл Мадам-
Анго». А это не что иное, как оскорбление
религии!
- Вздор. При чём здесь религия? Речь идёт о
скаковых лошадях. Притом даже не российских, а
французских.
- Эх, Георгий Порфирьевич, - сокрушённо
покачала головой старуха. - Даже такой
проницательный человек, как вы, не видит
насколько изощренно все эти, так называемые
118
писатели и журналисты ведут подкоп под устои
государства, религии, семьи...
- Вот что, почтенная Глафира Григорьевна, -
остановил её Лавровский. - Всё рассказанное
вами, действительно, представляет интерес...
- Можно я буду доносить об этом вам
лично?
- Можно, - великодушно разрешил Алексей.
- Пишите о чём угодно. А вот Лавровского и
Малинина попрошу вас забыть раз и навсегда.
- Я всё поняла. Очевидно они выполняют
ваше секретное задание... Не угодно ли чаю?
- К сожалению, неотложные дела.
Чаёвничать в обществе особы, которую
давно заждались в Преображенской больнице для
душевнобольных, не было никакого желания...
У ворот его ждал Соколов:
-
Куда вы запропастились, Алексей
Васильевич? Я уж беспокоиться начал.
- К старухе Грындиной в гости заглянул.
Зарудного у неё нет.
- А где он?
- Сейчас узнаем.
Конечно, перехватывать, а тем более
вскрывать письма адресованные одному из
руководителей российской политической полиции
дело опасное. Но сами виноваты. Нечего
связываться с мошенниками и сумасшедшими.
Алексей решительно вскрыл конверт. Никакого
119
письма там не оказалось, только старый
трактирный счёт.
- Пустые хлопоты... Поехали, Саня, в
сыскное.
Лавровский надолго умолк.
- О чем задумались, Алексей Васильевич? -
прервал затянувшееся молчание Соколов.
- О жизни, Саня. О том, как она на игру
похожа. Скажи, с тобой так бывало? Утром твёрдо
решил поставить на лошадь, не сомневаешься, что
она первой придёт. А приехал на бега, посмотрел
проездку, с приятелем посоветовался и ставишь
совсем на другую.
- Бывало. И сколько раз,- засмеялся
неунывающий сыщик. - Вот в прошлое
воскресенье, поставил не так как собирался и
проигрался вдрызг.
- Вот и я так. Хотел же сразу искать
мошенников среди знакомых Рибопьера. А потом
пообщался с графологом, побегал по редакциям и
напрочь об этом забыл... И что мы имеем в
результате? День прошёл, а воз, как говорил
дедушка Крылов, и ныне там... Ладно, сейчас
отвезём Катю на Грачёвку, заедем в сыскное и
отправляюсь я Карлушу Петиона искать.
Окинув взглядом номер - полураздетого
чернявого, лежащего на кровати; вывернутые
карманы его брюк и поддёвки; раскрытый
чемодан и раскиданные по комнате вещи;
120
бутылки и недопитые стаканы на столе - Малинин
сразу понял, что здесь произошло.
- Картина вполне очевидная, - сказал он. -
Опоили и обобрали.
-
Вот беда-то! - всплеснул руками
управляющий. - На моей памяти, в нашей
гостинице никогда такого не случалось. А я ведь
здесь без малого пятнадцать лет служу.
- Не рассказывайте мне сказки, Пармён
Петрович. Когда я в 79-м году пришёл в полицию,
то первым делом, которым мне пришлось
заниматься была смерть артельщика Опёнкина.
Помнится, ваш коридорный Сашка Сечёный тогда
чистосердечно признался, что попотчевал его
«малинкой». Пошлите лучше в участок и за
врачом.
Сергей склонился над чернявым. Нет
сомнения, это он сегодня приходил в редакцию.
Осмотрев комнату, нашёл под одним из стаканов
свернутый пополам лист писчей бумаги.
Развернув его, прочитал:
Милый Вова!
Ты молодец против овец, а против молодца
сам овца. При твоей работе пить на халяву
чревато. Передавай от меня привет Витьке-
следователю. И вообще, сявки вы, а не «чёрная
банда». Соня
Скоро вернулся сильно расстроенный
Смолин:
121
- Ох и ловкая бестия! Не на Курский вокзал
она поехала, а на Николаевский. Там сменила
извозчика... Короче говоря, упустил я её. Да ты,
Сергей Сергеевич, хоть понял с кем нас судьба
свела?
- С какой-то Соней, - Сергей подал ему
найденную записку.
- Не с какой-то, а с самой Сонькой Золотой
Ручкой, которую вся российская полиция третий
год ловит. Эх, досадно, что не признал я её сразу...
Управляющий стал упрашивать сыщика не
сообщать о случившимся в участок, не составлять
протокол.
- Я отблагодарю, - сказал он, доставая
несколько двадцатипяти- рублёвок.
- Нет, Пармён. Придётся этому делу
законный ход давать. Больно уж начальство им
интересуется... Да где доктор-то? Не дай бог
помрёт мазурик, так с меня тогда Муравьёв шкуру
спустит.
Наконец
приехал
врач
Мещанского
полицейского дома Микульский. Осмотрев
чернявого, успокоил сыщика:
- Повезло этому молодчику. В коньяк
подмешали не какой-нибудь веротрин или
хлоралгидрат, от передозировки коих люди как
мухи мрут, а старую добрую «малинку».
Понюхав стакан добавил:
- Правда для надёжности к опию и разным
травам ещё настой сигарных окурков добавили...
122
Ничего, выживет. Только раньше завтрашнего
вечера в себя не придёт.
- Адам Иванович, бога ради, сделайте что-
нибудь, - взмолился Смолин. - Нам необходимо
его как можно быстрее допросить.
- Ладно, попробую. Желудок ему промою.
Но в любом случае, раньше чем часа через три он
не очухается.
В этот вечер удача отвернулась и от
остальных участников розыска.
Рабиновичу в адресном столе сообщили:
агроном Рабутовский и отставной лейтенант
Котович, проживавшие несколько дней в
«Большой Московской гостинице», в пятницу
съехали в связи с возвращением в Петербург.
Голиков в купеческом клубе нашёл
несколько знакомых Котовича. Но все они не
знали, где он остановился.
- Он дачу в Царицыно снимает, - сказал
один.
- Не в Царицыно, а в Кусково, - уточнил
другой.
- Где живёт понятия не имею. А вот то, что
его сейчас в Москве нет знаю точно, - уверенно
заявил третий. - Лейтенант с Каншиным ещё в
пятницу на рыбную ловлю уехали. Куда-то под