Страница 18 из 69
Виктор Дубецкий воевал на Кавказе, потом
служил чиновником особых поручений при
бессарабском
губернаторе
и
судебным
следователем. За злоупотребления угодил под суд,
по приговору которого его лишили дворянства и
отправили в ссылку. Но это совсем не сказалось
на его положении в обществе. Дубецкий состоит
во всех престижных петербургских клубах,
принят в лучших домах. Страстный игрок. За
вечер ему случается выигрывать и проигрывать
десятки тысяч рублей.
Алексей
Зарудный
был
кирасиром,
чиновником особых поручений при тамбовском
губернаторе,
редактором-издателем
газеты
«Петербургский листок». В литературных кругах
его считают «одним из основателей грязной,
порнографической, шантажной прессы». Судился
за участие в подделке духовного завещания
богатого харьковского помещика Андреева.
Согласно приговора суда ему воспрещено
проживание в столичных городах. Однако он
сумел
каким-то
образом
приписаться
к
99
петербургскому мещанскому обществу и теперь
находится в Петербурге на законных основаниях.
Владимир Грязнов с юных лет привык жить
за счёт женщин. Вначале состоял на содержании у
старухи-золотопромышленницы, потом у богатой
степной помещицы. Первую ограбили и зарезали
во время поездки на прииски, а у второй украли
драгоценности и ценные бумаги на семьдесят
тысяч рублей. В обоих случаях Грязнов находился
под следствием, но был «оставлен в подозрении».
Ещё раз просмотрев бумаги, Сергей обратил
внимание на такое любопытное обстоятельство.
Дубецкий никогда не расстаётся с чёрными
чётками, а Зарудный и Грязнов носят серебряные
перстни с чёрными камнями.
В кабинет заглянул Смолин - невысокого
роста, плечистый, бритый старик в поношенном
старомодном сюртуке и картузе с лаковым
козырьком. Больше всего он походил на
камердинера из барского дома средней руки, чем
на грозу московского преступного мира.
- Спит? - тихо спросил он.
Муравьёв тут же приподнял голову:
- Привезли?
- Упустили мы его, Константин Гаврилович,
- вздохнул старый сыщик.
Полковник вскочил с дивана, как кипятком
ошпаренный:
100
- Сыщики, мать вашу так! Докладывай, как
это случилось.
- Оказывается ещё вчера вечером Чукин с
квартиры сбёг. Он частенько по ночам где-то
шлялся, поэтому хозяйка и не удивилась когда
утром к завтраку не вышел. Подождите, говорит,
вот-вот вернётся. А когда мы его комнату
осмотрели, сразу поняли - ждать нечего. Все его
вещи исчезли, один старый чемодан остался... И
вот ещё, Константин Гаврилович, никакой он не
Чукин. Я в участок заходил, так пристав Носков
сказал, что по поддельному паспорту он
проживал.
- А какого чёрта Носков его сразу не
арестовал,
если
видел,
что
документы
фальшивые?! Распустилась наружная полиция,
мать её так!
- Его попросили об этом.
- Кто?! Кто мог просить о подобном
беззаконии?!
- Разрешите доложить с глазу на глаз.
- Пустое. Сергей свой человек. Докладывай.
Смолин пожал плечами, тебе, мол, виднее:
- Николас попросил. Сказал, по вашему
указанию.
- Он один к нему приходил? - спросил
Муравьёв.
- Нет. Вместе с каким-то господином весьма
примечательной наружности: голова седая, а усы
и брови как смоль.
101
Муравьёв сразу как-то сник:
- Иди, Андрей Михайлович, отдыхать.
Муравьёв снова принялся расхаживать по
кабинету:
- Николаса я не виню. Услужливый дурак
хуже врага. Он тупо выполнял моё распоряжение
оказывать содействие Дубецкому в случае
недоразумений с наружной полицией. Но сам-то
Виктор какой мерзавец! Ему гостеприимство
оказали, а он что творит? ... И где нам теперь
искать этого Чукина?
- А он вовсе и не Чукин, - сказал Малинин. -
Грязнов его фамилия.
- Откуда ты это взял?
- Из бумаг, подготовленных для вас
Степановым.
Напрасно
вы
с
ними
не
ознакомились.
Муравьёв открыл папку и начал, сперва
бегло, а потом всё внимательнее читать. При этом
он мрачнел на глазах.
-
Ваше высокоблагородие! Чиновник
секретного
отделения
канцелярии
обер-
полицмейстера Сбруев просит принять его по
неотложному делу, - доложил Соколов.
- Проси Павла Алексеевича. Сергей, ты пока
не уезжай.
- Куда я денусь, когда погонь и перестрелок
обещанных вашей приметой, ещё не было, -
пошутил Малинин.
102
Но Муравьёв даже не улыбнулся.
В
коридоре
Малинину
встретился
невзрачный пожилой шатен в вицмундире
министерства внутренних дел.
- Добрай вечер, Павел Алексеевич.
- Здравствуйте, Сергей. Как ваши успехи?
Идёт журнал?
- Слава богу. Две тысячи экземпляров с
прошлого номера стали печатать. А как вы?
- Что я? Все одно и то же: запросы,
отношения,
рапорта,
справки...
Ничего
интересного.
Вся Москва зачитывалась воскресными
фельетонами
в
«Современных
известиях»,
подписанными каким-то Берендеем. Автор, судя
по всему, имел доступ к многим тайнам сильных
мира сего. Он не давал спуска самодурам-купцам,
зарвавшимся и заворовавшимся чиновникам и
даже духовенству. Но мало кто знал, что под
псевдонимом «Берендей» скрывается скромный
титулярный советник Сбруев.
- Сергей Сергеевич, вспомнил я на кого ваш
чернявый похож, - сказал Соколов. - Скорее всего
это Чукин, который купчиху обокрал.
- Верно. Только он не Чукин, а Грязнов.
Приехал к нам из Петербурга, где давно обирал
женщин,
прельстившихся
его
смазливой
внешностью. Предполагаю, что ярославская
миллионщица не первая его жертва в Москве.
103
Припомни, были похожие случаи за последнее
время?
Сыщик наморщил лоб, потом просиял:
- Была одна история! Только потерпевшая в
полицию заявлять не стала. Мне Марковна
говорила...
О чем говорила известная московская
сводня Матрёна Марковна Соколов рассказать не
успел.
Из кабинета вышел Сбруев.
- Сергей, полковник приглашает вас к себе, -
сказал он. - Чуть не забыл. Передайте Алексею
Васильевичу, я в восторге от его статьи о
хреновском Бедуине. Так поэтично написано!
Скажите, что ему себя в стихах попробовать надо.
- Да он давно стихи пишет, - улыбнулся
Малинин. - Только втихомолку ото всех.
Муравьёв был мрачнее тучи.
- Сегодня, проездом в Крым, в Москву мой
грозный однофамилец заглянул, - сказал он.
- Вы о прокуроре Петербургской судебной
палаты? - спросил Малинин.
-
О нём. Провизитировал он обер-
полицмейстера и нажаловался, что я формально
отнёсся к просьбе прокурора Петербургского
окружного суда о розыске Дубецкого и
Зарудного. А наш Козлов рад без памяти, ему бы
только мне напакостить. Велел провести
проверку. Выяснилось, что ответ подписан мной в
104
день получения запроса. Завтра утром Козлов
поедет
докладывать
генерал-губернатору.
Похоже, станет требовать моей отставки.
В подобные неприятные минуты Малинину
всегда вспоминалось любимое присловье старого
полицейского Аристарха Карасёва, действующее
на людей, как правило, ободряюще: