Ищу комиссара

— Кто хоть ходит-то?

Игорь бросился на свет. Дверь раскрылась пошире, он вошел в низкую, жарко натопленную комнату и огляделся. В таких помещениях Игорю бывать не доводилось. Половину комнаты занимала чисто выбеленная русская печь с высокой лежанкой, занавешенной ситцевой шторой. У стены стоял ящик с деревянной решеткой, в котором шебуршились две курицы. Острый запах птичьего помета смешивался с известковым жаром, шедшим от печки. Слева, напротив ящика, стоял кухонный стол, застланный клетчатой клеенкой. На полу лежала домотканая дорожка, она вела от порога в смежную комнату.

Женщина, впустившая Игоря, была худая сгорбленная старушка в серой пуховой шали на узких плечах.

— Здравствуйте, бабушка, — сказал Игорь. — Я бы… мне бы… Лиду!..

Старуха молча смотрела на Игоря серыми, словно выцветшими глазами, должно быть, пытаясь узнать пришельца, Игорю стало не по себе.

— Чтой-то не разберу, — сказала старуха. — Ить не Костик же ты?.. Нет. Тогда кто ж?..

Но Игорь уже не слышал ее: в проеме смежной комнаты стояла девушка. Она была все в том же глухом коричневом платье.

— Собирайся, — коротко приказал он. — Я за тобой.

— Ишь че, — пробормотала старуха. — Надолго ли?

Игорь не слышал ее.

— Знать бы, — продолжала старуха, — дак хоть бы хлебушка прикупили… Ты уж возьми, Лидуха, че осталось, хоть полбуханки, да печенюшки там, а я завтре передачку принесу… Завтре-то передачки примаете? — обратилась она к Игорю.

Девушка вздрогнула. На ее счастье, Игорь не разобрал, о чем бормотала старуха: он не слушал ее, да и был настолько далек от того, что она говорила, что все равно бы не понял. Старуха открыла рот, желая, видно, что-то добавить, но тут девушка закричала так, что вздрогнул Игорь:

— Да замолчи ты, бабка!

— Ишь че… — сказала старуха. — Я как лучше…

Девушка накинула пальто с каким-то хорьковым воротником, обула на босу ногу валенки, быстро повязала небольшой цветастый платок и посмотрела на Игоря. Он открыл дверь в сени и пропустил ее вперед.

— Куда же ты голая-то? — запричитала старуха. — Чулки бы хоть. Ишь че… Шабалин ли, как ли его… звать-то и забыла…

Девушка не знала, что Игорь на машине, однако ничуть не удивилась, когда он открыл дверцу и указал, чтоб она садилась. Подавленная свалившимся нежданно счастьем, дрожа от страха (быть может, она чувствовала, что произойдет в эту новогоднюю ночь), девушка скользнула в машину. Игорь включил передачу и попробовал осторожно тронуть машину. «Волга» дернулась и заглохла. До Нового года оставалось полтора часа.

12

Лидеру везло почти неправдоподобно: на выходе из Нюриня он остановил бортовой «Урал», направлявшийся в райцентр. Водитель рассказал, что едет по распоряжению главного механика за председателем местного комитета, которому удалось раздобыть в Верхней Кунде два ящика шампанского и пять ящиков апельсинов: в Нюрине эти деликатесы давно раскупили. У Лидера шофер ни о чем не спрашивал, говорил только сам и искренне огорчился, когда пассажир попросил высадить его у мостовиков на 137-м километре.

Балки мостовиков — их было четыре — стояли в нескольких метрах от полотна; водитель тормознул как раз напротив, Лидер выпрыгнул из кабины, и здесь ему пришлось пережить несколько неприятных минут. Из ближнего к дороге балка вышли трое (Лидер едва успел упасть и вжаться в сугроб), и одни из них окликнул какого-то Федора. Затем все трое помолчали, прислушиваясь. Ответа, разумеется, не было. Тогда другой голос заметил, что, должно быть, первому показалось. Первый возразил, как же показалось, если они все трое слышали: тормозила машина, вон огоньки, она удаляется. Они вновь помолчали, прислушиваясь, и тут третий голос заявил, что если бы Федор приехал на машине, то, верно, уж не стал бы скрываться, а давно бы отозвался. Второй согласился со столь веским доводом, и, решив, что Федора следует ожидать с нюриньским поездом, трое вернулись в балок.

Лидер выбрался из сугроба и, отряхиваясь на ходу, отбежал по дороге назад метров на пятьдесят. Здесь у откоса стоял бульдозер. Это была находка. На белом снегу человека можно разглядеть даже в темноте, но у бульдозера Лидер был в безопасности. Насколько позволяла звездная ночь, просматривалась железнодорожная колея, виден был и небольшой каменный мост по ту сторону балков.

…Блеснули инеем рельсы, в ту же секунду послышался невнятный гул. Лидер резко обернулся: от Нюриня приближался поезд…

Состав подходил так медленно и так медленно тормозил, что Лидеру на мгновение стало страшно: казалось, локомотив не дотянет даже до балков и остановится у бульдозера; тогда все пропало… Однако повыскакивавшие на насыпь мостовики навстречу поезду не спешили, и поезд все двигался, дальше и дальше, локомотив прошел балки и был уже за мостом, наконец, грохнув в последний раз на стыках, состав замер.

Из вагона напротив балков выпрыгнул человек, его встретили восторженными криками: видно, это и был долгожданный Федор; не менее восторженно стали принимать подаваемые из тамбура мешки, коробки, свертки… Конца разгрузки Лидер ждать не стал: вряд ли поезд собирался стоять здесь более 1–2 минут. Вскарабкавшись по заснеженному откосу, Лидер подскочил к неосвещенному — нерабочему— тамбуру предпоследнего вагона (впрочем, и рабочие тамбуры двух соседних вагонов были закрыты наглухо); держась левой рукой за поручень, взобрался на нижнюю ступеньку подножки, отпер трехгранным ключом дверь и, толкнув ее от себя, из последних сил перевалился через чугунную решетку. На секретку дверь заперта не была, и это спасло Лидера: не пришлось тратить еще и на этот замок драгоценных секунд, в течение которых его могли заметить. В тот момент, когда проводница 9-го вагона, из которого выгружался мостовик, глянула вдоль состава, Лидер уже захлопывал за собой дверь изнутри.

Поезд тронулся. Тщательно отряхнув от снега пальто и ботинки, Лидер попытался открыть дверь, ведущую через сцепную площадку в соседний вагон. Она поддалась. Это было как нельзя кстати: его могли принять за пассажира, возвращающегося из вагона-ресторана; еще там, стоя у бульдозера, Лидер заметил, что в ресторане были люди. Он расстегнул пальто, сунул шапку под мышку и осторожно вошел в общий. В двух крайних купе народу вообще не было; из третьего же доносились смех, возгласы и звон посуды — какая-то компания отмечала Новый год. То один, то другой из компании выходили покурить. На Лидера никто не обращал внимания.

Поезд!.. Лидер никогда не воровал в поездах, однако с железной дорогой были связаны основные, поворотные пункты в его жизни. И та бомбежка под Ленинградом, где «мессершмитты» расстреляли ослепленного шестиклассника, и тот холодный состав от Финляндского вокзала к Ладоге, и тот длинный, растянувшийся почти на месяц путь от восточного берега Шлиссельбургской губы до узловой станции в Западной Сибири, — все это были поезда.

В поезде Васька Хромов стал Лидером.

Случилось это весной 42-го, когда эшелон с эвакуированными через Ладогу ленинградцами остановили на небольшой станции Всполье под Ярославлем. По вагону пронесся слух, что вот-вот начнется выгрузка; иные же утверждали, что выгружать будут только мертвых и больных, а остальных повезут дальше. Под «больными» подразумевались те, кто уже не мог сам подняться. Но главное, как обещали сопровождающие, всем будет выдан настоящий мясной горячий суп. Час или полтора спустя, когда напряжение, связанное с такими большими надеждами, достигло предела, в вагоне появились люди в белых халатах: врач, три медсестры и пять или шесть носильщиков.

В вагоне, где ехали Кира и Васька, мертвых было двое: малявка-девчушка — никто не слышал за всю дорогу, чтобы она хоть раз запищала, и одна женщина, сухая и черная, как мумия, которую все звали «бабушкой», и лишь когда санитары выносили трупы (их положили на одни носилки), врач прочел эваколисток и нахмурился: женщине было 22 года, а девчушка была ее дочь.