Город. Книга 1

Осознавая, что продолжать находиться здесь и дальше более чем опасно, Елена бросилась к выходу из здания.

Тёмно-вишнёвая девятка стремительно двигалась в сторону районной больницы, находящейся к востоку от основной черты города.

За рулём машины находился относительно пожилой мужчина. Лицо его было нечеловечески напряжено, так, что казалось, будто любая мелочь может вывести его из равновесия.

Рядом с ним на переднем кресле сидела женщина примерно одного с ним возраста. Она, в отличии от своего спутника, эмоций не сдерживала и из её раскрасневшихся глаз текли крупные горькие слёзы.

Эта была супружеская пара, спешащая в реанимационное отделение районной больницы, куда, после чудовищной автокатастрофы, поступил их сын — Антон. Они уже знали, что его невеста Вероника, (их свадьба была назначена на следующий месяц), погибла. Врачи сразу же предупредили их о том, что состояние, в котором находился их сын, критическое, но если он вдруг всё же придёт в себя, то они настоятельно потребовали от них того, чтобы они ни в коем случае не упоминали о гибели его девушки. Если же он сам будет настаивать на том, чтобы ему сказали, где находится Вероника, ответить, что с ней всё в порядке, но пока она проходит обследование в Областной Кемеровской больнице.

Чудовищное известие застало их в тот момент, когда они были на даче расположенной в одном из дачных посёлков вблизи новой трассы на Кемерово. Бросив все дела, они поспешили к сыну.

На дорожках идущей вдоль дороги в данный момент царило нехарактерное для этого времени оживление, но супруги, всецело погружённые в тревожные мысли, сейчас вряд ли могли обратить на это внимание. И даже то, что многие прохожие вели себя далеко не адекватно, не могло их насторожить.

В этот момент на дорогу неспешно вышел человек. Он стал медленно и неуклонно двигаться навстречу транспортному средству. Он очень сильно хромал, так как его правая нога оказалась значительно короче левой. На первый взгляд невозможно было определить даже пол этого существа, так как тело его практически целиком было туго перебинтовано. И только мать, бросив случайный взгляд на прохожего, смогла угадать в этом, запеленованном, как мумия, существе, своего ребёнка.

— Антон! Антон! — закричала она. — Павел остановись — это же Антоша!

Павел Андреевич, прикинув рост и телосложение, тоже начал признавать в нём родного человека.

Потрясённая и несказанно обрадованная внезапной встречей с живым и здравствующим сыном, мать едва прислушалась к тревожному голоску, рвавшемуся из её подсознания, который настойчиво твердил о том, что человек, находившийся на грани жизни и смерти, едва перенёсший сложнейшую операцию, исход которой не брались определить даже высококвалифицированные врачи, просто не может сейчас находиться на улице.

Однако мысль эта была слишком незначительной по сравнению с эйфорией вызванной появлением их сына, которого они уже почти не чаяли увидеть живым.

Отец остановил автомобиль и отварил дверцу, при этом на его глаза навернулись слёзы.

Без щемоты в сердце он не мог смотреть на то, что случилось с его сыном.

Антон подошёл почти вплотную к автомобилю и только тогда Павел Андреевич понял причину толь сильной хромоты. Ступни, которой раньше завершалась голень, теперь не было, и Антон чередовал шаги здоровой левой ноги и культи правой.

Отец в ужасе открыл рот в беззвучном вопле, а в следующий миг Антон уже был в автомобиле…

Оказавшись во внутреннем дворе, Алексей увидел то, чего не мог разглядеть из окна своей съёмной квартиры, выходившей на проспект — это был густой столб дыма, лениво тянущийся к небесам. Похоже, что пожар, разбушевавшийся где-то в районе старых кварталов, был весьма сильным, так как виден он был даже отсюда с окраины третьего микрорайона.

Однако и без этого пожара на улице было на что посмотреть. Такого хаоса, который сейчас царил на дорогах, ему не доводилось видеть никогда: сотни машин со следами столкновений, а некоторые и вовсе перевёрнутые, в полном беспорядке были брошены, как посреди проезжей части, так и на тротуарах, а так же там где он их и вовсе не ожидал увидеть — некоторые автомобили стояли на детских игровых площадках, другие, сминая зелень, вылетели на цветники, и теперь стояли на цветочных клумбах, третьи уткнулись в стены домов. Как раз одна из таких машин заклинила собой дверь подъезда и теперь из небольшой щели безжизненно свисала чья-то окровавленная кисть.

Кроме руки этого несчастного Алексей не увидел ни единого намёка на присутствие здесь ещё каких-нибудь людей, и это было странно, так как с другой стороны дома обозреваемой им из окна жизнь просто кипела.

Алексей, словно околдованный, медленно шёл по улице, впитывая в себя всё новые и новые нереальные картины произошедшего, до неузнаваемости преобразившие его родной город.

Откуда-то слышались отчаянные вопли о помощи, но Алексей, находившийся в состоянии глубокого потрясения, вряд ли их осознавал, как что-то за чем стоит конкретная личность, остро нуждающаяся в чьей-то помощи, скорее все эти звуки он воспринимал как необходимый фон ко всему тому, что сейчас творилось на улице.

Алексей чувствовал некую отстранённость, оторванность от окружавшей его действительности, словно всё это, было кадрами некоего фильма, который он увлечённо смотрел, и происходящее на этом гигантском экране не коим образом не могло отразиться на его собственной жизни.

Впрочем, ощущение это пробыло с ним не долго, по крайней мере до того момента, когда он вышел из квартала и на него обратились сотни пар голодных глаз.

Пробежав мимо автостоянки, Елена оказалась посреди высокого бурьяна. Она вряд ли смогла объяснить вразумительно, почему, вместо того чтобы побежать в город и искать спасение там, она как героиня тупого ужастика, кинулась на пустырь, раскинувшийся сразу за зданием гостиницы. Скорее всего, Елена вообще не задумывалась над тем, что делает в тот миг. Всё вышло спонтанно и довольно глупо, и это не могло её не разозлить.

Елена, уже было, хотела исправить свою ошибку и повернуть обратно, но сзади уже замаячила фигура безумного бармена. Он, как и прежде, безошибочно определял её местонахождение, только теперь на открытом пространстве его продвижение не сдерживали завалы из мебели, как это было с ним в баре. Каким образом у него это вообще получалось, Елена не представляла: был ли у него безупречный слух, или он чувствовал её по запаху. В принципе, для Елены всё это было не столь важно — главное, что он постоянно двигался туда же куда. В конечном итоге она и это навело её на одну интересную мысль.

Пробежав по траве метров тридцать, она оказалась на узенькой асфальтированной дорожке, которая идеальной прямой рассекала поле. Насколько она знала, эта дорожка вела к расположенной метрах в восьмистах отсюда больнице психохроников. Этого здания отсюда видно не было, да оно и не было ей нужно — всё, что ей было необходимо, оказалось практически у неё под носом. Вдоль всей протяжённости дорожки через каждые 20 метров стоял деревянный столб линии электропередачи. Встав так, чтобы столб оказался на одной прямой между ней и преследователем, Елена замерла в ожидании.

Она едва не взвизгнула от восторга, когда бармен на полном ходу врезался в преграду, после чего его тело отбросило на пару метров назад.

Выяснилось, однако, что радость Елены, похоже, была преждевременной. В воздухе всё ещё висел гулкий звон, возникший в глубине дерева в момент столкновения, а парень уже вновь был на ногах, и как ни в чём не бывало, продолжил преследование, и, похоже, что нос, размозжённый при ударе о столб, совершенно его не беспокоил.

Испытывая довольно неприятное чувство досады, Елена вынуждена была вновь спасаться бегством.

Конечно, те многие часы тренировок, проведённых в спортзале, когда она приводила своё тело в идеальное состояние, сейчас здорово ей помогали, но тот бешеный темп, который задавал безумец, Елена, к своему великому сожалению, вряд ли смогла бы поддерживать слишком долго. Кроме того, обернувшись назад, она была, более чем неприятно, удивлена, обнаружив, что, кроме безумного бармена, её стремительно нагоняют ещё с десяток силуэтов, и они явно бегут не для того, чтобы придти ей на помощь в трудную минуту.