Люди и боги

— Знаешь, а я кажется, понял, почему началось Великое Восстание вашего шамана!

— Он не наш.

— Ваш. Он — человек. Как и все вы. Да-да, я знаю, что все вы в прошлом люди. И этот… Этьен… Я вообще не понимаю, каким он боком богом числится при таких раскладах! Ну, да не важно.

— Ну, и почему же оно началось? — усмехнулась ангел, перескакивая тему, слегка добавив покровительственные нотки в голос.

— Не «почему», скорее «с чего». С такого же грустного ангела, разочаровавшегося в своей Конторе, и захотевшего что-то в мире изменить. И человека, могущего изменить это самое «что-то».

Я представил себе обрыв, сияющего белым пламенем Сына Зари, правую руку местного бога, творца, стоящего на краю, величаво взирающего на весь ужас, творящийся внизу, на планете. Причем ужас и боль представляли собой черный бесконечный океан, волны которого разбивались о края обрыва, и бессильно откатывались назад, чтоб вновь и вновь повторить попытку. А ангел стоял и смотрел на все печальным взглядом. Смотрел лишь до поры, пока не увидел Его, Невидимку со способностями и амбициями, дерзнувшего доказать, что может что-то изменить, перевернув данные свыше, иной сверхрасой, законы. Что было потом — представлял смутно, но только союз этих двоих мог привести к Великому Восстанию. Ибо шаман — всего лишь человек, и без помощи неких небесных «коллаборационистов» не мог бросить вызов Небу.

— Ты идеализируешь Люцифера. Даешь необоснованную оценку событиям, о которых не имеешь представления. — Консуэла обернулась и обиженно посмотрела мне в глаза. — Скажи, разве я совершила грех гордыни, что сравниваешь меня с ним? Ты зол на некоторых… наших иерархов, — сформулировала она, — но разве я не делаю для тебя всё, что в моих силах?

Ее глаза были такими… Чистыми, грустными и искренними… И мне стало стыдно.

Да, Контора меня подставила, но при чём здесь она? Именно она вытащила меня, не дала сорваться в безумие. Зачем же сижу, и, как последний штопаный предмет на букву «г», выливаю злость на неё? Раз процесс моего взросления начался, значит, нужно продолжать его, и для начала учиться давать событиям верную оценку.

— Извини. Я не хотел. — Я вздохнул и перевалился на другой локоть. Голова почти прошла, но теперь я ощущал внутри себя огонь. Яркое пламя, разъедающее душу. И приходилось изо всех сил, буквально до дрожи в конечностях напрягаться, сдерживая его, не давая разрастаться и охватить пожаром тело и разум. Пытаясь отвлечься, заглушить боль этого пожара, я отвернулся. Вдали, с противоположного конца дороги показался трактор с груженым сеном прицепом. Остановился. Водила вылез из кабины, внимательно оглядел горящие машины, затем, видимо, заматюкался, и полез назад. После чего трактор развернулся и помчался назад, оставляя за собой пыльный шлейф и рассыпая заботливо уложенное в прицеп сено.

— А если б ты меня не вытащила? — спросил после долгого раздумья. Пусть так, но мне надо определиться, могу ли ей доверять. Вдруг завтра Контора прикажет меня убить? Она убьёт?

— Но ведь вытащила же! — сухо ответила ангел. Вновь маска безразличия на лице.

Что детка, на тормозах хочешь все спустить? Не получится! Всё, некий незримый барьер сегодня пройден, я ступил на очень опасную дорогу, и возврата не будет. Теперь или ты со мной и мы работаем, как партнёры, доверяя друг другу, или adios amiga! Не нужен мне такой ангел, на которого я не могу в трудную минуту положиться. Лучше уж вообще без ангела! А что, «свободная душа» — не так это и плохо!

— Элл, зачем это им нужно? Для чего они это сделали? — я почувствовал в голосе властные нотки. Я не просил, я требовал объяснений. Она с интересом обернулась, оглядывая меня через прищур, и задумалась. Думай, думай, сеньора! Хорошо подумай! Игры закончились. Теперь я сам в состоянии о себе позаботится. Если что — справлюсь и без тебя. — Они что, были так свято уверены, что у тебя получится не дать мне соскользнуть? — продолжил давить я.

Пауза.

— Что-то вроде этого, — скривилась она. Так, похоже, не понимает. Ну что ж, как сказал незабвенный прокуратор Иудеи, я умываю руки. Даю десять секунд, встаю и ухожу. И блокирую её канал. Мне эти игры в секреты надоели!

— Хорошо. — Ангел словно прочла мысли и просверлила глазами насквозь, проверяя на прочность. Достоин или не достоин? Я взгляд выдержал. Что ж, приступим:

— Да, они так считали, — начала Консуэла. — А еще считали, что у тебя нет выбора, светлым ты не станешь. А я, Миш, твой хранитель, я обязана защищать тебя в ЛЮБОЙ ситуации. Доволен?

— А Эльвира…

— А Эльвира хочет чужими руками жар загрести! — резко одернула ангел. — Какие ЕЩЁ остались непонятки?

Я задумался. Все гораздо сложней, чем казалось. Ох, уж все эти интриганы!

— У нее глаза были… Искренние!…

— Она демон, Мишенька. И ты об этом постоянно забываешь.

— А я — Темный Мессия! — взорвался я. — Пусть не до конца, но эти гребаные адские снежинки меня слушаются! Они во мне, понимаешь? И теперь я просто трясусь от желания их использовать! Как нарк на игле, хочу и хочу, постоянно! Выпустить из себя эту гадость, забыться в огне безумия! Это-то ты понимаешь, ангел хренов?

Ответом мне была легкая ироничная улыбка.

— И почему не используешь? — промурлыкала она. Запал тут же угас. Вот стерва! Профессиональная стерва-психолог! А я-то считал ее безобидной(почти) овечкой!

— Потому что! — зло буркнул я, понимая, что раунд за ней.

— Потому что держишься! Страдаешь, но держишься! — теперь в наступление перешла она, с каждым словом поднимая и поднимая тональность. — Потому, что сила воли заработала в кои-то веки! А кто, Мишенька, думаешь, в рай попадает? Такие вот лохи, которые ничего в жизни не сделают, у которых всё на блюдечке? Или которые дерутся, всю жизнь дерутся за свою совесть, не позволяя совершать себе плохих поступков, когда без них, кажется, вообще не проживешь?

Нет, Миша! Рай заслужить надо! Силой воли, силой духа! А она у тебя от безделья мхом заросла! А вот теперь, когда она под нагрузкой, когда тебя изнутри съедает адский огонь, попробуй докажи, что достоин! Что можешь остаться человеком! Вот такая у нас политика!

Она отвернулась, гневно сощурив брови. Шах.

Я отупело смотрел и не знал, что ответить. Испытание. Для них это всего лишь испытание. Да, неисповедимы пути этой конторы! До такого бы я просто не додумался. Первый раз в жизни жалею, что так и не прочёл бабулину библию, которая лежит на самом видном месте…

— А если не выдержу? — робко спросил я. — Если сорвусь?

— То станешь демоном во плоти, Темным Мессией, антихристом. Вариантов масса, но все они тебе не понравятся. Еще вопросы есть?

Вопросов не было.

— Закат кровавый. Что-то будет. — Я приложил руку козырьком. Да, солнце и впрямь багровое, страшное, но при этом по-своему непередаваемо красивое. И глядя на него, я почему-то подумал, что в мире появилась ходячая бомба замедленного действия. А взорвётся она, или не взорвётся — зависит от моей выдержки. А мне, если хочу остаться собой, придется воевать по старинке, обычным оружием. Орден пока ещё не знает об этом, значит, у меня есть фора, шанс проскочить куда-нибудь и спрятаться. Ближайшие несколько часов атаковать они не рискнут, пока более крупные силы не подтянут. А значит, действовать надо быстро.

Настя была заботливо уложена на заднее сидение и пристёгнута ремнями безопасности. Она еще была без сознания, но щёки порозовели. Внешне от ранения не осталось и следа, даже рубца. Консуэла сказала, что регенерация — процесс длительный, беспокоить девочку не стоит, пускай себе лежит, восстанавливается. К тому же она потеряла много крови, а воссоздавать последнюю из ничего трудно и долго. Впрочем, как я подозревал, для среброволосого преград нет никаких, и если бы в граничных условиях желания я обозначит сроки, то Настя бы уже давно бегала. Но, чего не сделал — того не сделал.

— Возможно. — Черноволосое существо обернулось и тоже осмотрела закат, приложив к голове руку — совсем по-человечески. — Да, возможно, что-то будет. Хотя солнце тут совсем не при чём.