Страница 9 из 9
Тот, чья вера пошатнулась, задающие вопросы, сомневающиеся, скверна опутывает масляными сетями неокрепшие умы. Пускает отростки, как растение укореняется в почве, и разрастается, подобно тому же растению, обильно сдобренная вопросами и сомнениями.
Летопись Исхода
Глава 2. часть 3.
Они рассаживались за столом, круглым, как стол короля Артура, и их было тоже двенадцать.
Но не звенели шпоры, не терлись доспехи, и заклепки кожаных ножен не извлекали звонкую музыку поединка из кованых наголенников.
Тихое кряхтение, шелест одежд и колючие взгляды из-под посеребренных бровей.
Они не были рыцарями.
Но их было двенадцать.
Тихо поднялся Пол Никитчено – защитник угнетенных культур и легендарный истребитель полчищ неверных сорняков. Рыцарь лопаты и мотыги, глава цеха аграриев.
- Урожай пшеницы оказался несколько меньше ожидаемого, однако рожь уродила – хлеб будем есть ржаной, - капли слов долбили камень отрешенности. – Согласно решениям предыдущих Советов, посадку картофеля сократили вдвое, все равно большую часть выбрасываем. Освободившееся место планируем отвести под фруктовые деревья.
- Как силосные культуры? – понял голубые, не утратившие с годами неестественный блеск, глаза Владимир Морозов – старшина животноводов.
- Овес и кукуруза – нормально, а вот подсолнечник – нет, и вообще, он сильно истощает почву. Со следующего года, мы думаем сократить посевы семечек.
- А как же масло, подсолнечное масло! – вскочил Джованни Гварди. Некогда угольные усы главного повара давно побелели, однако продолжали гордо торчать серебристыми стрелками.
- Будет оливковое! – подал голос Никитченко. – К вопросу о садах, я ходатайствую перед Советом о предоставлении цеху дополнительных площадей в западном секторе Ковчега – он все равно пустует.
- Зачем? – чернокожий Берт Кинг с горящими глазами и торчащими волосами походил на воплощение ночных кошмаров. Он и был таким для членов своего цеха, скромно именовавшегося – Цех Обслуги. На самом деле, помимо собственно обслуживания, как-то: парикмахерские, прачечные, цех занимался еще организацией массовых мероприятий – от праздников до спортивных состязаний. И здесь Кинг чувствовал себя, как рыба в воде. На западную площадку Кинг претендовал тоже, и претендовал давно. Новый стадион – голубая мечта стареющего старшины.
- Яблоки, - секатор слова навис над нежной порослью мечтаний Кинга, - как известно, рожают через год. Если разбить новый сад, достаточно далеко от существующего, мы сможем добиться ежегодного урожая. – Безразличные лезвия сошлись, искромсав изумрудное поле взлелеянного стадиона.
Они поднимались по очереди, все двенадцать, и как рыцари Камелота каждый имел право голоса. И пользовался этим правом.
Слова выступающих липкой лентой ползли в уши слушателям.
- Тарелок и чашек в этом месяце, мы выпустили почти вдвое больше. Склады заполнены продукцией…
- Как я уже докладывала, нам катастрофически недостает антисептиков, говоря проще – спирта, - Людмила Мотренко – глава цеха медиков, единственная женщина-старшина потревоженной Гвиневьервой нависала над присутствующими. – На мои неоднократные ходатайствования, уважаемый Ю-чу отвечает отговорками…
- Спирт получают из картофеля, - слова старосты цеха химиков устало капали перегоняемым ректификатом. – Уважаемый коллега Никитченко сократил посевы, а зерновых, из которых также возможно синтезировать этанол, насколько я понял, недостает на насущные нужды…
- Нужды здравоохранения вы не относите к насущным?
Патока слов загустевала, обрастая кристалликами игл.
- Системы жизнеобеспечения работают нормально. За последний месяц население Ковчега увеличилось на сто человек, в любом случае – запас достаточный, - спокойный и надежный, как машины, которыми он управлял Мирза Ривз - глава Техников - слегка сгладил непокорные пряди игл.
- Некоторые братья, старшины, в последнее время позволяют себе… высказывания, - единственный глаз Ария Стахова разгорался огнем плавильной печи, - касательно… Учителя. Его якобы не совсем человеческой… сущности. Я бы просил уважаемый Совет пресечь…
Александр Сонаролла вскочил со своего места. Оттопыренные уши горели пунцовым знаменем революции.
- Вы сомневаетесь в Учителе!
- Не сомневаюсь! Как не сомневаюсь в словах его. «Я не бог», - так, кажется, звучит одна из заповедей.
- Не бог, - неожиданно согласился глава текстильщиков, вопреки словам уши накалились до кровавого пурпура, - однако, даже брат Стахов не осмелится утверждать, что Учитель был простым человеком – как он, или я.
- Необычным, но человеком.
- Рожденным от земной женщины, - размеренно вставил Кекуле – старшина цеха пластмасников – король тарелок и гроза порванных ремешков.
- И ушедшим в положенный срок, - устало согласился Ю-чу.
Лампы далекими солнцами освещали лицо Сонароллы. Прохлада вила гнезда под серыми одеждами рыцарей Ковчега.
- Учитель был рожден земной женщиной, - раскаленные слова капали в прохладный воздух, вопреки природе, воздух холодел, - и был человеком… пока на него не снизошло откровение! Свыше! Божественное откровение! – кровь густела в жилах от жара слов. – После этого он перестал быть простым человеком. Он стал богочеловеком!
- Нет! – теплое дыхание в ледяной пещере. – Он предупреждал, против подобного, обожествления!
- Мы не обожествляем. Он – не бог! Но он и не человек!
***
"За отчетный период мальчиков родилось – двадцать человек, девочек – восемнадцать, что больше, нежели в аналогичный период прошлого года – девятнадцать и пятнадцать соответственно. Вместе с тем, общая рождаемость в сравнении с предыдущим кварталом, снизилась на пять процентов. С главой акушерского отделения проведена профилактическая беседа, обещал исправиться и подтянуть показатели к следующему месяцу".
Крышка поднялась, словно пасть мифического Крокодила – Шурик видел картинки в старых книгах. Из ящика продолжал валить дым.
Сделалось холодно, впрочем, и без того, зубы товарищей слаженно выбивали частую дробь.
- П-пошли, а? – чудом Александру удалось протиснуть слово сквозь непрерывно сжимающиеся зубы.
- П-пошли.
Тимур почти развернулся с явным намерением не пойти – побежать. Почти…
Над исходящим дымом бортом ящика показалась рука.
Друзья-мальчишки дружно заорали.
Человек вывалился на пол. Струйки белого дыма стекали с подрагивающего обнаженного тела.
Они не сдвинулись. То ли страхом, то ли любопытством ноги намертво пригвоздило к полу.
Осмелев, Александр вытянул шею.
Рогов у незнакомца не наблюдалось, хвоста, насколько он мог видеть, тоже. Выходит – не еретик. К тому же Шурик не слышал, чтобы еретики появлялись из дымящихся ящиков. Хотя, кто их знает, еретиков…
Продолжая трястись, человек глянул на них с пола.
Внезапно страх ушел – глаза у незнакомца оказались добрые, совсем не страшные.
- К-который сейчас год?
И заикался он почти, как они, и зубы стучали так же.
Первым опомнился Тимур.
- Сто тринадцатый, от Исхода.
Трясясь, человек кивнул. Попытался подняться, упал, снова попытался… наконец, он дополз до ящика, где с трудом сел, облокотившись голой спиной о холодный металл.
- Дяденька, а вы кто? - окончательно осмелел Александр.
Незнакомец внимательно изучал его лицо.
- Твоя фамилия – Гайдуковский? – неожиданно произнес он.
Успокоившиеся было колени, вновь принялись за привычное дело – трястись.
Шурик кивнул, сказать хоть слово он был не в состоянии.
- У тебя глаза твоего деда… или прадеда… - загадочно произнес незнакомец.
Уперевшись руками в ящик, он вновь сделал попытку подняться. На этот раз ноги выдержали тело.
Запустив руку в дымящиеся недра, незнакомец вытащил стопку одежды. Обычной серой одежды. Аккуратно разложив тряпье, он принялся одеваться.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.