Наша Маша

Захлебываюсь в рыданиях и рвоте, надсадно откашливаюсь, чувствую, как дерет в горле, едва не бью себя по лицу, стирая слезы, и снова истерично всхлипываю. Где-то вдалеке раздается шум воды, а мне плевать, я лишь пытаюсь притихнуть в надежде, что меня не успели услышать или увидеть. Но дверца кабинки открывается, и я, только теперь вспоминая, что не только не заперла ее, но даже плотно не прикрыла, ежусь. Да. Да! Да! Я виновата! Это я виновата! Говорите мне это! Кричите! Обвиняйте! Ударьте!

- Ты там живая? – раздается неуверенный голос Дэрила, который, наверное, с минуту стоял надо мной, скукожившейся на полу, закрывающей голову руками и только носом шмыгающей, не зная, что говорить в такой ситуации.

- Угу, – бормочу я и тут же, не успевает он даже отойти на пару шагов, снова вою во весь голос: – Нет! Нет!

- Эээ, – нехотя оглядывается Дэрил, – тебе позвать кого-то? Ну, там Мэгги или Бет.

- Не надо. Зачем? Никого не надо. Пусть. И ты иди! Уходи! Оставьте меня тут и уходите! – впадаю я совсем уж в истерику, но где-то там, в глубине души, отчаянно мечтаю, чтобы никто меня не бросал, чтобы не уходил, чтобы как-то, я сама не знаю, как, доказал, что я не виновата. Что я не так сильно виновата, как мне кажется…

- Блин, – обреченно протягивает он, видимо, из природного человеколюбия не решаясь меня оставить в страхе, что я в очередном приступе себе голову об пол туалета расшибу. – Какого ты все это устраиваешь?

- Андреа, – кусая губы и прижимая ладони к глазам, словно они удержат льющиеся слезы, бормочу я.

- Ты же ее даже не знала.

- Да! Не знала. Я ее даже не знала, а она из-за меня… умерла-а-а!

- Почему из-за тебя? – искренне не понимает Дэрил.

- Потому что я виновата! Я тут появилась! Я все изменила, понимаешь? Из-за меня все пошло иначе! И она настоящая! Живая! И умерла! Он ее пытал! Пытал! Боже! – стараюсь я не представлять весь ужас Андреа, над которой долго и со вкусом издевался ее же любовник. – Если бы она просто умерла, не так! Мой брат… Он… Тот, который старший… ну да ты и о младшем не знаешь… Он всегда говорил, что самое главное умереть быстро и сразу!

- Какого он вообще это говорил? – когда я снова начинаю всхлипывать, уточняет Дэрил. – Он с тобой был, когда вся эта хрень с ходячими началась, что ли?

- Нет, – шепчу я то, о чем даже с подругами не говорила, зная, что просто не поймут, что им будет неловко слушать о моих горестях, боясь показаться смешной, если вдруг расплачусь перед ними. – Нет. Его давно нет. Он словно знал. Ну, будто предчувствовал. Я тогда сказала, что я не была, ну, этим… готом. А он был. А потом его забрали в армию. И привезли обратно гроб. Закрытый. И он когда уезжал все время говорил: только бы сразу. Нам потом сказали… что не сразу… Не быстро… Я и ворона набила тогда для него. Он любил их, ну и все такое. И теперь будто он со мной… Но Андреа…

- Эй, – перебивает он меня. – Извини. Ну, это про тату.

- Что? – сбиваюсь я с мысли и криво улыбаюсь, догадавшись, что своим извинением, конечно, искренним, Дэрил все же преследовал цель именно отвлечь меня.

Поблизости раздаются еще чьи-то шаги, и мы оба выглядываем в полумрак, откуда выходит Рик, удивленно созерцая нас.

- Что-то случилось? – приподнимает он бровь при виде меня.

И я только сейчас понимаю, как отвратительно выгляжу при этих двух мужчинах, которым, принимающим меня за ребенка, кажется, совершенно плевать на мою опухшую физиономию, всю в слезах, соплях и, наверное, где-то даже рвоте. Черт!

- Она какого-то решила, что виновата в смерти Андреа, вот и воет, – сдает меня со всеми потрохами Дэрил гораздо более бодрым голосом, радуясь, что он теперь не один со мной разбирается.

- Почему? – деловито уточняет Рик, не сводя с меня внимательного взгляда.

- Я все изменила. Пыталась помочь, рассказывала все, и вот к чему все пришло! Если бы не я…

- То что? Она бы выжила?

- Нет. Нет, – мотаю я головой. – Но она бы не так умерла. Не так страшно, понимаешь?! Он бы не пытал ее. Ну, почти. Ну… Он бы ее просто это… ну, привязал. И убил Милтона. И Милтон бы ее укусил.

Я, как всегда, когда нервничаю, забываю почти все слова и говорю отрывочными, наверное, до жути примитивными, а, может быть, и совсем неправильными фразами. Но какая разница, как я это все говорю? Главное, чтобы до них дошел смысл сказанного.

- Значит, без твоего вмешательства умерли бы они вдвоем? И Андреа, и Милтон? Ты спасла второго – это тоже много значит, – спокойно сообщает Рик и вдруг дергается, едва не подпрыгивая.

Как оказалось, от тяжелой ладони Мэрла, хлопнувшего его по плечу, непонятно откуда тут взявшегося, но явно много услышавшего.

- Спасла, если Мильти не окочурится. Ваш лекарь пока ничего конкретного не говорит. Но ты же там чего-то болтала, что и я мог окочуриться? А моя жизнь, между прочим, десятерых стоит. Правда, братишка? – ухмыляется Мэрл. – Короче, слезы и сопли отставить. И давай, шуруй во двор, там все ваши болезные немощные младенцы уже загружаются.

- Да, пора, – кивает Рик и, подав мне руку, подталкивает в сторону умывальников. – Умойся только. И… Ты все сделала правильно. Я уверен.

Дэрил тоже кивает с этим своим до безумия серьезным и понимающим, как у него иногда бывает, взглядом, который прошибает насквозь. Мэрл тут же отвлекает их планами по расположению в тюрьме в ожидании врага, которому они, по его словам, сделали огромную прореху в ограде, впустив не один десяток приманенных из леса ходячих. А я торопливо умываюсь и бегу на улицу.

Там уже и правда вовсю идут сборы. Беднягу Милтона, все еще бессознательного, но тщательно перевязанного и облепленного пластырями с ног до головы, утрамбовали в машину, и я растерянно оглядываюсь, не понимая, как мы теперь в нее все влезем. Тот же вопрос терзает и Хершела, но Кэрол быстро и неожиданно для меня решает проблему.

- Машаблин, водить умеешь?- спрашивает она.

- Да! Ну, так, конечно, не очень, и права получить не удалось. Инструктор просто был придурком и извращенцем, я не виновата… Но доеду, куда надо! Правда, доеду! – часто киваю я, готовая сейчас помогать им всем, чем угодно.

- Я тоже так умею, чтобы доехать, куда надо, – бормочет недовольный тем, что его так и не согласились оставить в тюрьме, Карл.

- Ты тогда с Машей сядешь, ладно? – улыбается Бет, которая явно не доверяет жизнь Джудит, сопящей у нее на руках, моим умениям.

Он только кивает и, обернувшись к вышедшему отцу, снова пытается убедить его, что пригодится тут. Но результата это не приносит ни малейшего, время на подобные разговоры Рик тратить не намерен. Все прощаются скомкано, и только Мэгги обнимает отца и сестру, что-то шепча им на прощание. Остальные проговаривают последние инструкции, Рик тянется рукой к отпрянувшему Карлу, Дэрил кивает нам всем, Мэрл шутит что-то о том, что после того, как мы выиграем войну, нужно будет закатить пьянку, минимум, на неделю, Глен обнимает Мэгги, а Кэрол с Мишонн стоят в сторонке, молча наблюдая.

- Вы только Губернатора… – уже сев в машину, я опускаю окно, чтобы напомнить о самом важном. – Его убейте! Обязательно! Не отпускайте! Если он не умрет, то вернется! Потом, когда вы не будете ждать! Когда мы не будем ждать…

Мишонн резко кивает мне, и на ее лице я читаю твердую решимость сделать именно то, о чем я так прошу, и что так важно для дальнейшей счастливой жизни группы. Надеюсь, в этот раз у нее все получится. Не потом уже, как в сериале, когда он снова натворит гадостей, разрушив наш, то есть их, то есть, наш, наверное, дом. А прямо сегодня.

Выруливаю на дорогу, напряженно следя за машиной впереди и даже молитву про себя читая: водитель из меня, в самом деле, аховый. Но Карл, несмотря на все свое недовольство, под руку не лезет, не смеется, когда я по ошибке вместо того, чтобы набрать скорость, резко притормаживаю, и даже скупые, но очень полезные, советы дает. Так мы с ним в итоге вдвоем все же добираемся до нужной поляны в лесу, сразу выбираясь наружу и пытаясь прислушаться: что же происходит в тюрьме, и не идут ли к нам ходячие?