Наша Маша

В камере не так уж и жарко. Я ежусь от холода и, медленно кривясь от очередного приступа боли в шее, который возобновляется при малейшем ею движением, надеваю на себя майку. Обновка обтягивает меня, словно вторая кожа, большой вырез открывает полгруди, а торчащие от холода соски завершают идеальную картину. Уже не затягивая, я торопливо возвращаю на плечи робу. Не застегивая ее сверху, резко поворачиваюсь к Дэрилу, чтобы он перед своим смущенным побегом успел оценить то, от чего так долго, уже целый третий день, упорно отказывается.

- Наконец! – закатывает глаза стоящий там Глен. – Вот! Держи! Пока только это, может, Рик привезет оружие, и пистолет будет. Хотя ты, кажется, стрелять не умеешь?

- Научусь, – краснею я, злясь на саму себя, из-за того, что смущаюсь перед этим невозмутимым азиатом за цирк с переодеванием, и на него, в глубине души обижаясь на такую реакцию и вздохи явно не от восхищения, а от нетерпения.

Он вполне доброжелательно кивает, а я принимаю нож и возвращаюсь на койку, не зная, что делать с оружием. Наверное, надо еще и пояс где-то отыскать, а заодно и чехол, а то ведь с моим везением я этот нож сама в себя и засажу однажды. Ну, или в Дэрила, что, наверное, еще хуже. Прячу его в итоге под подушку и устало опускаюсь сверху. Я просто чуточку отдохну. Совсем немного. Главное, только ужин не проспать.

Но проспать мне не дает добросердечная Бет, трясущая меня за плечо и с неизменной улыбкой сообщающая о том, что пришло время кушать. Я тут же подскакиваю, надеясь, что, если мы не придем последними, то и еды нам достанется больше, и только на кухне уже понимаю, что стоило задержаться на минутку и привести себя в порядок.

Мэрл отпускает какой-то малопонятный мне, но явно издевательский комментарий о том, что естественная красота моей груди слишком уж контрастирует с остальным, а прочие только с трудом скрывают улыбки, косясь в мою сторону. Машинально ощупывая взлохмаченную голову, где вместо косы теперь находится какое-то воронье гнездо, я торопливо пробегаюсь пальцами по бровям, пытаясь вернуть им приличную форму, и нащупываю на щеке след от шва на подушке. Расстегнутая рубашка робы и сползшая лямка майки являют всем присутствующим богатства моего тела, и мне остается только густо краснеть.

Как ни странно, пока я застегиваюсь и приглаживаю волосы, Кэрол с Мэгги торопливо заводят какой-то разговор на хозяйственные темы, и мне остается лишь благодарно покоситься в их сторону. Вот мы с подружками, если бы увидели, что какая-то курица в подобном виде явилась на пары, еще долго бы припоминали ей подобное, сфотографировали бы и на страничках своих развесили с язвительными комментариями в адрес несчастной. А эти ничего такие… понимающие. Хотя после всего, что они пережили, внешний вид им, наверное, вообще какой-то ерундой кажется. И все равно они как-то умудряются выглядеть гораздо лучше меня сейчас! Эй, это даже как-то несправедливо!

За мыслями о внешности я забываю о том, что совсем рядом сидит, молча жуя и не отрывая взгляда от еды, угрюмый, наверное, переживающий за своего друга, Дэрил. Но когда он, пробурчав что-то, к моему несказанному изумлению даже смутно смахивающее на благодарность, резко поднимается из-за стола, мои мысли ускоряются, как и ложка в моих руках. Я доедаю ужин, почти не жуя, вливаю в себя стакан воды, которая была подана вместо чая, и поспешно выскакиваю в блок, соображая, куда же мог подеваться такой расстроенный сейчас, а значит, требующий поддержки, охотник. И пусть он никогда не признается, как сильно ему хочется, чтобы его обняли, погладили по голове, уткнули носом в пышную грудь, прошептали на ухо что-то ласковое, я-то все равно знаю, что ему нужно!

А потому спешу на помощь с не меньшим усердием, чем Чип, Дейл и прочие Гайки, вместе взятые. Вот только куда идти, я понятия не имею и потому, проверив блок, начинаю блуждать по коридорам в надежде на счастливую встречу и то, что в этот раз у меня все получится. Ну когда-то же должно! Тем более что темные, холодные, пустынные коридоры тюрьмы очень даже способствуют крепким объятьям. Хотя бы потому что почти ничего не видно, возле ног проносится что-то мелкое, отчаянно смахивающее на крысу, а впереди раздается шорох.

При одной мысли о том, что это может быть вовсе не Дэрил, ищущий уединения черт знает в каком дальнем углу этого лабиринта под названием тюрьма, а ходячий, я шарахаюсь назад, пытаюсь найти обратную дорогу. Но вокруг только темнота, пустые одиночки, серые стены и пробирающий меня до костей страх. Мой нож остался под подушкой, уверенность в том, что здесь точно нет ни одного ходячего, меркнет с каждой секундой, и я, кажется, потерялась. И даже мысль о том, что это отличный шанс оказаться спасенной героем Дэрилом, меня не греет. Пусть лучше спасает меня в более комфортной и приятной обстановке! А я хочу в свою камеру! Уже даже не домой, хотя бы просто к людям! Пожалуйста…

====== 13. Отпрянули, обругали, озадачили, объели... Офонарели?! ======

Уныло бредя по темному коридору, уже несколько раз куда-то свернув, я усердно пытаюсь вспомнить, успел ли Рик к этому моменту что-то сделать с каким-то там проломом, который был в одной из частей тюрьмы, и, если нет, могла ли я попасть в эту опасную зону, или она была заперта? Вот бы еще вспомнить, не открывала ли я какой-нибудь засов по дороге в самом начале, замечтавшись о собственных утешающих объятьях, в которые со скупой мужской слезой на глазах должен упасть Дэрил. Дэрил, черт тебя подери! Ты где?! Кто меня спасать вообще будет? Кто здесь вообще заведует спасением несчастных женщин всех возрастов и степеней влюбленности в тебя, такого холодного, что даже айсберг в любом океане обзавидуется!

Попытки бодриться не дают никакого результата, и я останавливаюсь, понимая, что тратить силы на ходьбу смысла все равно нет. Тем более, кажется, я все равно хожу уже по кругу, ведомая моим пожизненным топографическим кретинизмом, отвратительной памятью к любым, даже хорошо знакомым, местам и способностью потеряться в трех соснах, причем надолго. Сползая аккуратно по стеночке, сажусь на пол, безразлично думая о том, что если задержусь тут, то могу и воспаление какое-то малоприятное заработать, потом боль в голодающем желудке, а потом и смерть от жажды. Или от страха, ведь, судя по писку где-то вдалеке, здесь, в самом деле, есть крысы!

Подпрыгиваю с громким визгом и вжимаюсь в стену, становясь на цыпочки. Тут же вспоминаю о том, что когда-то и где-то читала, будто крысы, особенно, если их много, могут нагло и бесстрашно сожрать целого, ну, или пока не наедятся, живого человека! А эти явно ведь давно и сильно голодают. Ой, мамочки! Кажется, уже бегут! Причем огромной толпой…

Хм… и почему-то разговаривают человеческим языком. Английским, то есть, это точно не глюк. И голоса знакомые! А значит, меня ищут! Меня спасают! Дорогие вы мои, родимые, и плевать, что такие странные! Ничего страшного, я ведь тоже не подарок, только не бросайте меня здесь, пожалуйста!

Я, не рассчитывая на везение, на всякий случай сама, сначала медленно и нерешительно, потом все быстрей, продвигаюсь на звуки разномастных голосов, приоткрываю одну из дверей мимо которой, кажется, уже не раз проходила, и едва не грохаюсь в обморок от счастья, видя знакомое, уставшее и небритое лицо Рика.

- А я говорил, что Рыжая на шерифа запала! Главное, чтобы буферами своими дух из него последний не вышибла, так резво запрыгивая!

Голос Мэрла заставляет меня открыть влажные от слез облегчения глаза и ощутить очень сильные руки, пытающиеся меня отцепить от чего-то, такого теплого и пахнущего папой, пусть и после целого дня в гараже. Рику наконец-то удается отодвинуть меня от себя под смешки обоих Диксонов, а вот остальные продолжают изображать небывалую тактичность, рассматривая какие-то вещи, вероятно, привезенные из путешествия к Моргану.

- Я потерялась, – вспоминаю я когда-то подсказанное мне доброй Мэгги слово и торопливо отступаю подальше, шмыгая носом.

- Твою ж… – зло шипит мой ненаглядный Дэрил, на ногу которого я нечаянно наступила всем своим весом.