Наша Маша

- А, это ты? – быстро поднимает голову при моем приближении Мэрл и тут уже принимает скучающее выражение лица. – За посудой пришла?

- Нет, – коротко отвечаю, присаживаясь на стул и сжимая кулаки в попытке набраться смелости перед этим мужчиной старше меня больше, чем в два раза.

- Тоже замочить угрожать собираешься? – демонстративно зевает он, явно не считая меня равной Кэрол, которая, видимо, как раз недавно тут вымахивалась, обещая прирезать его однажды темной ночью.

Надеюсь, она не выполнит свое обещание, если мне удастся его спасти. А то как-то обидно получится. Не для того я сейчас слова английские подбираю максимально убедительные, чтобы эта маньячка потом убила Мэрла, и с концами!

- Нет, – мотаю я головой и на всякий случай широко улыбаюсь, надеясь, что улыбка получается очень доброй, милой, дружелюбной и уверенной одновременно.

- А чего? – что-то там еще бормочет про тупых иностранцев он, так и не дождавшись от меня, все еще сочиняющей фразу, ответа, и вдруг ухмыляется. – Понял, детка! Ты лучше ночью тогда приходи. Или не терпится так, что пофиг на возможных зрителей?

- Нет! – уже в третий раз, задыхаясь от возмущения, восклицаю я, на всякий случай отодвигая стул подальше. – Мне сон снился. С тобой.

Мэрл смотрит на меня выжидающе и пока вполне серьезно, решив, видимо, больше не издеваться надо мной, и так покрасневшей от одной мысли о том, как можно воспринять мои неоднозначные слова. Перевод мыслей дается с трудом, и я откашливаюсь, не зная, как бы так лучше сказать все, что хочется.

- Губернатор попросит у Рика Мишонн в обмен на мир. Ты повезешь ее. Но потом отпустишь. Будешь стрелять в них сам. И умрешь, – делюсь я информацией и обреченно вздыхаю, видя недоверчивую улыбку, расползающуюся на тонких губах Диксона.

- Я не такой идиот, девочка.

- Не идиот, – мотаю головой и пытаюсь объяснить хоть как-то. – Ты помог. Но умер. Решил, что Дэрилу ты не нужен. Но ты ведь нужен. Он страдал потом.

Не к месту вспоминаю, что страданий Дэрила по брату было показано до обидного мало, но стараюсь не думать об этом. Это просто осталось за кадром. Правильно, нечего ему так же часто, как и Рику, рыдать на экране по каждой убитой им свинке, то есть белке. Пусть лучше где-нибудь, когда никто не видит, в темном уголке. И, пожалуйста, без утешающих его Кэрол и Бет всяких. Обойдемся! Теперь у него есть я! Для всего и для утешения тоже. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

- Окей, – уныло кивает Мэрл, который, наверное, только из желания ни с кем тут не ругаться, еще меня не послал. – Чего ты хочешь?

- Чтобы ты так не делал. Ладно? Пожалуйста, Мэрл! – на глаза наворачиваются слезы от жалости к самой себе при понимании, что точно так же рассказать обо всем остальном еще и Рику не получится.

Сочтет за идиотку, уж точно. И если с Мэрлом есть шанс, что он вспомнит мои слова тогда, когда ситуация начнет сбываться, то со всем остальным будет гораздо сложней. Ведь, чтобы разобраться с Губернатором, действовать нужно как можно скорей и внезапней. И, самое главное, лично я понятия не имею – как.

- Окей, Рыжая, – легко и просто соглашается Мэрл, само собой, не поверив тому, что мой «сон» может оказаться вещим, но решив, что так от фантазерки избавиться будет проще. – Так это ты из-за сна обо мне орала ночью? Я польщен. Блин, одна приходит, сдохнуть просит, вторая – жить. Странный народ – бабы.

Я принимаю из его рук пустую посуду и мило улыбаюсь, часто кивая, хоть и понимаю его через слово, о каждом втором догадываясь лишь по смыслу. Может быть, здесь есть где-нибудь словарь в библиотеке? Ведь в тюрьме обязательно должна быть библиотека! Подобное бы мне очень помогло. Пячусь из камеры, не прекращая улыбаться, и слышу вслед что-то насмешливое и уже непереводимое. Я выжата как лимон, а день все не кончается.

И чей-то крик из коридора о том, что в тюрьму пришла Андреа, заставляет меня со стоном прислониться к стенке: о ней-то я и забыла. Ее ведь тоже нужно спасать как-то. Вот только с ней, кажется, будет сложней всего. Я торопливо отношу посуду на кухню и утешаю себя мыслями о том, что планы по спасению людей этого сумасшедшего мира хоть как-то подавляют мою тоску по дому, усталость и постоянное чувство голода. И может быть, это квест такой: спаси пару чуваков и получишь поцелуй от Дэрила; добейся преждевременной смерти Губернатора, и окажешься в постели с любимым охотником; убереги их от остальных глупостей – и будет тебе кольцо на пальце. Правда, сейчас я уже сомневаюсь, что мне это действительно нужно. Мне бы домой уже… Ну пожалуйста!

====== 8. Жевать – всегда лучше, чем говорить ======

Во время визита Андреа я скромно жмусь к стенке, никому не нужная и не решающаяся вступить в разговор со своим отвратительным английским и речами о том, что ей нельзя никуда уезжать. Пусть остается с нами, лишь бы только на Дэрила не зарилась. Я добрая, остальных мне не жалко! И раза три я почти собираюсь с силами, но прикусываю язык, представив себе, как бы отреагировала на подобное сама на месте этой красивой женщины, пусть и спутавшейся с больным на голову маньяком, закрывающим в аквариумах головы лично им убиенных людей, вместо каких-нибудь золотых рыбок. Минимум – посмеется, максимум – посоветует тюремным от меня, ненормальной, избавиться.

Правда, искушения поддержать Кэрол в ее совете Андреа прирезать Блейка после жаркой ночки, побороть не получается. И я, ходившая за ними тенью до того, осмеливаюсь показаться обеим подругам на глаза и активно киваю, широко улыбаясь в честь первой моей и, несомненно, последней поддержки Кэрол, испытывающей странную тягу к убийству всех вокруг своими и чужими руками, крепко вцепившимися в нож. Она снова хватается за сердце, Андреа недоуменно хмурится и нервно хмыкает, все же, видимо, сочтя меня местной сумасшедшей, а Мелкая Поганка и вовсе начинает вопить на всю тюрьму. На всякий случай еще пару раз заговорщически кивнув Андреа, я удаляюсь на кухню, начиная ходить туда и обратно около плиты с большой кастрюлей, полной готовой уже каши. Охраняю вроде как. А то вдруг Мэрл всю съест. И что бы они без меня делали?

- Проголодалась? – рассеянно улыбается Рик, первым вошедший на кухню после прощания с подругой, все-таки отправившейся обратно в Вудбери.

Я киваю и, пробормотав не менее углубленной в свои мысли, чем вечно задумчивый шериф, Кэрол, что она может отдохнуть, начинаю раскладывать еду по предварительно подготовленным тарелкам. Само собой, порции получаются совсем разными. Дэрилу и, после минутного колебания, все же тоже спасшему меня Мэрлу я насыпаю больше всего. Рику, как лидеру, также достается немало. Хершелу, Глену и Мэгги, по причине моего к ним безразличия, я выдаю средние порции. А вот Карл, Бет и Кэрол, как самые бесполезные и малоприятные мне особы, получают минимум. Пацан возмущенно смотрит в свою тарелку и открывает рот в немом изумлении, видя порцию Мишонн, которую лично мне обделять просто страшно. Эта только глянет – сразу ясно, что такую нужно кормить и хвалить. А еще лучше – кормить и молчать. Очень почтительно молчать.

Довольная распределением, я как-то не учитываю, что слишком увлеклась и оставила для себя только порцию ничем не больше, чем для Бет, на донышке кастрюли. Стараюсь держать лицо, понимая, что в этом тоже есть своя выгода: может быть, решат, что это я не по личным предпочтениям сейчас еду распределяла, а согласно полезности группе? Все по-честному, себе взяла мало. Вот только мой желудок совсем не рад такому развитию событий. Он требует куска мяса, да побольше, пельменей, картошечки с маслом и зеленью, колбаски сырокопченой, пирожков от мамы, парочку салатиков, пиццу, тортик, мороженого, конфет к чаю…

- Машаблин, что случилось? – дрожащим голоском спрашивает у меня Бет, и я только теперь понимаю, что щедро орошаю кашу слезами, хорошо хоть не соплями.

- Все нормально, – бурчу и осторожно оглядываюсь на остальных в смущении.

Можно было не переживать. Ведь всем абсолютно наплевать на меня: бедную, несчастную, одинокую, вынужденную питаться детскими порциями отвратительной каши на завтрак, обед и ужин, надевать тюремную робу вместо модной одежды, копать могилы и стирать чужие носки! Диксоны едят так, что даже за ушами трещит, Рик обсуждает с Хершелом и Кэрол визит Андреа, Мишонн уже успела уничтожить свою порцию и куда-то сбежать, Глен с Мэгги углублены в свои мысли, Карл не сводит влюбленного взгляда с Бет, которая, в свою очередь, то и дело прислушивается к происходящему в блоке, готовая бежать туда по любому писку Джудит. Наверное, и мои всхлипывания она заметила только потому, что сначала приняла их за плач ребенка.