Smoking gun

***

Imma flashy little lush but he thinks I’m really fine.

Notorious and wild takes me where I’m go

Where the bad boys roll hard dressing like James Dean,

And the vixen starlets feels so good to be.

Я вычурная малышка, любящая выпить, но он считает меня по-настоящему прекрасной.

Благодаря дурной славе и неудержимости я теперь там, где буду сиять,

Где плохие мальчики, одетые как Джеймс Дин, жёстко отрываются,

А придирчивые старлетки наслаждаются жизнью.

Lana Del Rey - Children Of The Bad Revolution

Небо исполосовывали малиновые линии заката, облака напоминали тонкую-тонкую вату, казались невесомыми, горизонт походил на макет или поделку, собранную крошечными ручками первоклассника, части которой отвалятся едва придет время ужина. Вайолет нервничала, простаивая у ворот на подъездной дорожке.

“Соберись, что с тобой такое?” — дергалась та. Ладони потели, и Вайолет растирала кожу пальцами, медленно выдыхая через поджатые трубочкой губы. Будучи относительно уверенным в себе человеком Вайолет никогда еще так не нервничала. — “Тейт, ну ты и гаденыш, что заставляешь меня себя так чувствовать…” — нервозно подпрыгивала на месте та, расхаживая взад-вперед по мелкому гравию. Ветер развевал подол не самой длинной юбки, и Вайолет время от времени одергивала платье, смахивая с лица щекочущие кожу волоски.

По прошествию нескольких минут по дорожке на холм действительно въехал Форд, но водитель остановился не доезжая до калитки. Вайолет замерла, не зная, идти ли ей навстречу или стоять на месте. Но все ее сомнения отпали, лишь только стоило распахнуться дверце со стороны водителя…

Живот скрутило, ноги подкосились как от долгой тренировки, и больно запульсировала жилка на шее. Задрожали губы. Следом за коричневыми потертыми ботинками, словно в замедленной съемке, из салона появился и весь корпус: зауженные темные джинсы, белая безупречная футболка и черная свободная кожанка. Безукоризненный вид, безупречная фигура. Небрежный взмах головой, дабы откинуть челку, а на губах продолжает играть хитрая полуулыбочка, словно он прекрасно знает о своем эффектном внешнем виде. В глазах детская наивность. Это словно была его отличительная черта — взгляд никогда не совпадал с остальной его наружностью. Вечный ребенок внутри, в душе, но взрослый, красивый, хорошо развитый юноша снаружи.

Он выглядел как живая копия Джеймса Дина, а о том, что перед Вайолет все-таки не сошедший с экранов секс-символ напоминал лишь липкий бинт на левой руке — заживающий побочный эффект недавнего маленького приключения. Шаг за шагом юноша был все ближе. Как он был хорош. Вайолет забыла о таком слове как “кислород”. Пугающее обаяние очаровывало, разгильдяйский вид сводил с ума. Может, они действительно на какую-то костюмированную вечеринку, а она без наряда?

— Как дела? — камушки шуршали под подошвами. Тейт подошел совсем близко, ветер трепал его волосы у лба. Игривая интонация не предвещала ничего хорошего. Он что-то задумал, и никак уже не увильнуть от грядущего. Вопрос казался чисто номинальным, будто бы будь ответ девушки отрицательным, он бы исправил это, а будь положительным — улучшил. Вайолет разбирало любопытство.

— Что? Что ты задумал?

Тейт залился улыбкой, глядя на гравий. Юноша протянул ей руку, но девушка медлила.

— Ты готова?

— Я правильно оделась?

Снова улыбка. В хорошем смысле этого слова Тейта забавляла пытливость ее ума и энтузиазм. Вайолет же углядела в этой его реакции скрытый подтекст, что-то вроде “какая разница что на тебе надето, наряд все равно не потребуется”.

— Мне нравится вся твоя одежда. Пойдем, нам уже пора.

Засовывая свое трепетавшее тельце в салон авто Вайолет занервничала пуще прежнего, а когда Тейт, запрыгнув на водительское сидение, достал с заднего сидения черный неширокий шарф, девушку передернуло.

— Ты позволишь мне?

— Позволю что? — Вайолет задрожала. Шарф наводил на мысли о связанных руках, что рождало воспоминания о пугающем сне.

— Завязать тебе глаза.

Вайолет покосилась на говорящего. Она ненавидела быть в центре внимания, а так как эта дата в календаре подразумевала чуть больший интерес к ее персоне чем в обычные дни, то и вовсе чувствовала себя не на своем месте.

— Мне не нравится эта идея.

— Сюрприз должен быть сюрпризом, — Тейт мило улыбнулся. — Давай, у тебя нет повода сомневаться.

Вайолет поджала губы, смахнула со лба передние пряди и, недолго думая, развернулась на сидении.

— Кое-кто из нас слишком часто смотрел “9 ½ недель”… — пробурчала та, сминая пальцами подол платья. Тейт усмехнулся, расправляя концы шарфа.

— Нравится фильм?

— Нравится Микки Рурк.

Тейт улыбался, завязывая ткань поверх ее волос.

Блондин завел мотор, и пока машина плавно сворачивала с холма Вайолет и не подозревала, что думала о том же, о чем и ее юный водитель. Порой за все эти недели у Вайолет проскакивали мысли о том, что поведение Тейта ей напоминает поведение персонажа Микки Рурка: все эти таинственные “Доверься мне”, “Пойдем со мной”, сюрпризы, которые по большей части приводили девушку в ступор, за которым сразу же шел неистовый восторг, романтические жесты, к которым Вайолет не привыкла, а посему и не знала, как реагировать — все это смущало, подогревало любопытство, разжигало исступление. А если посмотреть с другой стороны, то Тейт ничего больше общего с эротической драмой и не имел. По крайней мере Вайолет хотелось верить в то, что то, что происходило между ними двумя не было похоже на псевдо-любовь психопата с шизоидными наклонностями и женщины, регулярно посещавшей психолога. Вайолет понимала, что у двух людей нет совместного будущего, если один из них полностью понимает другого в ментальном и физическом планах, а другой не имеет возможности с этим бороться. Тейт же, не разбиравшийся в философской идее фильма настолько же глубоко, в свою очередь просто понимал, что он совсем не знает Вайолет. Его пугало начисто все: любой жест, любая ее эмоция. И это мучило его, ему казалось, что за пятью диалогами осталось еще десять недосказанностей, и что если его не будет вовремя рядом, то Вайолет просто-напросто натворит непоправимого. О чем она думает? Что чувствует? Он ничего не знал, и это его злило. Иногда подкрадывалось ощущение некоего бессилия, от которого было очень трудно избавиться.

А Форд тем временем продолжал движение по пути, не предоставленному взору Вайолет. Она лишь верила, всем сердцем держалась за надежду, что сюрприз ей хоть немного понравится…

***

Вся дорога заняла несколько минут. Когда машина затормозила, Вайолет абсолютно потеряла всякую связь с внешним миром и даже почувствовала, что засыпает. Темная ткань как-то не оставляла особого выбора.

— Можно снять?

— Еще нет.

Распахнулась дверца со стороны водителя, и послышалась “I Wa

От нервного перевозбуждения Вайолет даже передернуло. Под шарфом чесался нос, и девушка терла кожу костяшками пальцев. Открылась дверца, и Вайолет почувствовала прикосновение к своей руке.

— Давай, я держу, — Тейт помог ей выбраться из салона.

По мере приближения музыка слышалась все отчетливее, и Вайолет все больше боялась, что Тейт привел ее в какой-нибудь клуб, которые она не переносила на дух. Подобные места у нее ассоциировались с огромными нью-йоркскими очередями разукрашенных малолеток, жаждущих прикоснуться к своим кумирам.

Тейт держал ее под руку, Вайолет делала медленные очень смешные шажки и, даже несмотря на присутствие поддержки, пыталась вытянуть руки, дабы не наткнуться на столб или стену. Юноша тихо посмеивался.

Распахнулись скрипящие двери, и Вайолет поняла, что они на месте. Громкость песни достигла своего апогея, со всех сторон слышалась какая-то возня и шепот, и поэтому за попытками опознать место на слух девушка не сразу почувствовала, что Тейт возится с узелком на концах шарфа. Когда повязка слетела с глаз, Вайолет сперва оглушили возгласы “С днем рождения!”. Ослепленная светом, она потерла глаза подушечками пальцев, и только после смогла оглядеться. Это был паб, а судя по широко улыбавшемуся Полу за барной стойкой, то не просто паб, а паб Лэнгдонов. Столы были сдвинуты в противоположном от барной стойки конце, и посетители делились на тех, кто сидел у самого входа и тех, кто обступил столы, стоявшие чуть дальше. Те, что были на ногах, в основном представляли собой молодежь, и они-то как раз и скандировали фразу поздравления, затем бурно захлопали и засвистели. Звенели пивные бокалы, и фоном надрывали голоса Ramones. Вайолет обомлела и замерла на проходе, не зная, как реагировать. Десятки захмелевших пар глаз сканировали ее с ног до головы, и Вайолет чувствовала, как пылают щеки и грудь. Тейт собрал все чертово юное население города? Вайолет покосилась на юношу.