Gift

- Да как-то не считал это особым событием.

- Не считал? Да что же ты, в самом деле! – встрепенулся Бэн. – Это же чудо просто! Теперь к дому будут относиться совсем по-другому! – мужчина поправил куртку. – Надо это отпраздновать!

- Но, Бэн, самолет ведь…

- … успеем, все успеем. – Бэн впервые двинулся с места, заходя в прихожую, и перед тем как удалиться в спальню, взял Тейта за предплечье. – Ты молодец. Я очень рад твоему поступку.

- А ту банду преступников еще не поймали? – обеспокоено спросила Вивьен.

Бэн поджал губы.

- Нет, о них ничего. Хотя я больше не видел объявлений в городе, возможно полиция просто не хочет огласки.

Психиатр еще раз похлопал юношу по плечу, глядя ему в глаза. Тейт снова улыбнулся, а Вайолет не могла поверить в происходящее. Отец говорил вполне серьезно. И вот он, этот момент перемены настроения. Не тогда, когда по их совместной теории Тейт вроде бы как спас Вайолет от выдуманных хулиганов, а вот сейчас, спасая особняк от налета дурных поверий. И ей даже не столь важно было в эту минуту, что отцу легче простить Тейта после спасения дома, чем его собственной дочери, сколько то, что отец все же простил. Хотя возможно и ненадолго. Но это ведь определенно плюс, не так ли? Да, ее отца часто переклинивало, бросало из крайности в крайность, но никогда она еще не видела, чтобы его глаза горели такой благодарностью или даже… восхищением? Отец восхищался юношей? Возможно. Нет ничего невозможного в этом мире…

***

- Итак, Тейт. – начал Бэн, глядя на юношу из своего кресла. – Так как моей семьи не будет в городе до конца недели, и наш сеанс в пятницу соответственно тоже пропадет, то я решил перенести его на сегодня. – психиатр коснулся блокнота, но тут же одернул руку. – Знаешь, прежде чем мы приступим, я бы еще раз хотел сказать о том, насколько я восхищен твоим подвигом.

Тейт по-доброму усмехнулся.

- То есть вы считаете, что я не способен на хорошие поступки?

Бэн кашлянул в кулак.

- Как так получилось, что ты спас ребенка?

Тейт сложил губы.

- Ну я услышал какой-то треск, заволновался, учитывая последние события и то, что в доме была Ваша дочь, так что вышел посмотреть. Гляжу, а парнишка забрался по фигуре Джека на дерево, а слезть был не в состоянии. Зацепился за ветку рукавом и не мог спрыгнуть.

- Тейт, это потрясающе. – во всем виде Бэна читалось глубокое потрясение. – Не думал я, что ты так скромен.

Тейт улыбнулся, дергая рукав свитера.

- Я же говорил, что это пустяк. Тут нечем хвастаться.

Бэн подавил улыбку, беря в руки диктофон.

- Что ж, ладно, не хочу смущать тебя еще сильнее. Давай приступим к сеансу.

- Можно вопрос, Доктор Хармон? – Тейт снова по-свойски откинулся на спинку дивана.

- Конечно.

- Когда наши сеансы уже начнут помогать?

- А тебе не становится лучше?

- Я не знаю. Я не врач. Это Вы мне скажите.

- Ты говорил, что стал лучше спать, значит лекарства работают.

- Да, но Вы обещали разобраться в каких-то проблемах, которые углядели у меня в самом начале.

Бэн сглотнул, перелистывая блокнот.

- Да, Тейт, твое состояние… его можно было характеризовать как депрессия. Но эффект от препаратов на лицо, я вижу как тебе становится лучше.

Тейт хмыкнул.

- Вы действительно думаете, что это от препаратов?

- А есть другие версии?

Юноша поджал губы, улыбаясь. Психиатр нахмурился.

- На первых сеансах я говорил тебе о том, что все твои мысли, поведение – это результат твоего внутреннего дисбаланса, вызванного чем-то, что сидит внутри тебя. Какие-то страхи, может быть… переживания… у тебя есть мысли по этому поводу?

Тейт, весь вид которого был переполнен скукой, молча смотрел на психиатра как на никчемнейшее существо во вселенной.

- Хорошо, давай я задам наводящие вопросы. Расскажи мне о своем детстве. Одно из самых ранних и ярких воспоминаний. Ты можешь это сделать?

Блондин тяжело выдохнул, словно его попросили поработать шахтером, но все же нахмурился, задумавшись…

Flashback.

__________

Раннее апрельское утро. Солнце проникает в комнаты сквозь полузашторенные окна, раскрашивая темные полы в яркие, уже почти совсем летние желтые цвета счастья. Вся мебель словно светится изнутри, оживает. Слышно чириканье птиц за окном.

Дом как всегда словно пуст. Огромные необъятные холлы слишком велики для ребенка. Маленький, ангелоподобный мальчик с непослушными волосами цвета пшеницы медленно ступает по залитому солнечным светом полу, едва касаясь ручкой оклеенных доисторическими обоями стен. Он один, потерян, словно в мире не осталось никого больше, и лишь пение птиц напоминает, что жизнь все еще продолжается. Вот лестница, вот начало ступенек. Что принесет новый день? В большое окно на лестничном пролете видны деревья с первыми почками. Вот по возвышению у начала леса лениво движется худой рыжий кот, принадлежащий Ларри. Любопытные, живые глаза ребенка следят за движениями кота. Но, как только животное пропадает из виду, скрываясь в кустах бузины, весь интерес пропадает, и малыш спрыгивает на ступеньку вниз.

Ярко, солнце светит так ярко, что слепит глаза. Тоска заполняет грудь. Зима прошла, холода кончились. Он так ждал приказаний надеть шапку или застегнуть свое крохотное пальто, как делали другие мамы, но ничего не услышал, лишь надеясь, что все еще впереди, завтра. Но завтра словно и не наступало. Пытаясь ухватиться за что-то приятное и забыть о том, что давит на душу, светловолосый малыш прокрался в столовую, пробираясь к окну меж пустых бутылок красного вина. Снова свет, снова все оживает, а он словно свидетель зарождения жизни. Улыбка медленно появляется на губах мальчика. Еще совсем детская, но уже почти совсем не невинная. Ведь если не давать ребенку улыбнуться до конца, если портить это мгновение каждый раз, то он так и не научится ценить моменты счастья…

Послышался смех матери.

- Мам? – радостный голосок разнесся по комнатам особняка. Констанс и вправду была, но не одна. В гостиной затесался незнакомый мужчина. Малыш вжался в косяк двери, глядя на то как незнакомец обнимает его мать, балансируя между диваном и кофейным столиком. – М-мам. – голосок дрогнул.

- А, Тейт. – откликнулась Констанс. – Завтрака еще нет, но ты знаешь, где лежат деньги. – мужчина принялся что-то шептать, от чего Констанс рассмеялась, пытаясь глазами найти пепельницу.

- Мам. – отчаянно повторил маленький Тейт.

- Выйди из комнаты. – серьезно, словно ее подменили, приказала женщина, кидая сигарету в пустой прозрачный стакан.

Тейт скрылся. Снова нахлынула прежняя волна отчаяния. Снова разрешили взять деньги. Но зачем они, если не знаешь, как ими вообще пользоваться? В прихожей висело большое старое зеркало. Тейт с опаской приблизился к предмету интерьера. Зеркало было настолько большим, что мальчик был всего в одну треть ростом. В отражении он видел себя, бесспорно это был он. Но даже сейчас, даже в возрасте пяти лет его пугала эта разница между тем, что было внутри него и тем, что он видел перед собой. Маленький, милый малыш. Он еще не понимал, почему люди сторонились его на улице, а дети не хотели брать его в свои игры. Он еще не знал, что социальный статус и твое место проживания решают больше, чем то, насколько у тебя богатый внутренний мир. А был ли он также богат, как раньше? С каждым днем маленький Тейт чувствовал, как что-то умирало внутри, словно растение, которое долго забывали поливать и в конце концов оно больше не смогло существовать в этом мире без должной заботы. Светлая прядь пшеничных волос выбивалась, торча наверх. Малыш попытался пригладить ее своей маленькой ладошкой. Бесполезно. Тейт улыбнулся. Его глаза горели огоньком, но он еще не осознавал, что именно это за огонек. Но в глубине души он чувствовал, что что-то было не так… послышался блаженный стон незнакомца. Взгляд помутнел, огонек разжегся сильнее. Ему не нравился этот мужчина. Незнакомец был плохим. Незнакомец заменял маме его самого. Незнакомцу было хорошо, радостно. Незнакомец заставлял ее смеяться.