Страница 14 из 16
Когда Брюнель повел нашу лодку в ту сторону, косточки пальцев забились так сильно в своей жестянке, что она вырвалась из моих рук и упала в лужицу и моих ног. Когда я нагнулся, чтобы ее поднять, из тьмы налетел ветер и лодка начала раскачиваться. По всему озерцу побежали маленькие волны, разбиваясь в белую пену о камни невысокого берега. Вверх полетели мелкие брызги, испарившиеся в густой туман, покатившийся над неспокойной водой. Брюнель взглянул на меня, подняв бровь, и я ответил, что данный феномен в туннеле вызван непонятной мне причиной.
Нос суденышка врезался в берег, двое рабочих выпрыгнули, по пояс в кружащемся тумане, и закрепили лодку. Я вынул лезвие из своей трости и выбрался вслед за Брюнелем, который приказал Уитерсу оставаться в лодке и поддерживать давление в двигателе, прежде чем повести меня и братьев Доулинг вверх по хлипкой лестнице.
Косточки дребезжали в жестянке, им откликалось сердце, бьющееся прямо у меня в горле. Мы выбрались в холодный и сырой подвал с каменными плитами вместо пола, и что-то жабоподобное шевельнулось над дверью на дальней стороне. Я отпустил ее в то же мгновение, но прежде чем успел произнести предупреждение, дверь распахнулась и с полдюжины людей ворвались внутрь, у всех были сморщенные, неправильной формы головы, все вооружены пистолетами.
За ними в помещение с триумфальной улыбкой вступил доктор Преториус и приветствовал нас.
x x x
Мою трость у меня забрали, Уильяма и Томаса Доулингов избавили от багров и фомки, а Брюнеля от пистолета и складного ножа. Доктор Преториус выбросил в мою сторону бледную руку, и я отдал ему жестянку с костями пальцев. Он на секунду приложил ее к уху, и сказал: "Они привели вас к останкам Ульпиуса Сильвануса?"
"Где его кости?", спросил я. "И раз уж зашла речь, то кто он и что вы хотите от него?"
"Скоро все станет ясно", сказал доктор Преториус, постукивая по боковине собственного носа.
Братьев Доулинг связали и оставили под присмотром двух людей со сморщенными головами; Брюнеля и меня повлекли обратно вниз по лестнице. Уитерс дожидался нас у подножья, сидя на земле с руками, закинутыми за голову; гигант-дикарь в своем наряде из 1001 ночи стоял на страже с пистолетом в каждом кулаке.
"Прихвати его с собой", сказал доктор Преториус. "Нам, возможно, потребуется свежая кровь." Пока мы пробирались по узкой дорожке, проложенной в обвалившемся щебне, он рассказывал мне: "Все сработало очень хорошо. Вы избавили меня от кучи хлопот тем, что принесли кости и доставили самого себя в мои руки. Кстати, еще есть время отречься. Пойдемте теперь со мной, и вашей наградой будет этот мир, а не следующий. Мы совершим такое, о чем люди только мечтали."
"Думаю, вы уже знаете мой ответ", сказал я.
"Вы в любом случае мне поможете", сказал доктор Преториус, "но было бы гораздо удобнее, и я гораздо более простительно отнесся бы к вторжению ваших друзей, если бы вы оказали мне помощь добровольно. Сюда, пожалуйста."
В крепко сцементированной каменной кладке стены на дальнем конце озерца было пробито низкое, неровное отверстие. Под прицелом пистолетов прислужников доктора Преториуса Брюнель, Уитерс и я протиснулись в проход, прорытый в земле до грота с низким потолком и каменным полом, освещенного лампами, свисавшими с потолка из перекрывающихся досок, подпираемых лесом толстых балок. В углу кучей валялись лопаты и кирки, вдоль одной стены рядком стояли высокие, размером в хорошую бочку, кувшины из черного стекла, что-то квадратное, высотой до пояса в центре было прикрыто красно-золотым персидским ковром.
Уитерс, крепко схваченный за руку громадной лапой дикаря, дрожал рядом со мной, в то время как Брюнель хладнокровно прошелся по периметру, постучал по опорам и посоветовал доктору Преториусу заклинить их более плотно, пока все строение не рухнуло на него.
Доктор Преториус повернулся ко мне с жадной, ликующей улыбкой: "Он не знает ничего более важного, не так ли? Числа и углы, косинусы, арки и логарифмы, фунты на квадратный дюйм...", он щелкнул своими длинными белыми пальцами, отметая все в сторону. "Мы же с вами знаем, не правда ли, мистер Карлайл, что подобные тривиальные калькуляции при манипуляциях истинной природой мира столь же полезны, сколь и дым. Дело не в том, что важно, а в тех формах, что являются фундаментом самой материи. Управляя этими формами, мы можем управлять нашим миром, а так же миром за пределами нашего."
Он важной походкой пересек грот, касаясь потолка высокой седой шевелюрой, и провел рукой по верхушке одного из приземистых кувшинов, словно гордая мать, ерошащая волосы любимого ребенка. "Это новая раса детей человека", сказал он, "сформированная моим искусством, и она скоро будет разбужена открытой мною жизненной силой. Раса, способная жить в обоих мирах одновременно и напрямую общаться с ними. Мне и вам пришлось долго обучаться делам живых и мертвых, мистер Карлайл, однако мои создания будут в состоянии делать все, что умеем мы, так же просто, как дышать. И я буду их божеством."
"Монстры", сказал Уитерс. Под копной рыжих волос лицо его было белее молока.
"Именно так", сказал доктор Преториус. "Новый мир богов и монстров."
Он шагнул к прямоугольной форме в центре пещеры и откинул ковер, открывая пьедестал, построенный из тяжелых блоков пятнистого известняка и украшенного резьбой с фигурой человека верхом на быке. На пьедестале, как на обеденном столе, лежала знакомая кучка почерневших камней.
"Это алтарь храма солнечного бога Митры", сказал он. "Римские солдаты принесли этот культ в Лондон, и приносили в жертву быков, чтобы отогнать лесной мрак вокруг едва оперившегося города. Они верили, что пролитая кровь быка, убитого Митрой, является той жизненной силой, от которой зарождается любое растение и животное, и поэтому кровь их жертвоприношений зарядила этот алтарь особым могуществом. И по меньшей мере один человек здесь тоже был принесен в жертву. Голову его погребли здесь, а тело завернули в бычью шкуру и бросили в реку Флит. В конце концов, передвигаемое туда сюда в течении многих веков потоками приливов, тело нашло успокоение как раз над трассой жалкого туннелишки мистера Брюнеля. Вы чувствуете его могущество, мистер Карлайл, не так ли? Не отрицайте - я по вашему лицу вижу, что это так."
Резьба на передней части алтаря была очень похожа на рисунок той пряжки, что мы с Брюнелем нашли со скелетом Ульпиуса Сильвануса. Теперь я видел, что человек не только оседлал быка: под пристальными взглядами двух фигур в длинных одеждах с капюшонами, одна из которых держала свой факел высоко, а другая низко, он запрокидывал голову быка назад левой рукой и перерезал ему горло длинным узким ножом, который держал в правой руке. Вся картина была заключена в круг, в котором собаки, скорпионы, зайцы и фантастические химеры вцеплялись в хвосты друг другу.
Пока я разглядывал резьбу, лишь наполовину вслушиваясь в ликующую злобу речи доктора Преториуса, я увидел, как глубоко в камне загорелась звезда, и обнаружил, что не могу отвести от него взгляд. Звезда становилась все ярче и ярче, пока с беззвучным взрывом не распахнулась, словно цветок, нестерпимо засияв в границах камня. Я вскрикнул и закрыл руками глаза, но свет прожигал все насквозь. Я видел сквозь тени костей моих ладоней тени костей в плоти людей вокруг меня, я видел, как безобразные гомункулусы шевельнулись в кувшинах из черного стекла, я видел, как в сердцевине света, словно куколка в коконе, мечется туда-сюда бесформенная, клочковатая фигура, словно пытаясь освободиться. Потом фигура замерла и повернула свой ужасный темный взор в мою сторону.
Брюнель позднее рассказал мне, что я заревел, как раненый бык, зашатался, отступил и упал на колени, крепко зажимая ладонями глаза. Когда все повернулись, чтобы посмотреть на меня, Брюнель прижался спиной к стене и крепко, как только смог, лягнул одну из балок, поддерживавших потолок. Она с раздирающим звуком поддалась, а он лягнул еще раз, и она упала с грохотом на каменный пол, и сквозь растущую дыру в потолке посыпались камни и гравий, а потом ворвался каскад воды. Там, где вода расплескивалась на камнях, она вскипала паром, наполняя маленькую пещерку вьющимися змейками белого тумана, словно изливаясь в невидимую плавильную форму: блестящая колонна, что завращалась все быстрее и быстрее, сквозь нее внутри смутно просвечивала форма человека.