Страница 10 из 16
Я почувствовал глубокое удовлетворение. Я не только получил своего первого клиента, но я за два дня разгадал этот случай. Я сказал Брюнелю, что надеюсь, теперь проклятие будет снято и туннель будет вскоре завершен, так что я смогу пройтись пешком по всей его длине с одного берега Темзы до другого, и заверил, что буду в его полном распоряжении, если возникнут какие-нибудь проблемы, касающиеся погребения останков.
Брюнель многозначительно покачал головой. "Это еще не конец дела", сказал он. "Вы забыли доктора Преториуса."
"Совсем нет. Этот человек, конечно, опасен, и хотя у меня нет доказательств, которые могли бы удовлетворить полицию, я убежден, что он несет ответственность за убийство Кофейного Джо. Но он всего лишь фигляр, мистер Брюнель, не лучше, чем цыганка."
"Тем не менее, он нашел Кофейного Джо, и вас он нашел тоже."
"Предполагаю, в этом повинен имп", неохотно сказал я, и мне пришлось объяснить Брюнелю, что именно доктор Преториус оставил в подвале, где был убит Кофейный Джо.
"Значит, он не совсем фигляр", сказал Брюнель.
"Думаю, нет. Что вы собираетесь делать теперь?"
"У меня есть сильные свидетельства, что эти кости разыскивает кто-то еще", сказал Брюнель. "Мне очень сильно кажется, что вы еще об этом услышите, мистер Карлайл, тогда не забудьте рассказать мне свое мнение."
x x x
Мы накрыли кости бедного Ульпиуса Сильвануса клеенкой, заперли сарай и пошли на восток по Ротерхит-стрит, между рекой и доками Сюррея к маленькой таверне под названием "Приют Портера". Пройдя по безымянной боковой улочке и миновав крошечный дворик, мы оказались в таверне, наполовину нависавшей над рекой, стиснутой между беспорядочными строениями по обе ее стороны, словно какой-то древний галеон на своей последней якорной стоянке. Деревянные балки штукатурных стен были из черного дуба, но ни одна не стояла к остальным под прямым углом, так что маленькое строение казалось кренящимся, словно в зубах тайфуна. Под двустворчатым окном стоял простой стол и два старинных кресла, обитых выцветшим бархатом, смотрели друг на друга по обе стороны камина, сложенного из грубых камней. По одну сторону камина кривая дверь вела в темную, кривую же, уютную каморку, где два скрюченных возрастом старикана горбились над лесенкой домино на перекошенном столе, а скользящее окошко в дальнем конце комнаты открывалось в бар заведения, где крепкий старик с полированной башкой сидел на высоком стуле хранителем ряда пивных кружек на полке у окна. Он носил очки на самом кончике носа и внимательно читал газету, держа ее в нескольких дюймах от лица, двигая газету, а не шевеля глазами, когда читал и перечитывал убористо напечатанные колонки.
Брюнель приветствовал старика с немалым уважением и спросил о Джейке. Старик аккуратно сложил газету и положил ее на выскобленный сосновый стол, занимавший большую часть пространства его маленького королевства, взглянул на Брюнеля поверх очков и ответил, что сейчас же пошлет за ним слугу-мальчишку, потом взглянул на меня, снова взглянул на Брюнеля и спросил, какое питье мы закажем, пока будем дожидаться.
Брюнель ответил: "Мы возьмем пара бокалов "Абсолютно Ошеломляющего", и я надеюсь, что вы присоединитесь к нам с чем-нибудь маленьким."
Старик объявил, что для него несколько рановато, но он отставит что-нибудь в сторону на обед, нацедил в две громадные оловянные пивные кружки две пинты темного эля и сказал, передавая их нам в окошко: "Ваша компания здесь всегда приветствуется, мистер Брюнель, но я сожалею, что вы попросили прийти сюда такого мерзавца, как Джейк Муллинс."
"Я обещаю, что хлопот не будет, мистер Уэлч", сказал Брюнель, вертя шляпу в проворных длинных пальцах, словно извиняющийся школьник.
"Меня тревожат не хлопоты", сказал старик. "Если бы я тревожился о хлопотах, я бы закрыл заведение сразу, как только унаследовал его от своего отца. Если хлопоты суют свой нос в двери моего заведения, я разбираюсь с ними круто, поэтому они знают, что здесь им не место." Тут он со значением посмотрел на меня. "Я тревожусь, чтобы ваше приглашение не подало Джейку Муллинсу идею, что сюда он может ходить регулярно, что совершенно не соответствует истине."
"Я всегда смогу найти его в его собственной норе", сказал Брюнель, взглянув на меня и улыбнувшись. "Мне кажется, его излюбленное место "Черный Медведь"."
"Это место его последнего шанса, таково мое мнение, но я не хотел бы, чтобы такие джентльмены, как вы и ваш друг, имели какие-то хлопоты, придя туда."
Старик еще раз со значением взглянул на меня, и Брюнель сказал: "Я запоздал с представлением. Мой друг, мистер Карлайл, недавно из Эдинбурга."
"Не могу сказать, что я его знаю", сказал мистер Уэлч, "но уверен, что здесь он - желанный гость. Джейк Муллинс - совсем другое дело. Я буду признателен, если вы четко объясните ему, что сегодняшняя единственная пинта - это все, что он получит здесь сегодня, завтра, и вообще в любой другой день."
Брюнель смиренно согласился с условием и заплатил за эту единственную пинту авансом, а я купил клинышек сыра и хлеба, чтобы подкрепиться после подводного приключения. Мы поудобнее устроились у окна, выходящего на реку. Широкий поток был красен, как кровь, в медлящем свете летнего заката. Ласточки и летучие мыши стремительно носились туда-сюда, охотясь на насекомых прямо над спокойной поверхностью водного пространства между берегом и рядом судов, плотно стоявших на якорях нос к корме.
Брюнель рассказал, что мистер Уэлч ведет это заведение более сорока лет и знает все стоящее о любом деле в этой части реки. "Это он сообщил о том, что видели на реке над моим туннелем, и рассказал, как найти человека, который это видел."
"И что же он видел?"
"Мне кажется, вы должны это услышать от него", сказал Брюнель, глядя мимо меня и прищуриваясь, "ибо он уже здесь."
Я повернулся и увидел вовсе не человека, а неопределенную фигуру, всю обвешанную духами и импами, как боевой корабль флагами на параде. Импы цеплялись к его волосам и плечам целой компанией крошечных шипастых черных мартышек; духи-призраки кружились вокруг него, словно клочья тумана, их призрачные лица искажены отчаяньем и безнадежностью. Несколько самых сильных увидели меня и подняли такое боязливое оживление, что вся компания со взрывом разлетелась по всей комнатке. Я вскочил в настоящей панике, опрокинув свою кружку с пивом, уничтожил их всех несколькими взмахами руки и снова рухнул на сидение, в то время как Брюнель в три шага пересек заведение и схватил за ворот седого мерзавца, бывшего их хозяином.
x x x
Пока мальчишка вытирал разлитое пиво, я отхлебнул от бутылки бренди, которую Брюнель сунул мне в руки, и почувствовал, как кровь во мне снова начала циркулировать. Брюнель успокоил мистера Уэлча, а человек, которого я скопом освободил от его бремени, сгорбился на стуле, рассказывая пенистой шапке своей пинты "Абсолютно Ошеломляющего", что он чувствует себя так, словно лишился всех своих костей, что у него, наверное, удар или приступ падучей, и что ему надо немедленно к врачу, прежде чем он его душа перейдет на Другую Сторону.
Брюнель, закончив с мистером Уэлчем (или, вернее, когда этот добрый человек закончил с ним), уселся между нами, посмотрел на одного и другого, и сказал: "Думаю, вам лучше рассказать мне, что произошло, мистер Карлайл, потому что я не верю, что Джейк вполне осознает, где находится."
"Я знаю", сказал человечек, "что мне нужен доктор."
Ему было под сорок, лицо морщинистое и загорелое, кепка криво сидела на седых засаленных кудрях, узел красного платка завязан на шее под взлохмаченной седой бороденкой. Рубашка наполовину расстегнута, рукава закатаны на мускулистых загорелых руках, а вельветовые брюки были такими жесткими, что вполне могли стоять сами по себе.
"Пока что можете поправить здоровье этим", сказал Брюнель, вручая ему клин сыра.
Человек взглянул на подарок, понюхал его, и наконец вгрызся, искоса поглядывая на меня, словно опасаясь, что я отниму. Брюнель тоже взглянул на меня.