Охота на "тринадцатого"

- Александра Механик?! - вырвалось у него непроизвольно.

Брюнетка вздрогнула, обернулась, глянула пронзительно огромными карими глазами...

И тут пуля снайпера ударила главного аналитика в грудь, развернула и бросила на ступени. Накатила разрывающая внутренности боль, и вместе с ней - понимание. Понимание того, что зря он на двое суток осмелился взять на себя полномочия генерала Маркелова. Покусился на власть. И вот он, генеральский ответ, сжигает болью грудь.

- Я же делал как лучше! - прохрипел он и захлебнулся кровью.

Он еще успел понять, что генералу Маркелову не нужно как лучше, генералу нужно всего лишь отстоять свою власть, порвать глотки всем конкурентам, и наверняка где-то сейчас валяется в крови главный финансист, продажная шкура и жучара, тем не менее пытавшийся сделать для государства хоть что-то...

Потом прилетела вторая пуля, и мучительная боль в груди угасла. А вместе с ней - и жизнь.

Главный аналитик принял смерть спокойно. Стремился к избранности, к роскоши? Хотел быть над всеми? Будь готов заплатить за то, что оказался не самым сильным. Ну а собственная жизнь - универсальное платежное средство.

Эпилог

- Полдень двадцать второго века, - пробормотал старик.

- Ну, вот оно, будущее, охрененно какой год! - тут же возбудился второй. - Серега, ты обещал прогресс - где он?!

- В руках держишь.

В июльский полдень середины двадцать второго века два старика как ни в чем не бывало стригли живую изгородь вдоль подъездной дороги - и болтали, как все старики. Архитектурно-ландшафтный кодекс поселка комфортного проживания "Элита" предполагал зеленые ограждения всех проездов, и не абы какие, а художественно оформленные. Старые русские любили жить красиво. Но в России, как всегда, на законы плевали, и кустики стригли не дорогие ландшафтные художники, а двое почти бесплатных простых инвалидов по старости - тощих, морщинистых, но очень даже жизнелюбивых и энергичных индивидуумов. Подъездных дорог в "Элите" хватало, не то что в соседнем коммунальном поселке, так что работа стариков была бесконечной, как сама их жизнь. Но они справлялись и с работой, и с жизнью. Секаторы "Стригаль" со встроенной поддержкой геометрических форм так и мелькали, формируя параллелепипеды, сферы, конусы и овоиды, тоненькие веточки ковром ложились на газон. Старики болтали ни о чем, то есть о жизни.

Жизнь на Земле шла как обычно, невзирая на полдень даже не двадцать второго, а уже двадцать третьего века. Солнце светило, небо голубело, и легкий ветерок игрался листьями цветушника, самого дорогого из декоративных кустарников нынешнего сезона. В коммунальном поселке его садили как главное украшение приусадебной лужайки, а в "Элите" он - вот, обычная зеленая изгородь.

- Если говорить о собственно прогрессе, то он неоспорим, - спокойно продолжил тот, кого назвали Серегой. - Асфальт заменили на композит-ленточное покрытие...

- Композит, хренозит! Разница в чем?

- Прогресс. Мы говорим о прогрессе. Тогда уточни предмет спора, Виктуарий.

- Ну, прогресс... когда лучше становится, - пробормотал задиристый спорщик. - И я Виктор, если чо.

- В чем лучше?

- Да во всем!

- Врешь, - спокойно констатировал более образованный Серега, отстранил секатор на вытянутую руку, выцветшим глазом вгляделся в индикатор форм, перевел ползунок на конус и продолжил работу. - Я тебе обещал не во всем, а научно-технический прогресс. Ну так вот он, в руке держишь.

- Секатор? Маловато!

- Еще... - старик аккуратно вел инструментом по искоркам-отметкам, - изменился отечественный автопром, гибрид-автомобили стали нормой...

- Гибрид, хренит... все равно автомобили!

- ... жилое строительство перешло на модули, глобы связи и вирт-экраны никого не удивляют...

- Да это мелочи по большому счету, Сергей!

- ... и мы расселились по космосу.

Виктор-Виктуарий хыкнул и замолчал. Про человеческую диаспору в астероидных поясах знал даже он.

Мимо бесшумно проплыл гибрид-автомобиль, высокомерная девочка в салоне смотрела перед собой и вдаль. Старики проворно убрались с проезжей части: клиновидный телоотбойник люксовой "Златы-старт" красноречиво указывал на людоедские наклонности юной хозяйки. Принцип безусловной виновности пешеходов ввели давно, но телоотбойник ставили не все, далеко не все.

- И это тоже прогресс. Обратил свое старческое внимание на личико, ага? Вот сколько ей лет? На первый взгляд тринадцать-пятнадцать, а на самом деле? Геронто-медицина прет...

- Автострадная! - уважительно сказал Виктор, провожая сальным взглядом золотоволосую красотку. - Сенсорная! Видел, как она штурвал? Двумя пальчиками!

- Ну и взял бы себе такую. Деньги же есть?

- Девочку? Я бы взял, да не пойдет... Слушай, когда мы перестанем девочек глазами провожать, а? Шея болит!

- Ты говорил, когда ничего не сможем делать. В смысле, с ними. Ты сам говорил. Помнишь?

- Тут забудешь! Семьдесят лет напоминаешь! Ох и противный, пень старый... в юности таким не был!

Мимо скользнула еще машина, уже на автопилоте. Молодежь в салоне оживленно переговаривалась и размахивала бокалами - студенты возвращались с учебы.

- Если серьезно, то ты прав, конечно, - вдруг сказал морщинистый Серега. - Толку, что техника изменилась? Люди остались прежними. Как сейчас говорят? Россия - страна заборов? Загородили всё. Что рядом протекает огромная река, можно узнать только из географического справочника. За последние сорок лет все берега закрыли, сплошь частные владения...

- Вот! Ох противный! Все понимаешь, но споришь! Люди недалеко ушли от скотов!

- Даже возвращаемся! - буркнул Серега. - В наше время все-таки на населении эксперименты не ставили. Какое-то понятие о человечности оставалось. Помнишь, как мы долголетие получили? Мы-то получили, а дети наши не выдержали...

Старики помрачнели.

- Может, нас действительно откачивали от отравления выбросами? - неуверенно возразил Виктор.

- Ага. И живем мы после этого уже сколько? Нет, Витя, на нас отрабатывали то, что теперь позволяет вон той девочке выглядеть на пятнадцать, когда ей тридцать пять! И на бессмертие она не решилась именно потому, что гибель наших детей выявила рискованность подобных процедур. Мы с тобой выжили вопреки, а не благодаря. Помнишь, как нас корчило?

- Ну... что тут сделаешь? - вздохнул Виктор. - Жизнь такая. У нас нет возможности ее изменить!

- Есть. И всегда была.

- Не городи чушь! Ну что ты изменил за... сколько мы живем?

- Не считал. Лет двести. Я имел в виду - вообще возможность. Была всегда и сейчас есть. Например, там, в космосе. Там другие условия. Другие люди. Не как мы. Сейчас сложилась такая ситуация, что будущее человечества решается в астероидных кластерах.

Виктор задрал голову, посмотрел в голубое небо.

- Скажешь тоже, будущее, - пробормотал он. - Косменам не опуститься на Землю. Что они могут решить? Как они вообще там живут, не представляю, я бы не смог. Нищета в пещерах. И еще война.

- Ну и что? Живут. Дружат, влюбляются, к лучшему стремятся...

- Ну не городи чушь, ёк-макарёк! Кто стремится? Люди?! Да мы такие скоты, что только ради себя!

- Не все. Не всегда. Слышал, что там творится? Вот то-то же. Честно скажу: была бы возможность уйти в космос, помог бы сынам Даждь-бога разнести там все в клочья. А потом спустились бы на Землю - и здесь все в клочья...

- Как был революционером, так и остался, - проворчал Виктор. - Твой клон такой же?

- Не клон, сын, - твердо сказал старик. - Человек не просто набор генетических свойств.

- Ты его не видел ни разу, а туда же, сын!

- Парень вырос, - улыбнулся старик. - Задумался о жизни. Нашел меня. Мы встречаемся. Так, в одном видеомире, не по-настоящему, но поговорить можно. Это к слову о том, что да как я изменил в жизни к лучшему. Да, и он называет меня отцом.