Страница 276 из 287
В русских летописях даны развернутые повествования о событиях и людях, оценка их действий, весьма далекая от наивных представлений о беспристрастности летописцев. Летописи наполнены текстами документов, воспроизведенных целиком или в кратком изложении, некрологами исторических деятелей и их завещаниями детям. В летописях живы отголоски устного народного творчества, народные сказания и предания о давно прошедших временах. Русские летописи вообще чрезвычайно сложны по своему составу. Собственно говоря, это своды, вобравшие в себя произведения не только различных других жанров, но и другие летописи, составленные предшественниками летописца. Использованные им материалы перерабатывались в духе соответствующего времени и в согласии со взглядами и общественно-политическими идеалами самого летописца. Таким образом, летописи представляются хотя и сложным, но чрезвычайно живым организмом. Они не только памятники культуры и хранители исторической памяти, но и активная сила общественной и государственной жизни Древней Руси.
В начале летописного дела на Руси, по-видимому, стоит так называемый Древнейший летописный свод конца X или самого начала XI в. В 1113 г. была создана «Повесть временных лет» — подлинный шедевр мировой исторической мысли. Ее автором-составителем был монах Киево-Печерского монастыря Нестор, хорошо известный как автор ряда замечательных агиографических сочинений. Большой заслугой Нестора было то, что русская история была введена им во всемирную как неотъемлемая ее часть. Особое внимание он уделял истории родственных Руси славянских народов. Русское этническое самосознание органически сочетается у Нестора с общеславянским. Нестор был живейшим образом встревожен происходившими на Руси кровавыми княжескими междоусобицами, ратуя за единство страны, в условиях которого она только и может дать достойный отпор своим внешним врагам. Вскоре после своего создания «Повесть временных лет» дважды подвергалась переработкам: в 1116 и 1118 гг. Впоследствии она послужила незыблемой основой русского летописания вплоть до XVII в. Диапазон интересов составителя «Повести временных лет», жившего в Киеве, далеко не ограничивался событиями, происходившими в столице, хотя они и были в центре его внимания. В XI в. наряду с этим общерусским летописанием появляется и локальное. Особенно ярким было новгородское летописание. Его создателей интересовали лишь местные новгородские события. Но с какой наблюдательностью, непосредственностью они описаны! Это и стихийные бедствия, и неурожаи, и городские пожары, и строительство храмов, и, конечно, битвы с внешним врагом.
Иной характер носило летописание Владимиро-Суздальской земли. Хотя и в нем тоже можно найти яркие жизненные зарисовки (особенно в рассказе об убийстве Андрея Боголюбского в 1174 г.), оно шире новгородского по своим интересам. Как уже упоминалось, при всем своем своеобразии и неповторимости летописи включали в свой состав и целиком и в переработанном виде произведения самых различных жанров, в том числе и жизнеописания. Это биографии князей, выдающихся церковных деятелей. В самостоятельном виде древнерусские жизнеописания дошли до нас только в форме житийной литературы.
Есть основания полагать, что развитие агиографического жанра в Древней Руси началось сразу же после ее крещения. Необходимо было сохранить память и прославить первых христианских деятелей на Руси — княгиню Ольгу, крестившуюся еще в середине X в., и варяжских мучеников Федора и Иоанна, растерзанных язычниками в Киеве в 983 г. В связи с этим были составлены краткие, так называемые проложные, их жития. Развернутые же жития, построенные по нормам византийской агиографической литературы, с которой, как известно, на Руси были хорошо знакомы, появляются на Руси с середины XI в. Среди них особо выделяется целый житийный цикл, посвященный братьям Борису и Глебу, сыновьям Владимира Святославича, убитым в 1015 г. их братом Святополком, прослывшим за то на Руси Окаянным. Автором замечательного памятника древнерусской агиографии «Жития Феодосия Печерского» был летописец Нестор.
Феодосий Печерский — выдающийся церковный деятель Киевской Руси — привлекал к себе внимание самых широких кругов общества того времени. Он возглавлял расцветший при нем Киево-Печерский монастырь — один из самых крупных культурных центров Древней Руси. Его идеалы и взгляды далеко не всегда совпадали с позицией греков-митрополитов. Феодосий смело вмешивался в межкняжеские отношения, не боясь упрекнуть князя, если он считал его неправым. Неудивительно, что «Житие Феодосия» получило широкое распространение на Руси.
Киево-Печерскому монастырю посвящен и замечательный «Киево-Печерский патерик», чтением которого так увлекался А.С. Пушкин. Окончательно патерик сложился лишь в начале XIII в. и приобрел форму переписки между суздальским епископом Симоном и печерским монахом Поликарпом. В этой переписке содержится серия увлекательных и вместе с тем в соответствии с требованиями времени назидательных рассказов (всего их 24). Некоторые из них относятся к ранним этапам истории монастыря, начиная от его основателя Антония Печерского (середина XI в.). Чудесное причудливо переплетается в патерике с реально-историческим.
Наряду с агиографией значительное развитие в Киевской Руси получило ораторское искусство — проповедничество. Древнерусские проповедники создали много замечательных, блестящих и во многом самобытных произведений, как, например, «Слово о законе и благодати» русского по происхождению митрополита Илариона. Может быть, еще никогда с такой силой и взволнованностью не звучали чувства глубокой любви к своей Родине, гордости за ее величие и за то место, которое она по достоинству занимает среди других стран, как в этом раннем памятнике русского живого слова. Прославленным проповедником на Руси был и Кирилл Туровский (вторая половина XII в.). От него осталось обширное литературное наследство, дошедшее до нас во множестве списков. Поучения Кирилла посвящены главным образом церковным праздникам и притчам.
Помимо устного слова, на Руси довольно распространен был и жанр посланий, которые иногда, кроме назидательных наставлений и советов, содержали и целые трактаты богословско-философского содержания. Одним из самых замечательных среди них было послание Климента Смолятича пресвитеру (священнику) смоленского князя Ростислава Фоме, датируемое серединой XII в. Фома обвинил Климента, и, конечно, не без оснований, в том, что он выказывает себя философом и пишет «от Омира (т.е. Гомера) и от Аристоля (т.е. Аристотеля), и от Платона». Уже сам перечень этих имен красноречиво показывает, сколь живо на Руси была воспринята античная струя в византийской культуре. И показательно, что Климент не стыдится этого, отстаивает свое право быть философом.
Было бы совершенно неверно только церковной средой ограничивать культурные, в том числе и литературные, очаги Древней Руси. В русских летописях содержится немало чисто светских сочинений. Особенно изобилует ими Ипатьевская летопись, составленная в пределах Галицко-Волынской Руси. Характеристики князей, их военные походы, описания хода государственных дел — все это по своему духу и настроенности, даже по самому стилю и словоупотреблению выдает светские, иногда просто «рыцарские» (воинские) источники своего происхождения. Лаврентьевская летопись донесла до нас один из драгоценнейших памятников древнерусской светской литературы — «Поучение Владимира Мономаха», датируемое большинством исследователей временем около 1117 г. Этот замечательный памятник состоит из трех частей: собственно поучения к своим детям, автобиографии князя и его письма к Олегу Святославичу Черниговскому. Владимир Мономах призывает своих детей, а вместе с ними и всех, быть миролюбивыми, отвергать усобицы, чтобы «не погибла земля Руская» и ее не взяли «врази наши половцы». Постоянный труд и ученье должны стать, по словам Владимира Мономаха, основой жизни. Идеи милосердия и братолюбия звучат и в письме Владимира Мономаха к Олегу Святославичу. В княжеском письме звучат слова, столь близкие образности русского народного творчества, всегда остававшегося живой питательной средой для лучших произведений письменной литературы. Что это так, нетрудно убедиться, обратившись, например, к «Слову» и «Молению» Даниила Заточника — памятникам, также вышедшим из чисто светской среды. «Слово» адресовано новгородскому князю Ярославу Владимировичу (конец XII в.), а «Моление», видимо, владимиро-суздальскому князю Ярославу Всеволодовичу (начало XIII в.). В этих памятниках звучит прославление князя и осуждение бояр.