Страница 21 из 26
Я боролся с некоторыми неважными борцами; положил Штейермаркца Ороди в 10 секунд, Леммерца в менее чем 2 минуты, Беллинга — в менее чем 20 минут, Педерсена — в 20 минут, Ван-ден-Берга также в короткое время. После этого я сошелся с Генрихом Эберлэ, очень сильным и ловким борцом; однако, он отказался от борьбы после 20 минут. Это очень не понравилось зрителям и дало повод к дикому беспорядку. Пришлось обратиться к полиции, которая положила конец всему чемпионату. Таким образом, нам не оставалось ничего другого, как отправиться по домам, что я, в конце концов, и сделал, без того чтобы побороться с Хали Адали, который слыл тогда лучшим борцом Турции.
14 марта 1901 года мне пришлось пережить тяжелый удар; я получил телеграмму с сообщением, что д-р Краевский умер; еще незадолго перед тем я видел его вполне здоровым. Уже после я услышал, что он упал на мосту на Фонтанке, около Невского проспекта, и сломал себе ногу. Вследствие этого падения и последовавшего затем апоплексического удара, он вскоре умер.
Как все русские атлеты, и я пролил много слез о смерти этого великодушного человека. В нем я потерял друга, который в то же время был для меня вторым отцом.
К концу марта этого года в Петербурге снова открылся чемпионат борьбы. Среди других я победил здесь сильного и очень ловкого француза Лассартесса в 20 минут, и Петрова, с помощью бра-руле, даже в 7 минут и получил тем самым первый приз.
К Пасхе этого года (1901) началась борьба на звание всемирного чемпиона в Вене. Этот чемпионат я считаю самым значительным из выигранных мною; никогда до тех пор и никогда после этого не собиралось вместе так много выдающихся борцов. В нем участвовали: из Германии — Якоб Кох, Генрих Эберлэ, Штарк, Акса, Мизбах и Гитцлер; из Бельгии — Омер де-Бульон и Клеман Ле-Терасье; из Голландии — Дирк Ван-ден-Берг; из Италии — Джиовани Райцевич и Фишни; из Турции — Кара Ахмед, Халиль Адали и Коорд Дерелли; из Франции — Поль Понс, Лоран Ле — Бокеруа и Эмабль де Ла-Кальметт; из Дании — Педерсен; из Америки — Джон Пинине; из Австрии — Френцель, Шпорер, Крейндль и Шпрехт. Далее тут боролось множество второклассных борцов. Среди прочих, я победил здесь Омера де-Бульон, превосходного бельгийского борца, в 9 минут, Гитцлера в 12 минут. Это было здесь, где маленький, но проворный Гитцлер вызвал всеобщее удивление, положив гигантского роста турка Халиль Адали (который ростом был в 1,88 м и весил около 265 ф.) в 11/2 минуты, великолепным приемом захвата руки. Точно так же это было здесь, где я познакомился с Кохом, который, по моему мнению, лучший немецкий борец изо всех, кого я знаю. Он был тогда очень силен и ловок, но в Вене не имел большого успеха, так как не был в своей лучшей форме. Я бросил его в 20 минут. Я слышал много об американском борце Пининге, который, в виду предстоявшей ему поездки в Англию, старался обратить на себя внимание тем, что вызвал меня бороться. Хотя он и довольно ловкий борец, у него все же недостает силы и поэтому он в Вене ничего не мог сделать. Понс, Адали, Лоран и я были для него слишком хороши. Я положил Пининга в 31 секунду. Бокеруа был мною побежден в 41 минуту, а Понс, несмотря на упорное сопротивление, — в 79 минут. Мне пришлось выдержать упорную борьбу с этим французом, который ростом в 195 см и весить почти 240 ф., моя победа была покрыта громовыми рукоплесканиями. Турок Халиль Адали, которого я считал тогда самым лучшим из моих противников, был еще сильнее Понса. Он обладал чудовищной силой и колоссальной устойчивостью, но я был в очень хорошей форме и в первый день боролся с ним (в течение 1 ч. 18 м.) безрезультатно. На следующий день турок должен был преклониться предо много после 40-минутной борьбы. Во всяком случае, я не провел даром этот день и так обработал турка, что он был совершенно деморализован. Конечные результаты чемпионата были следующие: 1. Гаккеншмидт, 2. Халиль Адали, 3. Понс и т. д.
Из Вены я отправился в Штеттин, где я получил первый приз в небольшом чемпионате. В середине мая в Берлине происходил большой чемпионат борьбы, на который было ангажировано много выдающихся борцов. Чемпионат был разделен на два класса, один для легковесных борцов (до 85 килограмм), другой для тяжеловесных (более 85 килограмм). Само собою разумеется, мне не пришлось бороться при этом случае с Лурихом, так как он весил немного менее 85 килограммов. Я был несколько удивлен, когда мне пришлось видеть, как он боролся с Пинингом, которого в Вене я положил в 31 секунду, а он при этом случае два раза по часу боролся с ним и безрезультатно.
Я снова положил Коха, на этот раз в 7 минут, и несколько других берлинских борцов в несколько секунд, но в схватке с Педерсеном, с которым я боролся по особо выраженному желанию дирекции, я боролся без результатов в течение 2-х часов. В виду того, что чемпионат окончился, лучшие борцы, между ними Петров, Гитцлер, Поль, Понс, Педерсон и я, отправились с труппой в берлинский Метрополь-Театр. Здесь я положил Гитцлера в 24 минуты, Петрова в 31 минуту, Педерсена в 29 минут. Немецким борец Поль, который, в конце концов, был вторым и вместе со мною и Понсом в числе выигравших призы, был для меня новым противником. Поль был очень силен и ловок; например, он положил Педерсена в 3 минуты. Я победил его в 13 минут, после того, как накануне мы проборолись безрезультатно час. Журнал «Sport im Bild» сообщал об этой борьбе, в которой Поля считали весьма серьезным противником для меня, следующим образом:
«В решительной борьбе между Гаккеншмидтом и Полем заметно было с самого начала, что Гаккеншмидт употребляет все свои старания на то, чтобы возможно скорее решить борьбу. Все снова и снова он схватывал с неодолимой силой Поля, стараясь перевести его в партер, что ему, наконец — во всяком случае, ценою невероятного напряжения — и удалось. Сделав это, русский борец отдохнул момент, чтобы набраться силы. Вслед за тем последовала внезапная и решительная ceinture decote с левой стороны, жертвой которой Поль чуть было не сделался. Гаккеншмидт одной рукой рванул его так, что тот почти упал на спину. Затем последовали один-два ramassements, при чем русский прижал голову своего противника к полу, затем опять ceinture, которая, однако, на этот раз не привело к желаемому результату. Борьба продолжалась уже почти 13 минут, как Гаккеншмидт применил прием, которым он так часто с успехом пользуется. Левой рукой он рванул Поля так энергично, что последний, несмотря на свой большой вес (110 килограмм), упал на оба плеча. Общий характер всей борьбы, в которой Гаккеншмидт все время вел нападение, а Поль занял оборонительную позицию, показывает ясно, что русский борец в силе далеко превосходит своего противника».
Вслед за тем я боролся с Понсом, который, впрочем, скоро отказался от борьбы; после того, как он дважды был на краю поражения, у него оказалась поврежденной рука, что препятствовало дальнейшему продолжению борьбы. Под оглушительные рукоплескания я получил первый приз и громадный лавровый венок.
В Берлине я провел время очень приятно и познакомился там со знаменитым скульптором, профессором Рейнольдом Бегас, который просил меня быть его моделью для «Скованного Прометея». Профессор Бегас, которому на вид едва можно было дать его 70 лет, очень интересовался борьбой и почти каждый день посещал наши состязания.
Затем я возвратился на родину, чтобы отдохнут, и при этом снова занялся основательным лечением моей руки; лучше всего мне помогали холодные души. Размеры моего бицепса, которые за то время значительно уменьшились, снова увеличились, а, также и вес мой возрос почти на 20 фунтов. По прошествии 3-х месяцев, в октябре 1901 года, я был снова в состоянии участвовать в борьбе, имевшей место в Москве. Я был в великолепной форме и среди других положил Лассартесса в 7 минут, Гитцлера в 21 минуту и молодого француза Рауля Ле-Буше, очень сильного, тяжелого и искусного борца, в 1,88 м ростом и весом около 250 фунтов — в 23 минуты, несмотря на его яростное сопротивление. Далее, я бросил пять хороших московских любителей в 7 минут. Это последнее я вскоре повторил — в конце октября — в Мюнхене, где я положил пять борцов, также в 7 минут. Здесь же я бросил, в числе других, Бурггарта (Австрия) в 6 минут, Кассино (Франция) в 30 секунд, Гитцлера в 23 минуты, Роделя в 27 секунд, Блэтона-Мюнхенца в 21/2 минуты, Эйгеманна (Эльберфельд) в менее чем 1 минуту, француза Маршан в 2 минуты и, наконец, Коха в 25 минут. Теперь мне пришлось во второй раз бороться с чемпионом Германии Эберлэ, который теперь был в лучшей форме, чем в былое время в Гамбурге. Я приготовился к продолжительной борьбе, в ожидании, что Эберлэ займет оборонительное положение. К моему изумлению, он начал вести наступление. Я скоро дал ему возможность сделать захват сзади, а затем, когда я прижал его руку, он потерял равновесие, упал и уж скоро был мною положен на плечи. Вся борьба, к удивлению всех, а прежде всего самого Эберлэ, продолжалась всего 5 минут.