"Зэ" в кубе

Воодушевлённый победой, он вернулся домой так же, как и уходил пятьдесят минут назад – через портал. Старые страхи отступили, пусть и на время. Юноша блаженно потянулся, прогибаясь в гибком позвоночнике. Комнату, чья аскетичная обстановка ограничивалась узкой койкой, рабочим столом и минимумом спортивных тренажёров, заливало яркое солнце, и от этого тело переполняла энергия. Молодая, ещё только осознающая себя сила бурлила в нём, требовала движения, а недавняя победа наполняла ликованием. Крутнувшись на левой пятке, он подскочил к голограмме бокс-имитатора и нанёс несколько резких сильных ударов. Пара из них пришлась по болевым точкам, о чём сигнализировал зуммер, сыгравший начальные аккорды гимна Агнира «Мы – победители». Голографический соперник мгновенно отреагировал, но юноша ловко увернулся и рассмеялся, радуясь всему и сразу: солнечному дню, уже наступившей свободе, силе и ловкости, скорому вкусному завтраку. Всё сильнее пахло оладьями и какао – и желудок незамедлительно забурчал, заявляя о своих правах. Кир снова рассмеялся, уже безо всякой причины, и, поддёрнув спортивные шорты, сделал шаг в направлении столовой. И в следующее же мгновение вышагнул из стены, ощутив под босыми ступнями пружинистую молодую травку – очередное дизайнерское новшество Шав. Кроме травы, в столовой появилось цветущее дерево, растущее прямиком из стены, которая выходила окнами в сад. Кажется, Шав ещё и помещение ухитрилась раздвинуть – иначе как объяснить это ощущение бескрайнего синего простора с медленно плывущими по нему барашками облаков?

Столовая, объединённая с просторной кухней, была в полной власти Шав, и отец закрывал глаза на все её эксперименты – до тех пор, пока энергетический кошелёк семьи не начинал истощаться подозрительно быстро. Впрочем, такое на памяти Кира случилось лишь однажды, Шав ухитрялась ворожить исключительно на собственных резервах.

Она накрывала на стол и нисколько не удивилась его внезапному появлению. Как обычно, радушно улыбнулась:

– Ну как тебе, милый?

– О, классно ты придумала! Пикник на природе мне нравится намного больше недавнего погружения в океан, кишащий акулами! – Кир споро принялся помогать с сервировкой.

Шав слегка нахмурилась и проговорила:

– Дорогой, это ни к чему, я сама прекрасно справлюсь, отдохни, ты же только с учёбы. – И вслед за этим добавила, понизив голос до шепота: – Если отец узнает, нам с тобой обоим влетит, сам же знаешь.

– Знаю. Но он ещё не вернулся, поэтому давай пить какао и есть твои потрясающие оладьи. А потом ты мне кое-что расскажешь, хорошо? У меня сегодня обучающий блок был очень интересный, но до того странный, я почти ничего не понял, хотя анализатор выдал, что материал усвоен. Даже на вопрос не смог ответить, представь?

Шав обеспокоенно глянула на него:

– В самом деле странно. Совсем на тебя не похоже. Как ты себя чувствуешь, не приболел? – Узкая её ладонь, приложенная ко лбу, приятно холодила кожу. – Да нет, лоб не горячий. Устал, возможно. Ты много занимаешься, дорогой, нужны перерывы. Экзамены экзаменами, а нервное истощение нам совсем ни к чему. Пей какао, я корицы добавила, как ты любишь.

Кир сделал глубокий глоток и с наслаждением зажмурился:

– Ох-х, вкуснятина! – Откусив увесистый кусок оладьи, замычал ещё громче: – Мм! Шав, ты самая чудесная! Обожаю твою готовку!

– Ешь-ешь, пока не остыло, не отвлекайся! – проявила строгость Шав, но по лёгкой улыбке было понятно, как ей приятна его похвала. Кира дважды просить не пришлось: в один присест уплёл тарелку оладий, запив их двумя чашками ароматного какао.

– Ещё добавки? – Шав лукаво улыбалась, выражая довольство.

– Нее-е! – отрицательно замотал головой Кир, с вожделением провожая глазами уплывающее на плиту блюдо с оладьями. – И так щас лопну. Жаль, что у меня желудок не как у коровы, я бы мог про запас есть!

– Кир, ну что ты болтаешь? Шестнадцать лет, а всё ещё ребёнок, – принялась было воспитывать Шав, однако, долго не выдержав менторского тона, звонко рассмеялась – в комнате словно серебряные колокольчики зазвенели.

–Так о чём ты спросить хотел? – она уселась напротив, уютно устроив лицо между изящных ладоней. Кир в который раз залюбовался: чёрные дуги бровей, аккуратный нос, поднятые к вискам большие тёмно-синие глаза, красиво очерченные полные губы. И улыбка, улыбка...

– Шав, ты такая красивая! – выпалил Кир и едва не задохнулся от странного чувства, внезапно заполнившего его. Что-то менялось, он больше не мог любоваться ею с чистым восторгом, ещё недавно заряжавшим его радостью на целый день. Тёмная тоска на миг сжала его в тугом кольце – но Шав, словно почувствовав, провела рукой по его волосам, и наваждение исчезло.

– Спасибо, мой мальчик. Я тоже тебя люблю. Но давай мы обсудим то, что ты хотел, скоро отец вернётся, станет не до того.

– Ах да! Шав, а что ты знаешь о семенах?

– Хм. О семенах я много знаю, тебе ведь известно, кто у нас занимается садом. Что именно тебя интересует?

– Откуда они берутся в почве, если еще не существует видов, способных произвести эти семена? – Кир не без напряжения процитировал вопрос урока.

Она побледнела и легонько прикусила губу. Намотала на палец прядку тёмных густых волос, в замешательстве дернула пару раз (видимо, достаточно ощутимо, потому что непроизвольно поморщилась) и спросила немного охрипшим голосом:

– Кир, а почему у тебя возник такой вопрос?».

Он нетерпеливо выдохнул:

– Да я ж тебе рассказывал, это из сегодняшнего урока! А что не так?

Шав побарабанила аккуратными налакированными ноготками:

– Всё хорошо, милый, всё хорошо. Я тебе вечером отвечу, ладно? В двух словах не расскажешь, а отец вот-вот появится. Поговорим позже, да?

Она порывисто вскочила из-за стола и принялась убирать столовые приборы. Перенесла посуду в рабочую зону, расставила и провела над ней ладонью, активируя молекулярную очистку. Закончив, оглянулась на Кира. Лицо её было слегка встревожено, но она через силу улыбнулась: «Вот же я разиня, чашку твою забыла. Подай, пожалуйста». Кир с готовностью поднялся: «Держи! Шав, а кто такой Шивайни?».

В следующее мгновение несколько звуков слились воедино: грохот разбившейся чашки, сдавленное «ох!» Шав и недовольный возглас отца: «Я дома!».

__________

[1] от анг. «intelligence» – «интеллект» и «mobile» – «передвижной, мобильный».

Глава 2

Аш-Шер в силу своего положения и происхождения был богат и имел доступ к самым современным порталам, но в нечастые минуты, когда заканчивал одно архиважное дело, а второе могло немного подождать, предпочитал пользоваться техническими приспособлениями. Говорил, что ему и на работе чудес предостаточно. В его гараже было пять инмобов, каждый из которых он периодически «выгуливал», чтобы «поршня не ржавели». Какие вообще «поршня» могли быть у трансформеров-симбионтов, напичканных тончайшей электроникой, обладающих развитой сетью нервной системы и зачатками телепатии, Кир понять не мог. Пару лет назад он спросил у обучающей системы, что такое эти самые загадочные «поршня», но умнейшая из умнейших задумалась так надолго, что мальчик предпочёл не рисковать и отправил её на перезагрузку. Видимо, это архаическое выражение отец приволок из каких-нибудь «средних механизированных веков», но уточнять у него Кир не стал. Аш-Шер был так строг и сух в общении, что даже обращение по самому невинному поводу давалось Киру ценой неимоверных усилий. Он мог по пальцам перечесть моменты, когда отец улыбался. Сегодня был явно не тот случай. А тут еще и разбитая чашка...

– Дура безрукая! Хотя бы день, один день ты можешь ничего не разбить, не пролить, не испортить? Бестолочь! – Аш-Шер, похоже, только и ждал повода, чтобы сорваться. Сейчас долго не утихомирится, дело известное. Шав стояла, понурившись, всем своим видом выражая покорность, но Кир знал, что Аш-Шера она не боится. Признаться, ему не нравилось, что умная, мудрая и, с его точки зрения, невероятно красивая Шав подыгрывает отцу, позволяя так с собой обращаться, но он понимал, что другого выхода нет. То, что происходило в доме элоима, касалось только элоима.