Страница 4 из 35
Этот тучный человек отличался врожденным чувством такта, вкрадчивыми манерами, но, возможно, был излишне чувствителен. Он помрачнел, заметив, что дипломатические паспорта не снискали особого внимания их владельцам, удостоившимся лишь натянутого приветствия офицера иммиграционной службы в шортах и рубашке цвета хаки. Его лицо совсем потемнело, когда на месте не оказалось ни одного представителя суданского правительства, чтобы оказать им достойный прием.
Он просветлел, только когда заметил по другую сторону таможенной стойки высокого брюнета с загорелым обветренным лицом. Носильщик завладел двумя чемоданами, освобожденными статусом пассажиров от таможенного досмотра, а посланец министерства иностранных дел уже сердечно жал руку молодого брюнета.
— Дорогой Филипп, — воскликнул Сен-Арлес, — несказанно рад вас видеть. Я был уверен, что вы нас обязательно встретите.
Тут как раз подошел Фредерик.
— Полковник, позвольте представить вам Филиппа Бера, — секретаря нашего посольства в Хартуме. Ему тридцать два года.
Да, понимаю, вас это удивляет. Тридцать два года и уже секретарь… Прекрасная карьера, не правда ли? Должен вам сказать, что Филипп один из лучших арабистов. Филипп, познакомьтесь с полковником Лемуаном.
Молодой человек пожал Фредерику руку, не в силах удержаться от смеха.
Поверьте, и карьера, и познания в арабском языке — вовсе не моя заслуга. Просто я родился в Багдаде. Отец служил там перед самой войной, а позже представлял свободную Францию. Вся его жизнь прошла на Востоке. Даже я в определенном смысле дитя ислама.
Господин де Сен-Арлес вновь насупился:
— Но… Я не вижу посла. Филипп, вы что же — один нас встречаете?
— Боюсь, что да, уважаемый господин директор, — ответил молодой человек. — Положение гораздо серьезнее, чем вы могли предположить, находясь в Париже. Сотрудники посольства практически находятся под арестом. Я могу спокойно и без надзора передвигаться только потому, что живу за чертой нового города, а также… благодаря дружеским связям с местными властями. Вот почему приехал за вами именно я.
— Неужели положение настолько серьезно? — удивился заместитель директора африканского департамента.
— Настолько, что присутствие такого влиятельного человека, как вы, а также авторитет вашего имени и должности далеко не излишни. Уверяю вас, вы прибыли вовремя, чтобы снять возникшую напряженность.
Фредерику никак не удавалось проникнуться трагизмом ситуации. Слишком уж забавлял его диалог дипломатов. Лесть молодого секретаря была шита нитками толщиной с кабель. Тем не менее она наполняла радостью высокопоставленного чиновника, выпятившего грудь от осознания того факта, что в его холеных аристократических руках в известной мере находится судьба Франции.
Бера приехал на потрепанном темно-синем «форде-консул», казалось, созданном для того, чтобы остаться незамеченным на улицах Хартума, где по-прежнему преобладали английские постройки. В салоне было жарко, как в крематории. Кондиционер приносил лишь относительное облегчение. Он только взбивал обжигающий воздух. Господин де Сен-Арлес весь взмок, но даже потел он с исключительным достоинством.
Когда «консул» выезжал из аэропорта, Фредерик заметил бронемашину, грузовик и «джип», стоящие вдоль тротуара, дремлющих в обнимку с оружием солдат, расположившихся в небольшой рощице, и бдительный взгляд офицера, командующего патрулем. После неудачной попытки путча прошло всего два дня. Следовало ожидать, что ближе к центру города появятся новые признаки напряжения.
И действительно, на перекрестках, как обычно в подобных случаях, расположились танки, а на подъезде к французскому посольству невольно возникла мысль об осадном положении: рогатки и другие заграждения, несколько танков, грузовики, «джипы» войск связи, мотоциклы, радиомашины, чего здесь только не было, словно шла настоящая война.
Первое впечатление подтвердилось холодным, почти враждебным обращением во время проверки у заграждения. Посольство серьезно пострадало. Великолепный парк, выходящий на проспект, был буквально истерзан. На первом этаже не осталось ни одного целого стекла. Тротуар был усеян обрывками документов. Фредерик присвистнул и проговорил сквозь зубы:
— Да здесь пронесся настоящий ураган.
— Что-то в этом роде, полковник, — подтвердил молодой человек. — И уж поверьте мне, нам довелось пережить неприятные минуты.
Привратник-француз открыл и сразу же за машиной осторожно прикрыл ворота. Минуту спустя навстречу посетителям уже шел посол господин Делобель.
— Уважаемый господин директор, мне очень жаль, что я не смог приехать в аэропорт, — пустился он в объяснения, с искренней теплотой пожимая руку Сен-Арлеса. — Не сомневаюсь, что Бера уже все вам объяснил.
— Да, объяснил, — уверил аристократ, но в его голосе прозвучала легкая нотка снисходительности.
Умение подчеркнуть небольшую разницу в положении посла, возглавляющего один из департаментов министерства иностранных дел, и постоянного посла в Хартуме — это настоящее искусство. Но оба дипломата прекрасно разбирались в тончайших нюансах.
— Меня сопровождает полковник Лемуан, — продолжал Сен-Арлес, — заместитель директора контрразведки. Ваша история немало нас заинтриговала, и мы решили прибегнуть к помощи эксперта.
Новое рукопожатие сопутствовало представлению. Господин Делобель повел процессию к своим личным апартаментам, где гостей уже ожидали четыре прибора в столовой с прекрасным кондиционером и опущенными шторами, что создавало ощущение свежести.
— Я полагаю, вы не обедали, — поинтересовался посол, обращаясь к Сен-Арлесу. — Как вы знаете, я холостяк. Вчерашние же события несколько дезорганизовали мое личное обслуживание, но мы сделаем все, что в наших силах. Филиппа я попросил отобедать с нами. Я знаю, что вы были дружны с его отцом, к тому же имеет смысл выслушать мнение сына, учитывая его прекрасное знание политических проблем страны.
— Сначала расскажите нам, что же все-таки произошло, — попросил Сен-Арлес, когда кубики льда зазвякали в стаканах с бурбоном. — Из Парижа мы вылетели вчера сразу после обеда, часть ночи провели в Каире, и, по правде говоря, моя информация ограничивается вашим довольно тревожным докладом, поступившим в ночь с понедельника на вторник.
— «Тревожный» — самое подходящее слово. Надеюсь, господин Бера подтвердит, что в такой оценке нет абсолютно никакого преувеличения, — ответил посол, призывая в свидетели своего сотрудника. — А произошло следующее. В понедельник все в посольстве проснулись раньше, чем обычно. Из-за жары мы приступаем к работе спозаранку, а тут на заре мы были разбужены ревом моторов, грохотом гусениц танков, наводнивших посольский квартал. Возникла по меньшей мере странная атмосфера. Я подумал, что начались какие-то политические события и проводятся мероприятия по обеспечению безопасности посольств. Я опросил сотрудников, позвонил всем коллегам и друзьям. Оказалось, что мобилизация всех застигла врасплох.
Тут как раз приехал Филипп, живущий на другом конце города. Он-то и принес нам первые новости.
— Честно говоря, — вмешался секретарь посольства, — ничего существенного. Движение войск в городе, сосредоточение танков вокруг президентского дворца, военные патрули в центре, но ничего более определенного.
— А по радио не было намеков на какие-нибудь события? — поинтересовался Фредерик Лемуан.
— Нет. Во всяком случае, на этой стадии, — ответил молодой человек. — Меня поразило, что я совершенно не в состоянии осмыслить происходящее. Я не считаю себя крупным специалистом по сбору информации, но у меня много друзей в Хартуме, я увлекаюсь историей Судана. Несмотря на это, в моем распоряжении не оказалось никаких точных данных.
— В восемь часов, — вступил господин Делобель, — посольство оказалось в осаде в прямом смысле слова. Все близлежащие улицы были блокированы, военные взяли под контроль все передвижения. Вообразите мое любопытство. Я дал распоряжение связаться с американским, британским, русским и немецким посольствами. Они также отметили передвижения войск, но ничего особенного вблизи зданий посольств. Мое любопытство сменилось смутным беспокойством, когда в 8 часов 30 минут небольшой «моррис» въехал сквозь заграждения в посольский парк. Приехала исключительно элегантная молодая женщина, попросившая меня об аудиенции. Я приказал ее впустить. Это была супруга одного из суданских военачальников — генерала Салах Эддин Мурада. Она выглядела потрясенной.