Страница 9 из 27
От отношения родства двух слов лингвисты отличают отношение заимствования. Заимствование возможно как из родственного языка (скажем, слово ксёндз заимствовано из польского), так и из неродственного (скажем, слово харакири заимствовано из японского). Фонетические соотношения между словом языка-источника и словом языка-восприемника подчиняются иным правилам, чем при родстве, но и здесь это не просто совпадение звучаний.
Проверяя возможность сближения слова а (языка А) и слова b (языка B), лингвист прежде всего обязан сделать выбор между гипотезой о родстве а и b и гипотезой о заимствовании. Если принята гипотеза о родстве, то проверяется, соблюдены ли правила фонетических соответствий, связывающих А и B. Если принята гипотеза о заимствовании, то сперва должно быть определено направление заимствования. Допустим, это направление из А в B. Тогда для каждой из фонем[11] слова а проверяется, должна ли она при наложении на систему фонем языка B быть заменена именно той фонемой языка B, которую мы видим в слове b (излагать техническую сторону этой проверки здесь неуместно); исследуется также вопрос о том, не подверглось ли слово b в ходе истории языка B специфическим дополнительным преобразованиям, характерным для заимствованных слов. Во всех случаях, когда из истории соответствующих языков для слова а и/или b известны их более ранние формы, объектом проверок служат именно эти ранние формы, а не современные. В случае, если значения слов а и b различны, необходимо, кроме того, произвести дополнительную семантическую проверку с целью установить, могло ли одно значение развиться из другого (или оба — из некоторого третьего). Если гипотеза о связи а с b прошла все эти проверки успешно, необходимо сравнить ее со всеми теми конкурирующими гипотезами, которые тоже успешно выдерживают такие проверки, с тем, чтобы установить, имеются ли у данной гипотезы преимущества перед остальными и насколько они весомы.
В книге НХ не обнаруживается никаких следов знакомства с этими основными принципами исторической лингвистики.
«Этимологическим словарем русского языка» М. Фасмера ныне уже научились пользоваться тысячи русских людей самых разных профессий, интересующиеся происхождением русских слов. Но не наши авторы. Предлагая свои дикие этимологии, они, за исключением одного-двух случаев, просто игнорируют М. Фасмера: чем, в самом деле, М. Фасмер со всеми его рутинными параллелями из других языков, ссылками на памятники, словари, специальные исследования и т.п. так уж надежнее их самих?
Иногда под свое нежелание считаться с существующей лингвистикой авторы даже пытаются подвести некую теоретическую базу. Так, в связи с вопросом о заимствованиях они пишут: «Вообще, вопрос о том — „кто у кого заимствовал слова”, в современной лингвистике определяется исключительно на базе принятой сегодня традиционной хронологии. Ее изменение сразу меняет и точку зрения на происхождение и направление заимствования тех или иных слов» [НХ 1: 387]. Понятно, что существующую историческую лингвистику можно не принимать во внимание, коль скоро ее выводы опираются на нечто иллюзорное. К сожалению, перед нами не более, чем очередное столь же невежественное, сколь и высокомерное заявление. В действительности в лингвистике направление заимствования вообще не определяется на базе какой бы то ни было абсолютной хронологии. Оно определяется на основе того, в каком из двух языков слово является, образно говоря, инородным телом и в каком — естественным. Ср. латинское october и древнерусское октьбрь: в латыни это прозрачное производное от octo «восемь» — «восьмой месяц (по счету от марта)»; в древнерусском же в этом слове нельзя выделить никакого понятного корня и вдобавок сочетание кт на том этапе истории языка в собственно славянских словах еще не встречается; вывод: направление заимствования было из латыни. Точно та ким же путем устанавливается направление заимствования, например, в паре «русск. кашне — франц. cache-nez (буквально: „спрячь нос”)» или в паре «русск. закуска (где легко выделяются понятные приставка, корень и суффикс) — франц. zakouski».
Как мы уже говорили, используемый в профессиональной лингвистике способ сближения слов книге НХ чужд. Вместо этого используется бесхитростный критерий «внешнего сходства». Посмотрим же, в каких случаях авторы готовы считать два слова внешне сходными. Чтобы не критиковать каждое из приводимых ниже сближений по отдельности, сразу же предупредим, что лингвистически правильного среди них нет ни одного.
В некоторых примерах из НХ внешнее сходство действительно велико, скажем, Батый — батя, Мамай — мамин. Но если бы авторы ограничивались только такими примерами, их лингвистическая деятельность быстро остановилась бы. В подавляющем большинстве случаев они удовлетворяются весьма приблизительным сходством. Не мешают сходству, в частности, любые различия внутри следующих «групп сходства»: с-з-ш-ж; б-в; в-ф; ф-т; т-д; к-х-г; к-ц-с; г-з-ж; ч-ш-щ; р-л; н-м (список в действительности еще неполон). Например: гуз (тюркское племя) — гусь ; Сибирь — север; враг (ворог) — варяг — фряг ; Щек — чех ; кир — сир — царь; улус — Русь. Гласные вообще большого значения не имеют. Приятно, конечно, когда и гласные похожи, но если нет, то для А. Т. Ф. никакой проблемы тоже нет: в этом случае надо просто рассматривать только «костяк согласных», о котором уже шла речь выше.
Для авторов не имеет никакого значения, относится ли сравниваемая часть слова к корню или к суффиксу. Например, Irish «ирландский» (корень Ir- + суффикс ish) и Russia, Russian — согласно НХ, одно и то же: у них одинаковый «костяк» RSH [НХ 2: 114]. И этого замечательного сравнения для А. Т. Ф. достаточно, чтобы Россия и Ирландия (в названиях которых, если не считать ия, совпадает одно только р) оказались одной и той же страной (в прошлом). Еще один пример (доказывающий на сей раз тождество Египта и Рима): если верить А. Т. Ф. [НХ 2: 218], в Библии Египет называется по-древнееврейски Миц-Рим, что вслед за Н. А. Морозовым А. Т. Ф. переводит как «высокомерный Рим» (нас уже, конечно, больше не должно удивлять, что сравнение здесь опирается на русское название Рим, а не на латинское Roma). В действительности библейское название имеет вид Misrayim, где Misr — «Египет», а ayim — окончание двойственного числа: первоначальный смысл названия — «два Египта» (Нижний и Верхний).
Всё-таки трудно не вспомнить из Гоголя: «Я открыл, что Китай и Испания совершенно одна и та же земля, и только по невежеству считают их за разные государства. Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай». Здесь ведь уже есть всё: и сама грандиозная идея отождествления разных стран, и, главное, метод, которым оно достигается.
Если даже все указанные степени свободы, вместе взятые, всё-таки не дают желаемого результата, то авторы НХ могут еще прочесть слово задом наперед. Это будет называться «в арабском прочтении»: см. выше Самара = А-Рамас. Можно, вообще говоря, и комбинировать: часть букв переставить, а часть нет, например, Хорезм — это, согласно А. Т. Ф., не что иное, как Кострома. Отдельными согласными можно при нужде и пренебречь. Возможны и другие вольности сверх всех указанных.
Для наглядности приведем еще несколько иллюстраций, где можно видеть разнообразные сочетания описанных выше механизмов сопоставления: «Рюрик — это просто другая форма старого русского имени Гюргий, т.е. Георгий — Юрий» [НХ 1: 196]; Хан Хулагу — «это снова имя Георгий — Гургу, видимо, весьма распространенное среди потомков Чингиз-Хана Георгия» [НХ 1: 224]; «Но само слово „еврей” — это церковно-славянское слово и означало оно, как показывает анализ его употребления в средневековых текстах, — „жрец”, „священник”. Это просто одна из форм слова „иерей”» [НХ 2: 204–205]; «Кстати, имя Ахилл может означать противник французов: А-ГАЛЛ» [НХ 2: 293]; «Английское слово остров сегодня пишется так: island. Но что означало оно в древности? Что если это Asia-Land, т.е. азиатская страна, т.е. страна, расположенная в Азии? Без огласовок мы имеем: asialand = SLND, island = SLND, т.е. это — одно и то же слово!» [НХ 2: 95]; «Anglo-Sax — Angel Isaac» [НХ 2: 126] (имеется в виду византийский император Исаак Ангел); «„герцог” = „Ксеркс”» [НХ 2: 208]; «Имеются яркие звуковые соответствия: КРИШНА — ХРИСТОС, КРИШНА ХАРЕ РАМА (молитва кришнаитов) — ХРИСТОС КИР (ЦАРЬ) РИМСКИЙ…» [НХ 2: 239].
11
Для нашего изложения достаточно считать, что лингвистический термин «фонема» есть просто некоторое уточнение понятия «звук языка».