Страница 16 из 32
— О, здесь нам опасаться нечего. Мы обсудили все раз и навсегда и пришли к согласию: о замужестве речь не зайдет. Кониатис всегда был убежденным противником супружества. Он даже процитировал мне Шекспира: «Лучше быть хорошо повешенным, чем плохо женатым».
— Грош цена таким клятвам! Помяните мое слово: никуда он не денется… Подождите, стоит ему удостовериться, что вы есть женщина его жизни и что брак с вами окажется удачным…
— Доверьтесь мне. Когда вы отдадите мне приказ порвать с ним, за мной дело не станет. Я стану до того противной, до того гнусной, что от нашей чудесной любви останется мокрое место.
— Допустим, — с сомнением пробормотал Франсис. — Но вот еще что. Начав сотрудничать с Кониатисом, вы попадете в гущу событий, и кто знает, куда это вас заведет…
— То есть?
— Будем логичны: если Службе общей безопасности понадобились сведения о Кониатисе, значит, с его делишками не все чисто.
Моник прыснула со смеху и произнесла едким тоном, к которому она переходила без малейших усилий:
— Представьте, мне это тоже приходило в голову! Кониатис — шпион на службе иностранной державы? Забавно, вы не находите? За какую-то неделю быть завербованной двумя враждующими организациями! Роман да и только.
— Ничего смешного. Бывает и такое. И нередко кончается плохо.
— Клянусь, я подумала и об этом, — не уступала и она. — Очутившись с Кониатисом в этой вилле, там, в Нормандии, я почувствовала беспокойство: все так загадочно! Ни дать ни взять — логово заговорщиков!
— Все возможно, — согласился Коплан.
— Кониатис чертовски годится для роли заправилы шпионской сети, вы не находите? Его занятия позволяют ему собирать горы интересных сведений и обеспечивают полнейшую свободу передвижения.
— Да еще посвящен во все тонкости, — подхватил Коплан. — Его опыт вращения в высоких сферах экономики и финансов позволяет ему оценивать подлинную стоимость конфиденциального шепотка на ушко. Отсюда и его процветание.
Оба умолкли. Молчание прервал Коплан.
— Все же по здравому размышлению я бы счел эту гипотезу слишком смелой. Будь туг замешан шпионаж, Служба общей безопасности ввела бы нас в курс. Более того, они бы взвалили на нас все это дело, так как шпионаж — наша область, а не их.
— А кто говорит, что они докопались до истины? Возможно, они так и не раскусили Кониатиса до конца.
— Да, кто не без греха. Ваше замечание вполне уместно, — сдался Коплан и поднялся, намереваясь уходить. Увидим, как посмотрит на все это шеф. Когда вы снова увидитесь с Кониатисом?
— Я позвоню ему завтра в его кабинет в СИДЕМС. Поскольку телефона у меня нет, мы решили, что звонить придется мне.
— Прекрасно. Пойду доложу кому следует. Как только вернусь, зайду к вам и сообщу о решении шефа. Если за это время вы припомните другие детали своего уик-энда, запишите их для меня.
— Будет исполнено.
Она проводила его до двери и подставила щеку для дружеского поцелуя. Он с удовольствием подчинился и, с улыбкой разглядывая ее, язвительно произнес:
— Знаете, вы просто сногсшибательны! Меняетесь буквально на глазах: добры, оживлены, доверчивы, в глазах огонь… Это влияние Кониатиса?
— Возможно, — бросила она с непринужденным смешком.
— Он действительно так хорош как любовник? — Возможно, тут вы правы. Не буду ничего скрывать, тем более что моя личная жизнь представляет для вас профессиональный интерес. Вынуждена признать, что благодаря Кониатису я делаю успехи. И даже открытия…
— Вот как?
— В Довилле ночи любви доставляли мне неведомую доселе радость. Кониатис как любовник не только полон такта, нежности и неудержимого пыла, но еще и наделен воображением, умением и… непревзойденной интуицией. Я вся вибрировала, дрожь расходилась по телу волнами… Для меня это так ново, что я просто задыхалась. Что за чудо — наслаждение, зарождающееся в твоем теле, в твоей плоти…
— Вот тебе на! — только и пробормотал Коплан в сильном смущении. — Вот так новость! Кониатис оказывает мне неоценимую услугу в вашем обучении, сам того не подозревая.
— Наверное, дело не только в нем. Я теперь не та, что раньше. Обретя в жизни цель, я почувствовала себя куда счастливее. Я ведь говорила вам: мне необходимо служить делу, приносить пользу!
— Во всяком случае, мне доставляет удовольствие видеть вас такой!
Этот разговор, подобно всем предыдущим разговорам между Копланом и его подопечной, записывался на пленку разумеется, без ведома его главной участницы. Коплан спустился по лестнице, извлек пленку из магнитофона и поехал в «бассейн». Поскольку шеф заседал с коллегами из смежных служб, Коплан протомился у его дверей не меньше часа, пока наконец не был принят.
Шеф выглядел озабоченным.
— Приветствую вас, Коплан, — сказал он. — Простите, что заставил ждать, но нам пришлось принимать срочные меры из-за одной неприятности, которая стряслась в Италии. Не могу уделить вам много времени… Полагаю, у вас имеются новости о нашей дебютантке?
— Да, и совсем свежие, — подтвердил Коплан, демонстрируя кассету. — Уик-энд в Довилле получился на славу, вы сами сейчас в этом убедитесь.
Старик включил магнитофон. Внимательно следя за диалогом, он набил и зажег трубку. Когда голоса смолкли, он выключил магнитофон и озадаченно посмотрел на Коплана.
— Вам не кажется, что дело приобретает неожиданный оборот? — осведомился он, скривив рот.
— Да, я придерживаюсь того же мнения.
— По части работы малышка безупречна.
— Идет вперед семимильными шагами, — язвительно подтвердил Коплан.
— Хорошая память, интересные, точные, содержательные комментарии.
— И острый глаз, — дополнил Коплан. — Она описывает людей так, будто они стоят перед ней живые. Кроме того, как вы справедливо отметили, ее наблюдения не менее ценны, чем информация, на которую она ссылается. Почти профессиональная работа.
— Я прослушаю запись еще раз, — решил Старик.
В наступившей после конца пленки тишине он проворчал:
— Предложение Кониатиса создает деликатную проблему.
— Дело не только в этом, — напомнил Коплан. — Странные встречи Кониатиса — чем не проблема?
Старик кивнул, некоторое время подумал и вынул трубку изо рта.
— Сейчас мне некогда этим заниматься, — подытожил он. — Я вызову Маресса, вы займетесь этим с ним. Через некоторое время я найду вас в кабинете Маресса, тогда и поговорим.
Он нажал кнопку и вызвал заведующего архивом.
Людовик Маресс, человек лет 50 на вид, со впалыми щеками и седой шевелюрой, явился через несколько минут. Он славился среди коллег безупречной памятью, рвением и неисправимым пессимизмом.
Старик взял быка за рога.
— Знаю, дел у вас по горло, мой бедный Маресс, но Коплану без вас не обойтись. Вот пленка. Коплан вам все объяснит.
Примерно час спустя Марссс отошел от машины удовлетворенный. Электронная память поделилась с ним следующими сведениями: «Хельмут Хекер: гражданин ФРГ, родился во Франкфурте, 54 года. Доктор политологии и экономики. Советник правительства в Бонне, советник двух компаний, консультант ЕЭС. Проживает в Гамбурге. Имеет статус дипломата, аккредитован во Франции по линии ЕЭС. Обычное место жительства во Франции: Париж, авеню Ниэль, 287».
«Ганс Гермелинг: родился в Лейпциге, сотрудник МВД ГДР. Часто бывает во Франции в качестве туриста. Служил в структурах управления экономикой третьего рейха, во время оккупации возглавлял во Франции нацистское учреждение. Пользуется загадочной протекцией в ГДР. Функции в правительственных органах страны точно не известны».
«Борис Гошник: гражданин Югославии, родился в Субботи-це, 41 год. Руководил торговыми миссиями во Франции и в США. По образованию — инженер-металлург. Три года назад был включен у себя на родине в Комиссию по реформе промышленности, действующую под непосредственным контролем белградского правительства. Во Франции находится в качестве туриста».
Ознакомившись с этими сведениями, Старик нахмурился.