Страница 4 из 9
Шура набрала номер сестры:
– Аля, а ты так и не сказала, сколько будет стоить ваша Сорока? Сколько вы мне заплатите?
Сестра, похоже, возмутилась:
– Шура, я тебя когда-нибудь обижала в деньгах?
Шура призадумалась. Нет, никогда… Она всегда у Шуры занимала деньги и через четыре месяца честно отдавала. А больше сестры никаких финансовых отношений не имели.
Пока Шура вспоминала, сестрица предпочла отключиться.
Вечером девушка и вовсе пыталась не думать обо всех новостях, которые свалились на нее буквально за сутки до Нового года, и просто уткнулась в компьютер.
А вот на следующий день ей пришлось пожалеть о том, что она согласилась на эту странную затею с клипом.
Все сразу же сложилось не так, как предполагала сама Шура. На природу решили не ехать: кто-то знающий сказал, что сейчас в лесу такие сугробы, что подобраться к деревьям будет очень проблематично, а уж что-то там снимать – об этом даже речи идти не может. Потому съемочная группа решила лесной пейзаж заменить городским парком. Честно сказать, парочку парней и Альку назвать съемочной группой можно было лишь при большой фантазии. Гарик, автор всего этого художества, доверия как-то не внушал. Он был высок, худ, смотрел на всех надменным взглядом и отчего-то часто икал. Режиссер Витя оказался чуть симпатичнее. Правда, его было слишком много. Взгляд, куда бы его ни направили, каждый раз наталкивался на Витю. Кроме двух парней и Альки, выполнявшей роль оператора (хоть она и держала камеру всего второй раз в жизни), был еще один товарищ – Глухарь, у которого с Шурой должен был случиться роман. Причем, как оказалось, прямо на дереве. Сначала «Сорока» пыталась донести до режиссера, что по деревьям лазить не умеет совершенно и к тому же отчаянно боится высоты, да и не соглашалась она по деревьям лазить, но ее предпочитали не слышать.
«Глухарь» приятностью отличался меньше всех. Он был слишком тучен и прилипчив. Причем прилипать или, как он выражался, приступать к роли сей мерзкий тип начал еще на земле.
– Ах, какая вы сорока-а-а, – томно в нос ворковал он и кокетливо дергал смоляными бровями. – Вы украли у меня сердце.
При этом он наступал на Шуру большим животом и теснил ее к машине съемочной группы.
– Да погодите вы, нас еще не снимают, – пыталась отмахнуться от тучного ухажера Шура.
Но тот упрямо наступал:
– Да вы не сорока! Вы змея-искусительница! Меня вот искусили… А эта курточка… м-м-м…
В любое другое время Шура бы стеснительно краснела и пыталась от назойливого ухажера спрятаться. Но, во-первых, прятаться было совсем некуда, во-вторых, ухажер оказался какой-то слишком неприятный, и в-третьих… В конце концов, она же решила себя изменить!
– Прекратите распускать перья, – резко оборвала Шура кавалера. – Вы больше похожи на старую ворону, когда так наскакиваете. И вообще! Тут запрещают флиртовать помимо съемок. Говорят, штрафовать будут.
– Звери, – прорычал «Глухарь», но на штрафы нарываться не осмелился.
К этому времени Алька уже встала на какой-то пень, а режиссер зычно закричал:
– Птицы! Взлетаем на дерево! Начнем сразу со сцены, где Глухарь встречается с Сорокой и они начинают брачные танцы!
– На дереве? Аля, какие брачные танцы у сороки? – не понимала Шура. – Мы на танцы не договаривались! У меня слабое чувство ритма!
– Шура, залезай на дерево, там сама сообразишь, – отмахнулась Алька. – Давай быстрее, у меня ж зарядка может кончиться. Да сумку-то оставь!
– Ни за что! У меня там деньги. Последние.
– Тогда убери ее подальше.
Шуре повезло. Ей еще удалось залезть на дерево по лестнице, которую откуда-то приволокли парни из так называемой съемочной группы, и даже пристроить сумочку на сук. Правда, она не смогла легко и непринужденно «взлететь» на нужную ветку – скулила, попискивала, а режиссер Витя и «Глухарь» толкали ее снизу под попу. В какой-то момент случилось даже так, что попа оказалась выше головы и Шура чуть не рухнула, но удержалась. И все же она добралась до своего места. А вот «Глухарю» не посчастливилось. Прямо на середине лестницы перекладина под его весом надломилась, и грузный молодой мужчина мешком рухнул вниз. Сам он пострадал несильно, только немного пальцы ободрал, но режиссеру Вите досталось – тучная птица приземлилась на его шею. Некоторое время Витя просто сидел на земле и задумчиво водил глазами, а потом отчего-то рухнул на бок. Парня решили не тревожить и оттащить подальше от опасного места. Алька с Гариком уцепились за руки, а «Глухарь» схватил обе ноги, и бедолагу поперли к машине. Причем зад у несчастного волочился по снегу, джинсы некрасиво сползали.
– Прекратить меня спасать! – завопил Виктор и задергался, пытаясь вырваться из дружеских рук. Его отпустили, и все вместе вернулись на исходную позицию, под тополь, помогать «Глухарю» взобраться на рабочее место.
– Ты только на подломленную перекладину не наступай, – просил Витя артиста. – Опять навернешься. Гарик, где ты отыскал эту рухл…
Договорить бедолага не успел. «Глухарю» никак не удавалось взгромоздиться на вожделенный сук. Сейчас под ним сломалась следующая перекладина, он стал хвататься за всю лестницу, чем окончательно привел ее в негодность. Понятное дело, что съехал упитанный актер опять на телеса несчастного Вити. Что уж там прищемил ему «Глухарь», Шуре видно не было, но режиссер отчаянно взвизгнул, отскочил от «Глухаря» и стал зачем-то прыгать под деревом, приговаривая:
– Вот гад… вот гад, а? Специально он, что ли?
Успокоить Витю никак не получалось, поэтому группа отправилась в машину немного передохнуть, а заодно и поразмыслить, как затолкать «Глухаря» на рабочую площадку. Поскольку лестница уже погибла, Шуру было решено пока с дерева не снимать.
– Как же так? – волновалась девушка. – Мне ж… Ребята! Здесь народ везде! Что ж я сидеть-то тут буду, как грач какой-то? Мне холодно! Алька! Быстро сними меня! Кому говорю?! Алька!
Но коллеги с самыми задумчивыми физиономиями поспешили скрыться в машине.
Шура осталась на здоровенном тополе. Она было решила спуститься самостоятельно, но первый же сучок, за который она ухватилась, предательски подломился, и девушке ничего не оставалось, как сидеть наверху, изображая из себя довольную жизнью актрису. Под деревом и в самом деле начинала собираться толпа. Настроение у людей было веселое, предпраздничное, поэтому внизу уже раздавались шутки и откровенный гогот:
– Во! Снежинка на тополе!
– Снежная баба!
– Сань, не ржи, помоги девчонке слезть, сбивай ее снежками.
– Отойди… Ну отойди, дай на телефон сниму.
– Господи! Разрядятся эти куклы и уж не знают, куда взгромоздиться!
Кто-то уже наставлял телефон и вовсю снимал новогоднюю «Сороку», мальчишки свистели и улюлюкали, а кое-кто даже пытался взять у Шуры номер телефона. Нет, были и такие, которые хотели помочь девушке спуститься на землю, но они действовали по схеме «сбей кота», то есть пытались сбить Шуру пластиковыми бутылками. С лимонадом. Хорошо, что бутылки не долетали до цели и возвращались на головы самих спасителей.
Погода для декабря стояла теплая, но через полчаса Шура начала не на шутку замерзать. И в это время недалеко от дерева остановилась старенькая машинка отечественного производства, из которой выскочили трое совсем молодых ребят. Они деловито подбежали к дереву, навели на Шуру какие-то уж очень большие телефоны и начали снимать ее с видом профессионалов. В конце концов съемка их так увлекла, что они даже стали давать команды.
– Девушка! – кричал парень в синем капюшоне. – Вы руками подвигайте, как будто крыльями машете… руками, говорю, помахайте! Мы снимаем басню «Ворона и лисица», поэтому… Юр! Кинь ей свою шапку, пусть она в зубы возьмет, как будто сыр.
– Да сыр мы потом сами подрисуем, и клюв тоже.
– Девушка, у вас там какая-то штука висит, возьмите ее в клюв… тьфу ты, в рот возьмите ее!
Парень кивал на сумочку, но Шура из последних сил отворачивала голову и делала вид, что вся эта толпа разглядывает вовсе даже не ее, а парни и вообще неизвестно к кому обращаются.