Факел в ночи

Проклятье. Девчонка из аптеки наверняка проболталась.

– А сейчас, – он улыбнулся во весь рот, – ты отведешь меня к своему несчастному другу или же я воткну тебе нож в живот и сброшу в расселину, где ты будешь медленно и мучительно умирать.

Позади нас разгорелся спор между охотниками за головами и людьми Шикаата.

– Он знает, где Элиас Витуриус! – крикнула я охотникам. Они взялись за оружие. Встрепенулись и остальные, кто был на рынке.

Кочевник вздохнул, одарив меня тоскливым взглядом. Как только он отвлекся на охотников, я саданула его по лодыжке и освободилась.

Я бросилась под брезент, опрокинув корзины с товарами, и чуть не сбила с ног старуху-маринийку. На миг Шикаат потерял меня из виду. Передо мной возвышалась неприступная скала, справа от меня тянулся ряд торговых палаток. Слева – громоздилась гора ящиков, привалившись к боку телеги, груженной мехом.

Я нырнула под телегу, сдернув по пути верхнюю шкуру и прикрывшись ею. В ту же минуту в переулок ворвался Шикаат. Пока он осматривался, было тихо. Потом раздались шаги. Все ближе и ближе…

Исчезни, Лайя. Я сжалась и отползла в темноту, схватившись за браслет, что придавал мне мужества. Ты меня не видишь. Ты видишь только тень, только темноту.

Шикаат отшвырнул ногой ящики, впустив немного света под телегу. Я слышала, как он наклонился, как всматривался, слышала его дыхание. Я всего лишь груда меха, я – ничто. Ты меня не видишь. Ты ничего не видишь.

– Житан! – окрикнул он своих людей. – Имир!

Я услышала, как подбежали двое, и в следующий миг свет лампы развеял темноту под телегой. Шикаат сдернул мех. Я увидела перед собой его ликующее лицо.

Правда, ликование тотчас сменилось замешательством. Он взглянул на мех, затем снова туда, где я сидела. Поднял лампу, осветил меня, но посмотрел куда-то мимо.

Как будто не замечал меня. Как будто я стала невидимой.

Но это ведь невозможно.

И как только я подумала об этом, он моргнул и схватил меня.

– Ты исчезла, – прошептал он. – А теперь снова появилась. Это что, колдовство? – Он встряхнул меня так сильно, что клацнули зубы. – Как ты это сделала?

– Пошел прочь! – Я хотела впиться в него ногтями, но он держал меня на расстоянии вытянутой руки.

– Тебя не было! – шипел он. – А потом ты появилась прямо передо мной.

– Ты спятил! – Я укусила его за руку. Он притянул меня ближе, придвинув мое лицо к своему, и заглянул в глаза. – Поменьше кури гхаш!

– Повтори, – потребовал он.

– Ты спятил. Я была здесь все это время.

Он покачал головой, словно признавал, что я не вру, но и поверить не мог. Когда он убрал руки от моего лица, я попыталась вырваться, но тщетно.

– Хватит, – сказал он, когда его сподручники связали мне руки спереди. – Отведи меня к маске или умрешь.

– Я хочу долю. – В голове родилась идея. – Десять тысяч марок. И мы идем одни, я не хочу, чтобы твои люди шли за нами.

– Никакой доли. И мои люди останутся со мной.

– Тогда ищи его сам! Давай режь меня, как обещал, и ступай.

Я выдержала его взгляд, так же как делала Нэн, когда торговец-кочевник предлагал слишком низкую цену за ее джем и она угрожала, что уйдет. Сердце в груди громыхало, точно копыта несущихся лошадей.

– Пятьсот марок, – предложил кочевник. Я собралась было возмутиться, но он поднял руку. – И вдобавок проведем тебя в земли кочевников в целости и сохранности. Это хорошая сделка, девочка. Соглашайся.

– А твои люди?

– Они останутся, – он осмотрел меня, – на расстоянии.

«Беда всех жадных людей в том, что они считают остальных такими же жадными», – однажды сказал мне Поуп. Шикаат таким и оказался.

– Дай мне слово кочевника, что не надуешь меня. – Даже я знала, как велика цена такой клятвы. – Иначе я тебе не поверю.

– Даю слово. – Он подтолкнул меня вперед, и я споткнулась, едва удержавшись на ногах. Свинья! Я закусила губу, чтобы не выругаться вслух.

Пусть думает, что усмирил меня. Пусть думает, что победил. Вскоре он осознает свою ошибку: он поклялся играть честно.

Зато я – нет.

10: Элиас

Придя в сознание, я сразу понял, что глаза открывать не стоит.

Я лежал на боку, руки и ноги были связаны веревками. Во рту чувствовался странный привкус – железа и трав. Тело болело, но в голове прояснилось, впервые за минувшие дни. В нескольких футах от меня стучал по камням дождь. Я находился в пещере, но было здесь что-то не так. Я слышал быстрое неровное дыхание. Пахло шерстяной одеждой, дешевой сталью и кожаными доспехами, какие носят охотники за головами.

– Ты не должен его убивать! – Рядом сидела Лайя, ее колено упиралось в мой лоб. Голос прозвучал так близко, что я ощутил на лице ее дыхание. – Меченосцы хотят, чтобы его привели к Императору живым.

Кто-то стоял на коленях у моей головы и ругался на садэйском. Холодная сталь давила мне на горло.

– Житан! Повтори сообщение! Награда полагается только тому, кто приведет его живым?

– Я не помню, черт возьми! – сказал человек, сидящий у моих ног.

– Если собираешься его убить, то хотя бы подожди несколько дней. – Лайя говорила с холодной практичностью, под которой улавливалось напряжение, звенящее точно натянутая струна. – В такую погоду тело будет разлагаться слишком быстро, а дорога до Серры займет не меньше пяти дней. Если меченосцы не смогут его опознать, тогда никто из нас не получит денег.

– Убей его, Шикаат, – вмешался третий кочевник, что стоял рядом с моими коленями. – Если он очнется, мы все покойники.

– Не очнется, – возразил мужчина, которого они называли Шикаатом: – Посмотри на него – он уже одной ногой в могиле.

Лайя медленно склонилась всем телом к моей голове. Я почувствовал у своих губ стеклянное горлышко, затем в рот попала капля жидкости, которая имела вкус железа и трав. Экстракт теллиса. В следующий миг Лайя убрала стеклянный флакон, должно быть, спрятала.

– Шикаат, послушай… – начала она, но бандит толкнул ее в спину.

– Ты уже второй раз вот так к нему наклоняешься. Что ты задумала?

Пора действовать, Витуриус.

– Ничего! – сказала Лайя. – Я, как и вы, очень хочу получить награду!

Раз. Я представил атаку – куда ударю, как буду двигаться.

– Зачем ты тогда наклонялась к нему? – проревел Шикаат. – И не лги мне!

Два. Я размял мышцы левой руки, приготовив ее к бою – двигать правой не мог, так как лежал на ней. Затем неслышно вдохнул как можно глубже, чтобы насытить кислородом каждую клеточку тела.

– Где экстракт теллиса? – вспомнил вдруг Шикаат. – Отдай его мне!

Три. Прежде чем Лайя успела ответить, я оттолкнулся правой ногой от земли и крутанулся, отпрыгнув подальше от ножа Шикаата. Тут же вывел из игры одного из кочевников, ударив его связанными ногами, и откатился, когда он повалился на землю. Затем бросился на кочевника, что стоял у моих коленей, ударив его головой, прежде чем тот успел занести нож. Тот выронил оружие. Я поймал нож на лету, с благодарностью отметив, что лезвие остро наточено. Пара взмахов – и я расправился с веревкой на запястьях, еще два – и освободил лодыжки. Первый кочевник, которого я атаковал, поднялся и выбежал из пещеры – несомненно, звать подмогу.

– Стой!

Я повернулся к последнему кочевнику – Шикаату. Тот прижимал Лайю к груди. Он держал оба ее запястья одной рукой, второй – приставил нож к горлу. В его взгляде явственно читалось намерение убить ее.

– Брось нож. Подними руки вверх. Или я убью ее.

– Убивай, – сказал я на чистейшем садэйском. Он стиснул зубы, но не шелохнулся. Человек, которого непросто удивить. Я тщательно обдумывал свои слова. – Сразу как ты убьешь ее, я убью тебя. Затем ты будешь мертв, а я – свободен.

– Попробуй. – Он надавил острием ножа на шею Лайи, пустив кровь. Ее взгляд заметался по пещере, как будто она пыталась найти хоть что-нибудь, чем можно было бы отбиться от него. – Снаружи сотня моих людей.