Рождение Контролера

Я положил перед ним на стол лист и развернул.

– Это частные лаборатории, которые вроде бы никому не принадлежат. Или относятся к различным фондам по сохранению окружающей среды, сохранению диких видов животных…

Он вчитывался внимательно, сказал с кривой усмешкой:

– Потому и забрались в самые что ни есть джунгли? Но, возможно, это и есть чудаки, одержимые идеей спасти для человечества всех ядовитых змей и скорпионов?

– Таких немало, – согласился я, – но всех подозрительных сперва тщательно проверяем. Вот список оборудования, которое заказал Фонд охраны диких животных в Тунисе…

Он просмотрел бегло, отодвинул ногтем.

– Сожалею, но мне трудно судить…

– Оборудование обычное медицинское, – согласился я, – хотя и самые новейшие разработки. Но если рядом поставить то, что получили на прошлой неделе и в прошлом месяце от других фирм, то получается единая линия секвенирования генома и сложнейших операций в ДНК.

Он кивнул.

– Продолжайте.

– Я верю людям, – сказал я, – и готов согласиться, что эту дорогущую лабораторию затащили в джунгли потому, что скромные.

– И стесняются журналистов.

– Вот-вот, – сказал я. – Такие вот подвижники и передвижники.

Он договорил:

– И потому не хотят, чтобы мешали их работе. И даже результаты не собираются публиковать в научных журналах. Верно?.. Постарайтесь узнать все, что сможете, а я позабочусь, чтобы подготовили к отправке в те места кого-то из знающих местную специфику.

– Надо смотреть на месте, – согласился я. – Знаете, Аркадий Валентинович, если честно, уже почти жалею, что занялся этим.

– Что так?

– Чем глубже вникаю, – ответил я искренне, – тем страшнее и безнадежнее. Во-первых, здорово опоздали. Во-вторых, только чудом человечество еще не уничтожили… Уже с прошлого года возникла возможность со стороны не правительств, как было давно, а от нелегалов… И вероятность уже выше двадцати процентов!..

– Да, – согласился он со вздохом, – не зная этого, жить спокойнее.

Глава 10

В холле с двумя в штатском беседует генерал Кременев, увидел меня, знаком повелел задержаться, а сам еще несколько минут что-то обсуждал и перетирал.

Я ждал, медленно начиная злиться, хотел было уйти, я не подчинен, наконец он отпустил собеседников и повернулся к нам.

– Спасибо, что подождали, – сказал он небрежно. – Да-да, вижу, уже кипите. Вы там в академиях к дисциплине как-то не?

– Даже со знаком минус, – заверил я. – А «спасибо» у вас – это от общения с гражданскими?.. То ли еще будет!

– Намекаете, – поинтересовался он, – что я тут слишком часто?.. Что делать, собираюсь в отставку, присматриваю место, где жалованье высокое, а сотрудники бездельничают… Что скажете насчет вчерашнего митинга по поводу завышенных ассигнований на оборону?

Я ответил с неудовольствием:

– Пятая колонна. Не я президент, всех этих борцов за права и личные свободы ограничил бы в правах по самое не могу. Что так смотрите? Да, арестовывать, предъявлять обвинения…

Генерал посмотрел на меня исподлобья, но в прищуренных глазах мне почудилось одобрение.

– У нас не тоталитарное государство…

– Уже, – возразил я. – Весь мир тотализируется. Стремительно!.. Иначе не выжить. Чтобы демократии выжить, она должна стать тоталитарной. И очень жестко реагировать на угрозы.

Он хмыкнул.

– Интересно… А в чем этим борцам за личные свободы можно предъявить обвинения?

Я поморщился.

– Да в чем угодно! Хоть наркотики им подбросьте, да что угодно. Эти мерзкие твари, что могут погубить весь род человеческий, должны быть интернированы. Я, знаете ли, сам люблю покричать о злоупотреблениях нашей тоталитарной власти, но когда приходится выбирать между тоталитаризмом и полным истреблением человечества, то лучше тоталитаризм!..

Генерал промолчал, то ли все еще осторожничает, а Ингрид сказала осуждающе:

– Такое нельзя говорить даже в шутку.

– Тоталитаризм можно изменить со временем, – ответил я, – а мертвое человечество воскрешать будет некому… Генерал?

Он вздохнул.

– Не думал я, что такое услышу от мирного ученого. Наверное, мы в самом деле на краю пропасти. Если даже вы так заговорили.

– Щиты никогда не создавали раньше мечей, – напомнил я. – Но сейчас темп ковки мечей таков, что без щита человечество может гикнуться от одного-единственного вируса!

Генерал продолжал рассматривать меня исподлобья.

– Щит всегда совершенствовали после модернизации меча…

– Потому нужно выявлять, – сказал я жестко, – нелегальные пункты изготовления мечей. И уничтожать… не дожидаясь, пока бюрократы и правозащитники придут к какому-то компромиссному решению.

– А компромиссное вас не устроит, верно?

– Генерал, – ответил я. – Впервые в мире ситуация такая, что один-единственный меч, даже изготовленный в деревенской кустарной мастерской, может уничтожить всех людей на свете!.. В тот же день. О каких щитах может идти речь?

Он подумал, сказал со вздохом:

– Сынок… Ты говоришь то, что я, старый волк, нутром чую. На мой голос можешь рассчитывать всегда.

Он протянул руку, я пожал его толстые пальцы, все еще сохранившие крепкую хватку десантника, Ингрид пошла за мной к двери тихая, как мышь в виду кота, сказала вздрагивающим голосом:

– Что вы оба меня так пугаете…

– Никто не хочет видеть, – ответил я, – как мир летит в пропасть… Я тоже не хочу.

– Но смотришь?

– Даже пытаюсь удержать, – ответил я. – С твоей помощью.

– А ты свинья, – сказала она неожиданно.

– А почему в этот раз?

Она ответила невесело и как-то потерянно:

– С тобой я начала терять себя. Впервые в жизни иду за кем-то, как овца.

– Овца с автоматом? – поинтересовался я.

– Да какая разница, что в руках.

Ладно, если генерал пообещал сделать все нужное со своей стороны, то я, можно сказать, на Отечество уже поработал, теперь можно заняться сладостно и наукой: отправился в Центр нейрофизиологии, пообщался с коллегами, заглянул в лабораторию Геращенко.

Он с огромным бутербродом в руке прогуливается вдоль клеток с белыми и серыми мышами, откусывает, они смотрят на него круглыми черными глазенками, что-то мычит им одобрительное, иногда просовывает палец между прутьями клетки и почесывает пузо то одной, то другой мышке.

– Избаловали вы их, – сказал я, – Остап Шухевович! Потому и живут дольше, что чешете и гладите!.. Это можно засчитать как допинг.

– У нас допинги разрешены, – парировал он. – Лишь бы способствовали долгожительству. Для науки понятия допинга не существует в принципе… Как ваши дела?

– Часть мышек заберу к себе домой, – ответил я, – и продолжу с ними нянчиться чаще. Вдруг какая ночью заплачет, им же тоже бывает страшно, тут же приду и успокою, объясню, что привидений не бывает и под кроватью никто не прячется.

Геращенко, что за чудо наши высоколобые, поинтересовался только, буду заказывать для них еду из зоомагазинов или же присылать мне отсюда, где мышек по лабораториям сотни и сотни, корм с базы обходится оптом дешевле, сэкономлю.

Едва я вернулся в отдел катастроф, так его ехидно начал называть Левченко, навстречу бросился Данко.

– Шеф!.. Идет мощная хакерская атака на сервер!..

– Как защита? – спросил я быстро.

– Трещит, но пока держится!.. Мы с Иваром спешно затыкаем дыры, но те сволочи рвут в другом месте…

– Продолжайте, – велел я и ринулся в свой кабинет.

Еще не переступив порог, подключился к Сети и за секунды оценил масштаб угрозы, проследил, откуда ведется атака, как бы ни маскировали через прокси по всему миру, и когда опускал задницу в кресло, уже прикидывал, что и как делать.

Атака сразу из трех мест, ресурсы задействованы немалые, но все же не суперкомпьютеры, какая-то частная компания или маскирующаяся под частную…

– Кто к нам идет за шерстью, – пробормотал я, – тот вернется стриженым…

Проникнув через все файерволы на первый сервер, я просто стер там все с диска, даже операционку. Жаль, не бывает программ, чтобы повредить хард физически, хотя такие разрабатывались с конца прошлого века, но все оказалось безрезультатным…