Страница 95 из 106
Дюваль. Подпишите.
И Дюваль положил перед Быковым давно приготовленную бумагу.
«Передаю в полную собственность фирме Дюваль и К° контрольный пакет акций смешанного русско-французского общества донецких рудников «Провиданс».
Пронзительно визжит сирена.
Быков (подписал). Скорее, ради бога скорее…
Дюваль (перечитав бумажку). Теперь все в порядке. Бумажка против бумажки… Вот пропуск.
И он подает Быкову измятую бумажку, которую подбирает тут же на полу.
Порт. У мостков парохода дикая драка. Мужчины бьют и отталкивают женщин. Военные оттесняют штатских.
От Графской пристани отваливает катер с французским флагом. В катере генерал Молле, Дюваль, члены французской миссии.
Отдаленный гул орудий.
Куда девалось прежнее олимпийское величие генерала Молле и его спутников?
Толпа беженцев на площади еще увеличилась. Она бушует и рвется к пристани, вопит, проклинает и беснуется.
К мосткам парохода пробирается Быков. Не может пробиться. Задыхаясь, выкрикивает в отчаянии:
— У меня пропуск! Пропуск! Главнокомандующий! Главная контора! Женераль Молле!.. Колонель Дюваль!..
Окраина Севастополя. Красная конница на всем скаку проносится мимо бедных домов рабочей окраины. Отовсюду появляются люди, машут платками, встречают слезами радости.
Отчаянно ревет пароходный гудок. Красные кавалеристы на всем скаку урезают хвост людей, толпящихся у трапа. Пароход отваливает, ломая трап; люди, узлы, чемоданы падают в воду.
Быков не успел вскочить на трап.
Среди воплей слышатся его отчаянные крики:
— У меня пропуск! Колонель Дюваль…
Пароход отошел.
Один за другим уходят в открытое море французские и английские военные корабли. Полоса черного дыма на горизонте — вот все, что напоминает о них.
Ослепительный полдень. На улице Севастополя, еще недавно забитой беженцами и их рухлядью, сплошной стеной на тротуарах стоит народ. Люди на крышах, на окнах, на балконах.
Фрунзе, Ворошилов, Буденный едут верхами по улице, впереди войска. Цветы падают им на плечи, на гривы коней, на руки, цветы падают к копытам их коней. Несколько позади едут Кузнецов и Катерина.
Через улицу протянуто полотнище с надписью:
«Освобожденные приветствуют освободителей».
Они двигаются среди криков радости и приветствий освобожденного народа.
Гремит песня. Песня-эпилог, написанная год спустя Владимиром Маяковским:
Они
за окопом взрыли окоп,
хлестали свинцовой рекою, —
а вы
отобрали у них Перекоп
чуть- не голой рукою.
Не только тобой завоеван Крым
и белых разбита орава, —
удар твой двойной:
завоевано им
трудиться великое право.
И если
в солнце жизнь суждена
за этими днями хмурыми,
мы знаем —
вашей отвагой она
взята в Перекопском штурме.
В одну благодарность сливаем слова тебе,
краснозвездная лава.
Во веки веков, товарищи, вам —
слава, слава, слава!
КОМСОМОЛЬСК НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
Большая комната с широким, почти во всю стену окном освещена ранним утренним солнцем. Комната политического работника, ученого или инженера. По двум стенам сплошные полки с книгами. Очень много иностранной литературы: английские, французские, немецкие, японские названия.
Большой письменный стол завален книгами по авиации, чертежами, — свернутыми в трубки кальками. Раскрытая рукопись, очередная страница не дописана. Недопитый стакан чая. Телефон. Крупно — портрет моряка в форме старшего командира флота. Календарь раскрыт на 8 июля. В календаре записано:
9—лекция в авиашколе.
11 1/2—прием франц. воен. атташе на заводе (соответственно одеться!).
17 1/2—осмотр новых самолетов.
20—летчик Кутузов принесет в подарок ангорскую кошку. Гм-гм!
В комнату вбегает девушка в белом переднике. В одной руке у нее полураскрытая газета, в другой— письмо. Она подбегает к двери в соседнюю комнату, прислушивается и без стука открывает дверь.
Женская спальня. Ширма, закрывающая кровать, полусдвинута. Видно лицо и плечо белокурой женщины лет тридцати двух, спящей крепким здоровым сном.
Девушка, склонившись к лицу спящей:
— Татьяна Владимировна!.. Татьяна Владимировна!..
Женщина открывает глаза, смотрит не понимая; потягивается, заложив руки, улыбается.
Девушка:
— Простите, но две таких новости сразу: вот… — протягивает письмо, — и вот… — протягивает газету.
Женщина, взяв одной рукой письмо, другой — газету, с улыбкой смотрит то на письмо, то на газету. Вдруг лицо ее меняется. Она садится в кровати, бросает письмо на столик у изголовья и с лихорадочной быстротой разворачивает газету.
Крупно — столбцы передовой:
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГОРОД КОМСОМОЛЬСК — ФОРПОСТ СОЦИАЛИЗМА НА ТИХОМ ОКЕАНЕ!
Сегодня мы публикуем декрет правительства о закладке нового города — Комсомольска на Тихом океане. Крупнейшие в мире авиационный 'завод, аэропорт, авиашкола и аэрогидродинамический институт создаются на пустынном месте, где ныне ютится лишь заброшенный русско-корейский поселок Вангоу. Автором проекта города является молодой советский инженер-коммунистка Татьяна Владимировна Кузнецова, назначенная начальником строительства. Заместителем т. Кузнецовой назначен американский инженер Нэйсмит…»
Женщина зарывает лицо в газету, закутывает газетой голову, сидит так некоторое время, держа руки на затылке. Девушка хохочет.
Женщина вынимает лицо из газеты, говорит:
— Воображаю, какой шум подымут господа буржуа во всех тихоокеанских странах!
Девушка оправляет на женщине бухарский халат. Женщина с счастливым лицом распечатывает письмо, читает. По мере чтения лицо ее темнеет. Она опускает письмо, смотрит на девушку, говорит:
— Лиза! Выходите замуж только тогда, когда ваш возлюбленный и вы станете вполне оседлыми людьми.
Женщина в кабинете держит телефонную трубку, в руке у нее распечатанное письмо.
— Мистер Нэйсмит? — говорит она в трубку. — Простите, что так рано. Наш проект утвержден. Не позже чем через десять дней мы вылетаем на место строительства… Есть? Всего хорошего.
Кладет трубку, автоматически набирает номер, говорит в трубку:
— Товарищ Кутузов? Вы и ваш бортмеханик уроженцы поселка Вангоу на Тихом океане, не правда ли?.. Не были пять лет? Через десять дней вы повезете нас на родину… Что? Как с ангорской кошкой? — смеется. — Кошки не могут питаться книгами. Она околеет на моей квартире.
Кладет трубку, смотрит на письмо. Лицо женщины делается грустным. Она садится за стол.
Крупно — портрет мужчины в форме командира флота.
Женщина пишет:
«…Теперь мы оба будем на дальневосточной границе, хотя и разделенные тысячеверстным пространством. Мой милый! 20 июля я пролечу над тобой. Я волнуюсь при мысли, что несколько мгновений мы будем так близко…»