Управляемые (ЛП)

— Прости, давай ты первый, Колтон, — я стараюсь избавиться от проникающей в голос нервозности.

— Как ты, Райли?

Я несчастна. Скучаю по тебе. Я пытаюсь с довольством произнести свои следующие слова, радуясь, что он не прямо передо мной, и не распознает мою ложь.

— Хорошо. Прекрасно. Очень занята. Ты же знаешь.

— О. Прости. Не буду задерживать тебя.

Нет! Ещё нет! Мой мозг судорожно соображает, что сказать, чтобы удержать его на линии.

— Ты… готов к воскресенью?

— Практически, — кажется, я слышу облегчение в его голосе, но списываю это на мою им увлечённость. — Машина ведёт себя отлично. Мы внесли некоторые корректировки в аэродинамику, отчего, кажется, она стала гонять ещё лучше, — в его голосе слышен энтузиазм. — Мы настроим и проверим это в воскресенье. И Беккет, главный в моей команде, считает, что мы должны отрегулировать развал, и ещё ты спрашивала меня, почему я не завожу серьёзных отношений.

Что? Ох!.. Вот это смена темы. Не знаю, что ответить, поэтому просто мямлю невразумительное «Э-э-мм», опасаясь, что если заговорю, он догадается, насколько я хочу знать ответ, и в то же время боюсь его услышать.

Слышу на другом конце линии его вздох и представляю, как от неловкости и беспокойства Колтон проводит рукой по волосам. Когда он, наконец, заговаривает, его голос звучит приглушённо.

— Если коротко, то это из-за моего детства… те годы были… более чем отвратительные, — я чувствую его настороженность и трепет от собственной исповеди.

— До того, как тебя усыновили? — Я знаю ответ, но это единственное, что, как я думаю, могу сказать, чтобы он не почувствовал моей к нему жалости. Тишина от меня была бы ещё хуже.

— Да, прежде чем меня усыновили. В результате… я… как я…? — он усиленно ищет подходящие слова, чтобы выразить свою мысль. Я слышу его выдох, перед тем, как он продолжает. — Я саботирую всё, что напоминает отношения. Если дела идут слишком хорошо… в зависимости от ситуации, как говорят терапевты, я осознанно, машинально или подсознательно разрушаю их. Лажаю. Причиняю другому боль, — всё это выпаливается быстрым беспорядочным потоком. — Лучше спросить моих бедных родителей, — он самоуничижительно смеётся. — За время моего взросления я мучил их столько, что не в состоянии это подсчитать.

— О… я… Колтон…

— Я обречён на этот путь, Райли. Я намерено сделаю что-нибудь, причинив тебе страдания, чтобы доказать, что я могу это. Показать, что ты не сможешь быть рядом, независимо от последствий. Доказать, что я управляю ситуацией. И управляя, не даю причинять себе боль.

В моей голове так много мыслей. Большинство о словах, которые он не высказал. О том, как он был оставлен и заброшен. Что его прошлое, проверяя человеческие пределы, заставляет его доказывать, что он не достоин любви. Заставляет опять и опять уверяться, что его снова оставят. Моё сердце болит за него и за всё, неизвестное мне, что случилось с ним, когда он был ещё ребёнком. С другой стороны, он немножко открылся, хоть как-то отвечая на вопрос, заданный мной при расставании, там, на моём крыльце.

— Я говорил тебе, мой багаж огромен, сладкая.

— Это не важно, Колтон.

— Ещё как важно, Райли, — он нервно смеётся. — Я не стану ни с кем связываться. В конце концов, так будет лучше для всех.

— Ас, ты не первый парень с боязнью серьезных отношений из тех, с кем я знакома, — шучу я, пытаясь добавить в наш разговор легкомыслия. Но в глубине души я знаю: его неспособность довериться кому-либо намного глубже, чем обычное мужское уклонение от ответственности. Стыд в его голосе, смешанный с отчаянием, громким эхом отдаётся в моей голове, говоря об ином.

Я снова слышу его нервный смех.

— Райли?

— Да?

— Я уважаю тебя и твою потребность в обязательствах и чувствах, которые должны быть в отношениях, — он останавливается, молчание натягивается между нами как струна. — Это действительно так. Просто я не такой… поэтому не огорчайся. У нас ничего бы не вышло.

Моя поднявшая было голову, несмотря на все попытки сдержаться, надежда с грохотом разлетается в пыль.

— Я не понимаю. Я просто…

— Что?! — Колтон отвлекается на голос, слышимый на заднем фоне. — Как вовремя. Я нужен на треке прямо сейчас. Для более точного тестирования, — я слышу в его голосе облегчение и радость оттого, что наш разговор прерван.

— О. Ладно, — меня наполняет разочарование. Я хочу закончить этот разговор.

— Ты не обиделась? Увидимся на трассе в воскресенье?

Я на мгновение прикрываю глаза, укрепляя голос ложной беспечностью.

— Конечно. Без проблем. Увидимся в воскресенье.

— До встречи, Райли.

В телефоне щёлкает, и моё ухо наполняет длинный гудок. Я сижу, не двигаясь, не слыша его. Интересно, сам Колтон понимает, что только что использовал защитный механизм? Сделал мне больно, чтобы держать на расстоянии вытянутой руки. Поставил на место так, чтобы самому всё держать под контролем.

Я выбита из колеи. Я хочу завершить наш разговор. Сказать ему, что он не обязан слепо следовать своим привычкам. Хочу утешить его. Ослабить панику, что пронизывала его голос. Рассказать, что после стольких лет онемения он пробудил во мне жизнь. Признаться, что хочу быть рядом, хоть и знаю в глубине души, что в конце буду эмоционально уничтожена.

Я беру телефон, обдумывая, что собираюсь написать. В конце концов, набираю:

«Будь осторожен на треке, Ас!»

Его ответ молниеносен:

«Всегда. Ты же знаешь, у меня золотые руки».

Я печально улыбаюсь. Моё сердце желает так много, но голова знает, что этому никогда не бывать.

19 глава

Длинный как лимузин автобус въезжает в ворота автоклуба гонщиков Фонтаны. Мальчики гудят от восторга, глазами величиной с блюдца разглядывая комплекс огромных размеров. Они надели на себя фирменные майки клуба и пропуска, которые подготовил для них один из сотрудников Колтона. Их широкие улыбки и постоянные охи и ахи заполняют автобус, а моё сердце чистым восторгом. Зандер неожиданно подпрыгивает на месте, вибрируя нескрываемой энергией, которая застает меня врасплох. Я смотрю на Джексона и Дейна, моих коллег-консультантов, и вижу, что они это тоже заметили.

Впервые за почти неделю я чувствую, что действительно могу улыбаться, и, по иронии судьбы, хоть и опосредованно — из-за Колтона. Я благодарна ему за эти трогательные мелочи, которые он сделал для мальчиков: личные приглашения, фирменные футболки, бейджи с пропусками и журналы с его авто на обложке. Детали, которые заставляют мальчиков чувствовать себя особенными. Значимыми.

Прежде чем выехать на внутреннее поле, наш автобус направляется вниз, в туннель под трибунами. Не думала, что такое возможно, но от этого манёвра восторженные вопли моих воспитанников становятся ещё громче. Мы останавливаемся, и двери открываются. Через пару мгновений к автобусу подскакивает, излучающий энтузиазм, мужчина. Он командует нам двигаться от автобуса к конференц-залу, где мы, как он говорит, встретимся с Колтоном.

Пересекая эту огромную арену, я чувствую себя очень маленькой. К югу от нас поднимается высоченная трибуна, а всё поле охватывает окружённый валом широкий овал гоночного трека. Я слышу рев двигателей и в гараже справа от меня вижу снующих взад и вперед людей. С каждым шагом мы всё ближе, и от мысли о том, что я увижу Колтона, моё волнение усиливается. Как он отреагирует на меня после той телефонной исповеди? Всё будет по-деловому, как раньше, или всё же между нами проявится то самое магнитное притяжение? А может, он будет равнодушен ко мне? Кроме этих беспокойных мыслей, я также взволнована тем, что увижу Колтона в действии. Буду наблюдать за тем, как он отдаётся своей страсти. Как ведёт себя в своей стихии.

Мы подходим к кирпичному строению, и наш помощник, с которым мы познакомились по дороге — Дэвис — ведёт нас в помещение, красная дверь которого распахнута. По его совету мы собираемся в кучу, мальчики взволнованно болтают, потрясённые всем увиденным. Они беспорядочно задают Дэвису кучу вопросов, на которые он терпеливо отвечает.