Просто бред

Она подпихнула его в спину, а сама, скрылась в придорожных кустах и сделала это так не заметно, что на ее пути не хрустнула ни одна ветка, не зашуршали кусты. Степа, посмотрел ей в след и продолжил путь. Внутри его сердце учащенно билось, к злости добавился некий мандраж, ему стало не по себе, ведь зная о засаде, он добровольно в неё шел. Он мысленно, ругался матом и бормотал: - Чёрт, вот как они тут живут, ведь, день только начался, а мы, уже дерьмо нашли!

Но, так или иначе, Степа чувствовал себя на взводе и, шагая по дороге, ожидал какую-нибудь стрелу, себе, в голову. Когда он уже прошёл поворот, то сбоку от него, вдруг зашуршали кусты, а на дорогу, вышли два индивида, и Степан, испытал облегчение: "На конец-то, началось!".

Перед ним стояли два типа, первый, низкорослый, широкоплечий мужик с рыжими, всколоченными волосами и короткой, неухоженной бородой, в старой, чуть ржавой кольчуге и мечем у пояса, он, смотрел на Степу, как-то даже приветливо и улыбался щербатым ртом. Второй, высокий, одетый во все кожаное: и куртка до бедер, штаны и высокие сапоги, смотрел на парня холодными глазами, как на пустое место.

- Смотри Яго, какой олень нам попался, - заговорил рыжий, - шкурка у него справная и копыта крепкие.

- Ты прав, Драго, добрые вещи, барыга с радостью купит.

- Как ты думаешь, Яго, а монеты у него есть, эля хочется, спасу нет.

- Навряд ли, у этого пентюха есть монеты, если только медь.

Степа, удивленно смотрел на разбойников, не такого нападения он ожидал. Он, внутренне, готовился к драке, к бою, а перед ним, эти разбойники вели беседу, причём, как будто, Степы вообще не было.

- Мужики, а вы и в правду, разбойники?

- Нет, парень, мы таможенники, - со смехом, ответил рыжий, - дорога здесь платная. Отдашь нам, свою куртку, ботинки и штаны, и иди себе дальше, мы же не злодеи какие. Если еда есть, то и ее возьмём, видишь, в лесу живём, нужду терпим.

- Ах, еда, - Степа подбросил плечом свой мешок, - еда есть, как не быть. Мужики, каменный гриб, будете?

- Каменный гриб? - Типы переглянулись: - Это что, за гадость такая?

- О, вкуснятина, его дроу, очень любят, сам только недавно об этом узнал!

Разбойники, неожиданно напряглись: - Дроу? А где ты их видел и как уцелел после этого?

- Чудом, парни, чудом, а она, кстати, рядом!

Вдруг, сбоку раздался щелчок, просвистел арбалетный болт и пробил голову рыжего. Тип в коже оказался с хорошей реакцией, как только он услышал щелчок, то бросился к кустам на другой стороне дороги. Степа, успел пнуть его по ногам, беглец запнулся, упал и покатился по земле. Когда, он вставал, опять щелкнула тетива и болт, появился в его спине, между лопаток. Разбойник дернулся, уткнулся лицом в пыль и затих. На дороге, стало тихо, Степан, смотрел на трупы и не знал, как к этому отнестись. С одной стороны, перед ним лежали разбойники, но с другой стороны, они оказались какими-то мирными, что ли. Он ожидал, другого гоп-стопа, а ни драки, ни поножовщины не случилось, поговорили и вот, стрела в голове. Он, вздохнул и покачал головой, а потом, решил махнуть рукой, все-таки, это другой мир, со своей философией, а этих, уже не вернуть.

Тут, из придорожных кустов, вылетела старенькая, потертая глефа и упала под ноги Степану. Следом, послышалось шебуршание, треск и на дорогу вышла Алинор, держа арбалет в левой руке, а в правой, волочила за ворот рубахи труп третьего разбойника.

- Молодец хуманос, все правильно сделал и не испугался!

- Их, обязательно убивать было?

- Обязательно, хуманос, ты думаешь, они бы тебя отпустили, наивный, раздели бы, потом, тюкнули по голове и прикопали в лесу, им свидетели не нужны.

- А теперь что, у нас по плану, мародерка?

- Да какая тут, мародерка, - Алинор, махнула рукой, - голодранцы какие-то! Ой, измельчал разбойник, ой, измельчал, шуты, а не бандиты.

- Я думаю, меч да кольчугу, можно продать или может быть, я, их на себя одену?

- Меч из сырого железа, - сказала девушка, достав его из ножен и разглядывая, - любой кузнец, даст тебе за него, медяков десять, ну может быть двадцать, кольчуга, за серебряную монету уйдёт. А самому одеть ее не советую, к ее весу привычка нужна, ведь она тяжёлая, уставать быстро будешь.

- Ты же носишь, не устаешь.

- Ха - ха, сравнил тоже, моя кольчуга из мифрила, а она легче, железной и к тому же, это редкий артефакт, чтобы его выбрасывать. Сейчас, во всем Фаэруне, таких кольчуг всего с тысячу, наверное, осталось. Когда-то шахтой с мифрилом, владели дварфы из клана Айронфистов. Она, лет пятьсот назад, истощилась, а пещеры, в которых она находилась, смогли захватить гоблины при поддержки орков, ведь клан дварфов пришёл в упадок и обнищал. Так, что из мифрила, больше ничего не делают, а все, что есть или подделка или историческая редкость. Такие вещи не продают, а передают от отца к сыну, по наследству. И к тому же, я ношу кольчугу с детского возраста, мне не привыкать, вот так, хуманос. Впрочем, собирай трофеи, продадим Толстому Мику, ведь у тебя денег-то наших нет.

Степан, принялся снимать с трупов все ценное и увязывать в тюк, поясами убитых, потом, принайтовил сверху арбалет и задумчиво посмотрел на глефу, не зная как ее закрепить.

- Себе ее возьми, - бросила ему через плечо Алинор, она сейчас, караулила окрестности, - мечем, ты пользоваться не умеешь, а ее, можешь использовать как дубину, главное, противников на расстоянии держи, в близкий контакт не вступай.

Потом, с сарказмом добавила: - А то, собираешься меня убить и нечем, теперь можешь рискнуть, кстати, когда мы одни, разрешаю тебе обращаться ко мне по имени, но на людях, я для тебя: "Госпожа Алинор", " Госпожа" или "Хозяйка", это приказ, хуманос.

Степа, в сердцах сплюнул, мысленно обозвал ее стервой, и, взяв глефу и тюк, двинулся по дороге. Алинор, хохотнула ему в спину и заняла своё место в их походном ордере.

Они шли по дороге до вечера, в середине дня, устроили короткий привал, попили воды из фляги и пожевали грибной порошок. Степа, сначала морщился, но сухой каменный гриб, оказался тоже неплох, даже энергии прибавилось, по крайней мере, у парня, хватило духу дотащить свой тюк до трактира, чей забор они увидели на закате. Сначала, сквозь ветви, показался тын из заострённых кольев, потом, второй этаж, самого трактира и вот, когда путники вышли из леса на поляну, им открылся и весь трактир.

Он занимал довольно обширную территорию, огороженную тыном. Из-за него, кроме второго этажа главной постройки, выглядывали коньки крыш различных хозпостроек и оттуда, доносилось похрюкивание и кудахтанье. Сама дорога виляла к широким воротам в тыне, сейчас открытым настежь.

Путники, пройдя по дороге, зашли во двор, в котором, стояла пара сельских телег. Степа, с лёгкой иронией сказал себе, что миры разные, а телеги, везде одинаковые.

Алинор, пинком распахнула дверь и они, вошли внутрь. В зале, не очень большом, стояли массивные столы, узкие и длинные, а вдоль них, широкие лавки. Правда, возле барной стойки, виднелись ещё два стола, маленьких и с табуретками, наверное, для господ. За длинными столами сидело пятеро мужиков, крестьянского вида и пили эль из глиняных кружек, заедая его, сушёной рыбой и вяленым мясом. Ещё, отдельно от них, сидел путник в простой, но крепкой, походной одежде и ужинал. За барной стойкой, стоял очень толстый мужик в простой крестьянской рубахе и переднике. В данный момент, он стоял спиной к входу и набирал эль в кружку из бочки, которая торчала из стены своим торцом и туда, был вделан медный кран, как у самовара. Все помещение, днем освещалось через окна, а сейчас, их уже закрыли ставнями и зажгли четыре магических светильника, они светили желтым светом, как лампочки на шестьдесят ватт.

Когда наши путники вошли в зал, то все замерли, Степа, даже услыхал, как под потолком жужжит муха. Алинор, осмотрела зал, на миг, задерживаясь на каждом посетителе, а те, под её взглядом, делались как-то меньше и старались смотреть в стол или свои кружки. Трактирщик за стойкой, замер как истукан, его чёрные длинные усы поникли, он показался Степе, похожим на кооператора из девяностых к которому заявились рэкетиры. Алинор, удовлетворилась осмотром и двинулась к стойке, ее сапоги, подбитые подковами, зловеще клацали по доскам пола. Она подошла к трактирщику и стала буравить его взглядом, а тот, склонялся все ниже и ниже, пока его голова почти не коснулась стойки.