Просто бред

В голосе Алинор, Степа услыхал теплоту и в тоже время тоску о чем-то далёком, что ушло навсегда и ни когда не вернётся. Эта грусть, задела и его душевные струны и он, тоже взгрустнул, вспомнив своих родных. Между тем, Алинор очнулась и продолжила:

-Третьим отцом, был маг, очень сильный некромант и демонолог, он начинал преподавать мне азы высокого искусства. Учил прокачивать свой источник, учил медитациям и внутренней дисциплине. Вот так хуманос, у меня было трое отцов, наверное, для тебя это кажется странным, но такое, у нас в порядке вещей. Наверняка, кто-то из них и был моим настоящим отцом, но они, любили меня одинаково, а я, любила их.

У них, хватило ума и силы воли, подняться вверх из гарема моей матери и занять рядом с ней, своё достойное место. Их уважали, хуманос, другие достойные мужчины и соправительницы моей матери. Пусть, они стояли за ее спиной, на совете Дома или в бою, но она, всегда знала, что ее спина надежно прикрыта.

Но видела я и других представителей вашего мужского племени. Мерзких слизняков, сексуальных игрушек матери и других Сестёр. Ради своих развратных тряпок и чтобы навсегда оставаться в гареме, они готовы были исполнять любую прихоть своих хозяек. Я знаю, о чем говорю, хуманос, однажды, когда я была ещё маленькой девочкой то, нечаянно ошиблась дверью и попала туда, где мне находится, не следовало. О, Великая Мать, что же мне там довелось увидеть! Представь хуманос, этих гаремных наложников, об которых вытирали ноги. Это было так мерзко, что я, долго потом шарахалась от всех мужчин во дворце. А эти придурки, кто находился в той комнате, желая завоевать благосклонность матери, пытались со мной сюсюкать, а я, бежала от них в ванну, чтобы отмыться, мне все время казалось, что я грязная.

Она опять, замолчала, собираясь с мыслями. Степа сидел пришибленный ее рассказом, в полной прострации, ему показалось, что перед ним сейчас, открылась маленькая дверка, и сквозь неё он видит истинную сущность этой девчонки. Чувствовалось, что ей не хватало кого-то, кому можно выговорится.

- А дальше, что было, почему, ты оказалась здесь, а не дома?

- Дальше...- Она задумчиво посмотрела в ночь, а плечи поникли, как будто, на них опустилась тяжесть. - Дальше, они все умерли, хуманос. Наш мир, мир иллитири, не любит слабых, но и самых сильных тоже не любит. Остальные Матриархи, перепугались нашей растущей силы, пошли на нас войной и вырезали всех под корень. Кто пал в бою, тем повезло, кто попал в плен, те умерли на алтарях в муках. Я уверенна, мои отцы, до последнего остались рядом с моей матерью, защищая ее ценой своей жизни, ведь они - мужчины.

- А, я... - Тут она подняла свою голову вверх, как человек, который хочет сдержать слёзы. Она, простояла, так моргая глазами и взяв себя в руки, продолжила: - А я, хуманос, их предала, бросила в трудный час всех, кто мне был дорог в этой жизни. Я смалодушничала, мне захотелось жить и я, сбежала сюда, в ваш гнусный мир. Я совершила глупость и теперь, жалею об этом. Ночами, они снятся мне: моя мать Эовиил, отец Эллодрин, отец Корриголл и отец Шойруммирр, они спрашивают у меня, где я была, когда им так нужен мой меч и почему я не пришла к ним на помощь. Мне до сих пор больно и стыдно, от того, что я совершила, хуманос!

Тут Алинор, резко повернулась от окна и посмотрела на Степана, тот понял, что вечер воспоминаний закончился и наступает вторая часть их беседы.

- Уже, четыре года я живу на верху, в мире мужчин так сказать и что же я вижу? Где же, крепкие, отважные мужчины, хотя бы отдаленно, похожие на моих отцов, нет их! За четыре года я видела, как мужья, продают своих жен, видела как отцы, так и норовят подложить своих дочерей под богатых бездельников, чтобы получить взамен какие-нибудь льготы для себя. Однажды видела как двое, так называемые мужчины избивали женщину, вся вина которой, только в том, что она, с помощью своего тела, не смогла заработать им на выпивку! И это ваш, "мужской мир", хуманос? А ваша элита, голубая кровь? Я видела, как некоторые дворяне, давали взятку квартирмейстеру лорда Нашера, лишь бы он пристроил их сопливое чадо в штанах, на тёплое место! А ваши воины, мягкотелые трусы, я издеваюсь над ними, а у них, только желваки бегают, хотя на поясе висит оружие! А ваши женщины, хуманос, увесив себя драгоценностями, только и ищут кого-нибудь богача, чтобы продать себя ему за дорого! И это ваш мир? Вы ненавидите нас, иллитири, ненавидите и боитесь. Но мы, лучше вас хуманос, лучше, несмотря на нашу злобность и предательство. Как клинок меча, рождается в огне, так и мы, рождаемся в борьбе, в соперничестве, а вы, хуманос, только приспосабливаетесь. За что же, мне уважать вашу расу?

Алинор, как обвинитель, ткнула пальцем в сторону Степана, а он сейчас смотрел в пол и собирался с мыслями. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Из-за окна доносился стрекот мотыльков, которые продолжали биться в невидимый барьер, да слышался противный писк комаров. Наконец, Степан отмер, вздохнул и хлопнул себя по коленям.

- Мне жаль, тебя Алинор, - начал он говорить грустным голосом, - просто, жаль. Живя среди людей четыре года, ты так и не смогла увидеть достойных мужчин, да и женщин, тоже. А ведь их много, должно быть много, только они не кричат об этом, а живут своей тихой жизнью. Даже я, находясь у вас второй день, встретил достойного мужчину, ну, по крайней мере, я так думаю.

Девушка, смотрела на него своими, чуть красными на данный момент, глазами вопросительно выгнув брови.

- Да Алинор, встретил. И да, я согласен с тобой, что бой и война, одно из мерил, но не главное. Просто, на войне, быстрее понимаешь, кто чего стоит, но и в мирной жизни можно найти примеры. Ну вот, например, у какого-нибудь сапожника умерла жена в родах и оставила его одного с младенцем, бывает у вас такое?

- Ну, случается и что?

- Так разве, он не достоин уважения, если рвет себя на жилы, чтобы ребёнок вырос достойным человеком. А воины, которых ты гнобила?

- Пхе, ещё скажи, что они, тоже мужчины.

- Ты догадлива Алинор, они мужчины. Только у нас, у хуманосов, настоящий мужчина и воин никогда не поднимет руку на женщину. А теперь, посмотри на себя их глазами, что ты видишь, злобную дроу или несмышленую девчонку, которую не научили вежливости.

Алинор, от этих слов вздрогнула, она представила, что видели те стражники и ей, стало стыдно, потом, она вспомнила другие подобные случаи и поняла, что везде она выглядела некрасиво. Она почувствовала, как ее уши начали гореть, а проклятый хуманос, продолжал говорить с ней, как отец с ребёнком.

- А наш трактирщик, разве он, не мужчина, разве он не достоин уважения? Ведь он не трус, если живёт в этой чаще, в которой, полно разбойников и разной магической хрени. А его трактир, посмотри, ведь этот дом крепок и добротен, в сараях полно живности и все это, он тянет вдвоём с дочерью. Ты видела его руки, они крепкие и в мозолях, руки трудяги. И если он, чего-то и боится, то только, за жизнь своей дочери. Поверь мне, ради неё, он стерпит все и будет гнуться ещё ниже, лишь бы, с его дочерью ничего не случилось. Работа у него такая, Алинор, всем угождать. Придут разбойники - угождай, чтобы не ограбили, заедет какой-нибудь спесивый аристократ - угождай, чтобы не убили. А вот, сегодня, зашла ты. В зале, я не увидел других червяков, а только одного, чёрного и злобного червяка, который, чуть ли не лопался от собственной спеси.

У Алинор, от стыда, уже горели не только уши, но и щеки, а ещё, она начала злиться на этого хуманоса, который сделал трещину в ее простом и понятном внутреннем мире. Она нависала над ним, сжимая кулаки, ноздри раздувались от ярости, а Степан, закрыв глаза, откинулся спиной на стену. Он помолчал немного, и устало произнёс: - Если от моей смерти, тебе станет легче, то убей, не тяни.

Алинор, усилием воли взяла себя в руки, а затем ответила: - Ишь, хитрый какой, нагадил, а теперь в кусты, легко отделаться хочешь. Ступай, хуманос, ступай, а я, буду думать над твоими словами.