Страница 26 из 31
Кто держал руку Перро, пока он умирал?
Корабельный лекарь нашел меня сжимавшим ладонь мертвого мужчины и тихо плачущим. Он осторожно отнял мою руку от Тассо и помог вернуться к собственной кровати.
Я едва слышал, как он говорил со мной. Едва заметил двух членов экипажа, пришедших с ним. Тассо умер, потому что его раны загноились, и оставить его здесь — значит подвергнуть риску заражения всех раненных. Его унесут и сегодня же похоронят в морских водах. То есть завернут в ткань, привяжут к доске, утяжеленной камнями, и сбросят за борт.
Если бы моя рана стала хуже, и я умер — они поступили бы со мной также? У меня не было никаких связей с этими моряками. Будет ли им все равно, если меня не станет? Если бы я умер? Будет ли не все равно хоть кому-нибудь?
Я повалился на жесткую койку и разрыдался. Я плакал по Перро, по Тассо, по себе, сироте, раненному и скитающемуся без дома и семьи.
— Жалость к себе — плохая штука.
Прозвучавший голос застал меня врасплох. Он был тихим и нежным, но полным сил. Я поднял голову, чтобы увидеть черную руку, которая отдергивала полог, отделяющий импровизированный лазарет, и фиалковые глаза, смотрящие на меня из-за поднятого угла.
— Я не себя жалею, — возмущенно солгал я. — Я плачу из-за Тассо.
Я ткнул пальцем на пустую койку.
— Ты едва его знал. И лил слезы по себе самому.
— А ты едва знаешь меня.
Дроу кивнул, соглашаясь. Мы действительно почти не знали друг друга. Но, глядя ему в глаза, я снова почувствовал связь, которую ощутил, впервые увидев его. Я снова ощутил, будто знал его всю свою жизнь. Я был уверен, что эльф знает о моих мыслях и надеялся, что он чувствует то же самое.
— Ты прав. Я не из-за Тассо плачу, а из-за кое-кого другого. Но не из-за жалости к себе.
— Почему ты оплакиваешь другого человека?
— Потому что он умер! — практически выкрикнул я.
Дзирт кивнул.
— Конечно, — сказал он. — Но почему ты плачешь об умерших?
Прежде, чем ответить, я несколько раз запнулся.
— Потому что он ушел и больше не вернется.
— И куда он ушел?
— Не знаю. Наверное, в королевство Тиморы, что в Светлых Водах. Он ушел к своей богине.
— Если ты веришь в это — зачем плачешь? Если он сейчас в лучшем месте, не стоит ли порадоваться за него?
— Я… я не знаю.
— Загляни внутрь себя. Ты плакал, потому что потерял его, а не потому, что он ушел. Ты плакал, потому что мир вокруг кажется теперь более одиноким. И это прекрасный повод, чтобы горевать. Но нужно признать это. Ты плачешь из-за себя.
Я посмотрел на него долгим взглядом. На этого мудрого темного эльфа. Он знал обо мне правду прежде, чем я сам осознал её.
— Почему умершего моряка хоронят в море? — спросил я, пытаясь сдержать слезы.
— Людей всегда хоронят рядом с семьями, — ответил Дзирт. — Так что, когда моряк умрет, его морская семья всегда будет рядом.
— Его семья в море? Моряки берут своих детей или родителей с собой на воду?
— Иногда. Но я имел в виду других членов команды, — Дзирт вошел в комнатку и сел на мою кровать. — Семьи бывают разные, как ты понимаешь. Каждый моряк на корабле — брат или сестра остальным членам команды. Ладно, достаточно этих разговоров. Как твоя рука?
Я запнулся. Мне потребовался момент, чтобы понять, о чем он. Бессознательно, я попробовал взмахнуть рукой по кругу.
— Боль ушла, — сказал я. — Но она какая-то… деревянная.
Дзирт кивнул.
— Можешь встать на ноги? А ходить?
Я пожал плечами.
— Стоять могу. А ходить не пробовал.
— Попробуй.
Он протянул мне руку, на которую я смог опереться, чтобы подняться с кровати. Мгновение, я стоял, пошатываясь.
— Чувствую себя немного неуверенно, — сказал я. — Но мне кажется, сейчас все хорошо.
— Хорошо. Тебя хочет видеть капитан, — он протянул мне большой мешок, открыв который я нашел свежую одежду — чистую рубашку, кожаный ремень с ножнами для моего стилета и поношенную пару сапог. Там же была кожаная перевязь, удерживающая камень.
Я поднял глаза и увидел, как край белого паруса колыхнулся вслед за дроу.
— Дзирт! — крикнул я ему вслед. Моя грудь разболелась от усилия, затраченного на крик, но темный эльф снова появился, поднимая край паруса.
— Забыл что-то? — спросил он.
— Если я умру — где они похоронят меня? У меня нет семьи.
Мгновение, дроу смотрел на меня.
— У тебя есть семья. Просто ты пока не знаешь о ней.
Глава двадцать шестая
— Что ты знаешь о море? — спросил меня капитан Дюдермонт.
— Океан огромен и не изведан. Он растянулся от западного побережья Фаэруна, и величина его бесконечна, уносясь к неизвестным водным путям и, быть может, даже землям, — продекламировал я. — Он служит нам для более быстрого передвижения между точками на побережье, хотя зачастую путь бывает куда более опасным. Первый…
Подняв руку, капитан Дюдермонт остановил меня.
— Ты читал Воло, — сказал он.
— Да, сэр.
— Это хорошо. Но что ты знаешь о реальном море.
На мгновение я замолчал.
— Ничего не знаю, — честно ответил я наконец.
— Ты раньше был на борту корабля?
— Только однажды, — я поморщился, и Дюдермонт заметил мою гримасу.
— Тебе не слишком понравилось?
Я снова запнулся. Как я могу рассказать о событиях моего предыдущего морского путешествия? Конечно, одно слово могло полно и точно описать мои проблемы.
— Пираты, сэр.
Дюдермонт кивнул.
— Ты дважды попадал в море, и дважды твой корабль подвергался нападению пиратов. Тебе что-то слишком не везет, Мэймун.
— Наверное, так и есть, сэр.
— Чем ты занимался, когда был в море первый раз?
— Большую часть времени я провел в гнезде ча… в вороньем гнезде, я имел в виду.
При этих словах, Дюдермонт неожиданно оживился.
— И у тебя хватало на это зрения? — спросил он. — Ты видел предметы, которые возникали на горизонте?
Я кивнул. Я ведь увидел корабль, который указала Джоэн. Я даже увидел корабль в ночное время. В ту ужасную ночь.
— Впечатляет. Обычно морякам требуются месяцы и даже годы, чтобы глаза привыкли к уловкам света в открытом океане.
— Я недолго был в море, сэр.
Дюдермонт улыбнулся.
— Твои манеры и честность подтвердили правильность моего выбора. Будешь юнгой. В основном твои задачи не потребуют больших знаний. Пока мы в море — будешь передавать приказы экипажу и приносить мне еду. Будешь следить за порядком в шкафах, где хранятся журналы и карты, — он указал на большой предмет интерьера, который, как я понял, и было шкафом. — Когда мы войдем в порт — будешь следить за кораблем, если я сойду на берег. Взамен, тебе будут платить небольшое жалование серебром, а заодно ты сможешь поднакопить еще и знаний. От моего экипажа ты узнаешь все о кораблях — как завязывать узлы, идти по звездам…
— О! Я знаю как… — выпалил я прежде, чем понял, как грубо прервал капитана. Взгляд Дюдермонта стал суровым, и я залился красным.
— Где ты научился ориентироваться?
— Прочел в книге.
— Между книгой и реальностью есть большая разница.
Я покачал головой.
— Когда я путешествовал с… с моим отцом, он не говорил мне, где мы. И тогда я использовал звезды, чтобы понять это, — ответил я. — Ведь нет разницы, где смотреть на звезды — на море или на суше, да?
Лицо Дюдермонта слегка смягчилось. Он смотрел на меня с любопытством.
— На самом деле, на море это даже проще. Горизонт чище. Молодой человек, полагаю, ты наделен замечательным умом. Вот твоя первая задача — отнеси эти приказы на гауптвахту охранникам. Туда, где держат пиратов.
Сияя от полученного комплемента, я выскочил из комнаты, несясь через палубу и трюм, прямо к гауптвахте.
Как и любое морское судно, корабль был оснащен простой тюремной камерой с дверью из железных прутьев. В комнате не было окон, лишь плотно запертая снаружи дверь. На полу клетушки ютилось два десятка пленных пиратов. Люди тесно прижимались друг к другу. На страже, прислонившись спиной к клетке, стояло два матроса Морской Феи. Один из них рассеяно крутил вокруг пальца связку ключей, а другой, казалось, дремал, положив подбородок на грудь и опустив плечи. На мой приход никто не обратил внимания.