Страница 27 из 43
***
Время тянется медленно, иногда мне кажется, что оно вообще остановилось. Часто поглядываю на часы. Стрелки движутся, но Китнисс и охотника все нет. То и дело выглядываю в окно гостиной – с неба покрапывает мелкий дождь, у меня на душе такой же.
От моего дыхания стекло запотевает, провожу по нему пальцем, рисуя поочередно две палочки и полукруг. Грустная улыбка смотрит на меня, просвечивая на улицу. Вздыхаю и почти отворачиваюсь, когда различаю вдалеке какое-то движение.
Присматриваюсь: Гейл идет в сторону дома. Один. Тревога вмиг заполняет сердце, и, наскоро накинув куртку, я выскакиваю на улицу и бегу к нему навстречу.
Предчувствие меня не обманывает, уже издалека я замечаю, что одежда Гейла грязная, а на щеке кровь. Чем я ближе, тем отчетливее различаю две глубокие царапины, украшающие его лицо. Сердце екает – я уже видел такие. На своем собственном лице.
Гейл буравит меня недовольным взглядом, а я чувствую, как душа чернеет, наполняясь яростью. Окружающий мир будто становится мутным, а я вижу перед собой единственную цель – охотника, который напал на Китнисс.
Расстояние между нами стремительно сокращается, Хоторн открывает рот, собираясь что-то сказать, но я не даю ему времени – вцепляюсь в горло, крепко сдавливая пальцы. Гейл не ожидал, он замирает и инстинктивно отступает на полшага назад.
– Где она? – выдыхаю прямо в лицо сопернику.
Капля его стекающей крови обжигает руку.
– Что ты с ней сделал?
Хоторн приходит в себя, сжимая мои руки своими и с силой отрывая их от шеи.
– Пусти!
– Где Китнисс? – я рычу, угрожая.
– Откуда я знаю? – Гейл отталкивает меня. Внутри все клокочет. – Китнисс споткнулась и полетела в овраг, так вышло, что я следом.
Охотник пытается объясниться.
– Мы упали… Я сверху… и не удержался, поцеловал…
Громко выдыхаю.
– Да как ты?..
Я убью его!
Снова тяну к нему руки, но внезапно они опадают, сжимаясь в кулаки: сначала надо найти Китнисс! Ей наверняка страшно… Ведь нельзя было, нельзя! Нельзя!
– Где Китнисс, Гейл? – слова звучат без эмоций, но меня разрывает от злости.
– Она сбежала от меня! – отмахивается он, обходя меня со стороны. – Умчалась, сломя голову, и, сам понимаешь, ко мне она не выйдет.
Он уходит, показывая спину, но я уже не вижу его: бегом пускаюсь на поиски Китнисс.
Куда? В какую сторону? Внутренний голос настойчиво напоминает, что я бесполезен в лесу, и мне ни за что не найти Китнисс, если она спряталась, но мне везет: я замечаю темную макушку на берегу реки.
Приближаюсь к ней, снижая темп. Китнисс поворачивает голову на шум, смотрит на меня, но снова отворачивается, разглядывает озеро. Убеждаю себя, что это уже хороший знак: она знает о том, что я рядом, но не пытается сбежать.
– Это я… – громко шепчу, подходя совсем близко.
Китнисс сидит, не шелохнувшись, на поваленном бревне, а ее тело сотрясает крупная дрожь.
– Можно я сяду рядом?
Она не подает вида, что слышит меня. Рискую, устраиваюсь рядом.
Молчим. Я не представляю, что сказать, как успокоить Китнисс.
Осматриваюсь вокруг, с удивлением понимая, что Китнисс пришла именно сюда – на место нашего с ней пикника. Я был здесь счастлив. Мне казалось, что ей тоже понравилось. Качаю головой: вероятно, это простое совпадение, а я сам ищу знаки, которых нет.
– Он сделал тебе больно?
Она всхлипывает, и я не выдерживаю: обойдя ее, присаживаюсь на корточки так, чтобы видеть серые глаза. В них блестят слезы, которым Китнисс не дает пролиться. Качает головой. До чего же мне хочется ее обнять, как раньше бывало…
Китнисс не перестает дрожать, я опасаюсь, что она заболеет: ее наверняка и так ослабило дежурство у моей кровати, пока я лежал с температурой, а если теперь она еще и замерзнет…
– Пойдем в дом?
Не реагирует.
– Китнисс, пожалуйста.
Все равно ничего.
– Я схожу и принесу тебе что-нибудь теплое, плед или одеяло, хорошо?
Безразличие.
– Ты только никуда не уходи…
Оставляю ее с болью в сердце и торопливо иду к дому.
Врываюсь в гостиную, распахивая шкаф и извлекая оттуда большое одеяло. Разворачиваюсь, натыкаясь на Гейла. Я не слышал, как он подошел: стоит слишком близко, блокирует выход.
– Уйди с дороги! – командую я.
– Не дождешься! – внезапно Хоторн выставляет вперед руки и толкает меня. – Я никак не мог понять, какого лешего происходит! – выпаливает он. – И сегодня меня, наконец, осенило! То, что происходит с Китнисс, это не каприз или упрямство, это ужас, панический и бесконтрольный. Я видел ее глаза, когда целовал… Китнисс знает, чего именно боится! Она боится меня, тебя. Вообще мужчин. Всех мужчин!
Я растерян, и он этим пользуется: снова толкает. Я все ближе отхожу к стене, а Гейл, наоборот, наступает, не прекращая ударов.
– Ее изнасиловали!
Опускаю глаза, когда чувство вины обрушивается в полную силу.
– Почему ты позволил, Мелларк?! – Гейл в ярости. – Почему?
Он сжимает руку в кулак и бьет в живот. Я сгибаюсь от резкой боли.
– Почему ты не защитил ее?!
«Я и не защитил, и сам принимал участие в этом…».
Хоторн снова наносит удар. Они начинают сыпаться градом: все новые и все чаще, а я не знаю до конца, почему не защищаюсь. Вероятно потому, что в душе я думаю так же… «Я позволил…».
– И ты еще говоришь, что любишь ее? Не хочешь отпускать? – Хоторн выкрикивает обвинения, острыми стрелами вонзающиеся в мое сердце. – Если бы ты ее любил, то не допустил бы подобного!
Что-то переключается во мне, словно тумблер щелкает: нет, нет, нет. Если бы я не любил Китнисс – с ней бы ничего не случилось! Ее использовали, чтобы добраться до меня! Китнисс пострадала как раз из-за моей любви!
Вскидываю голову и выставляю руки, роняя одеяло, которое до этого сжимал мертвой хваткой. Отбиваю очередной удар, который грозил угодить мне в челюсть. Резко перехожу в наступление: замахиваюсь, попадая Гейлу в плечо.
– Не смей лезть в мою любовь! Не тебе решать!
Хоторн отвлекается и получает в лицо. Сцепляемся, нанося друг другу беспорядочные побои. Ни один особо не целится, а желание всего одно: выплеснуть накопившиеся боль и обиду. У нас обоих этого хватает. Мы оба ее любим. Я верю Гейлу! Она ему не безразлична! Как и мне!
Спотыкаемся, падаем на кресло, и под нашей тяжестью оно переворачивается. Валимся, но продолжаем барахтаться. У меня из носа идет кровь, Гейл, насколько я могу судить, тоже пострадал, однако ни один не отступает. Хоторн наваливается на меня сверху, встряхивает, как мешок с мукой… И мы оба замираем, как парализованные, когда сверху на нас обрушивается поток холодной воды. Удивленно взираем на нашего общего обидчика: Китнисс стоит в полуметре справа с пустым ведром в руках и волком смотрит на нашу корявую позу.
Гейл отталкивает меня в сторону, вставая, и отряхивает рубашку. Вытирает кровь, стекающую по подбородку. Я сажусь на полу, отползая к дивану, и, кряхтя, забираюсь на него. Тыльной стороной руки размазываю собственную кровь. Тонкий ручеек воды скользит вниз по позвоночнику.
Поглядываем друг на друга с не утихшим раздражением и избегаем поймать взгляд Китнисс. На пару мгновений она скрывается на кухне, возвращаясь с двумя влажными полотенцами. Передает одно мне, второе относит Гейлу – он стоит у окна, опираясь на стену.
Я наблюдаю за ними, прижимая полотенце к носу. Оно холодит место удара, но я все равно морщусь от неприятных ощущений. И они, если подумать, больше моральные, а не физические. Мы с Гейлом соперники за ее сердце. Ни один не уступит. И ни один не получит ее, если она сама этого не захочет. Сколько бы мы не дрались, Китнисс всегда может выбрать третьего.
Я помню слова Хоторна о том, что он не уйдет без Китнисс, и с содроганием думаю, что мне, вероятно, уже сегодня придется отпустить ее. Но я решаюсь.
– Гейл, этот дом мой. И тебе здесь не рады. Собирай вещи и уходи.
Китнисс оборачивается ко мне, с шумом выдыхая и награждая то ли удивленным, то ли возмущенным взглядом. Хоторн встает, потирая ушибленный подбородок, его взгляд неожиданно спокоен и строг.