Сладкая отрава

Вместо того, чтобы что-то сказать, Хеймитч снова, на этот раз мягко, прижимается губами к ее губам, тут же встречающих, с готовностью распахивающихся. От этой покорности по спине мужчины прокатывается очередная горячая волна. Его кожа покрывается мурашками, на висках появляется испарина.

Прошла целая вечность, прежде чем тонкие руки Клариссы выскользнули из его светлых волос, сбежали вниз по мужской груди и остановились на несколько секунд, нащупывая прорехи в рубашке. Ее пальцы прохладные, но Хеймитч ощущает жгучие прикосновения в тех местах, где она касается кожи. Он тихо рычит, прикусывая ее губы, и Кларисса вздрагивает, выгибаясь дугой.

На мгновение он отстраняется, чтобы сделать глоток воздуха и тут же слышит ее тихое:

– Хеймитч…

У нее не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Ему тоже сложно мыслить хоть чуточку связно. Мужчина протягивает руку к горящему лицу Клариссы, чтобы мягко погладить костяшками пальцев до ее виска.

– Шшш… – протягивает он. – Не порти момент, милая. Мы ходим по острию ножа.

Впервые его «милая» лишено привычной издевки. Старое слово обрело ласковый, даже интимный окрас.

– Я хочу… – голос девушки дрожит, не слушается. Рядом с ним она теряет свою дерзость и налет наглости. – Хочу…

Сказать это вслух – испытание. Кларисса не робела так ни разу, даже в свою первую ночь с мужчиной. Хеймитч лениво улыбается, ему льстит ее страсть, он поражен тем, как она стремится к нему.

Девушка прикрывает глаза, чуть наклоняет голову на бок – она ластится к нему, как кошка. Бешенная, плавящая волна нежности, смешанная с желанием, накрывает Хеймитча с головой.

– Пожалуйста, Хеймитч… – шепчет она.

Ее просьба тихая, хриплая. Тягучая, как патока. Мужчина глухо стонет от мягкости ее голоса. Его желание граничит с помешательством, его пульс превышает все допустимые нормы.

– Что? – ласково спрашивает он, неосознанно облизывая губы.

– Ты можешь называть меня… Рисой, – выдыхает девушка, застыв взглядом на его влажных губах.

Ее дыхание касается его кожи, между ними всего несколько сантиментов. Воздух пропитан нетерпением и буквально вибрирует от взаимной страсти.

– Мне нравится, что ты влюбился в меня, – неожиданно осмелев, произносит Кларисса.

Хеймитч делает резкий шаг назад, разрывая объятия. Он тяжело вздыхает и, прикрывая глаза, пытается взять под контроль свои чувства. Слишком много всего сейчас происходит внутри. Он давно отвык от такого. Все, кого он любил, погибли.

Отвернувшись, Хеймитч несколько секунд стоит, не двигаясь, а затем снова встречается взглядом с Клариссой. Выражение ее лица кажется ему… странным. Почему – он и сам не понимает. Что в нем? Игривость? Или слишком искренняя симпатия?

– Слушай меня, Риса, – выделив ее новое имя, произносит Хеймитч. – Не переходи границы дозволенного. Никто не может заявлять мне, что я влюбился, и ты не чертово исключение, чтобы…

Он не успевает договорить – ее губы закрывают ему рот.

Ее рука скользит к его затылку, привлекая мужчину ближе к ней. Язык Клариссы рисует влажную линию по контуру его плотно сжатых губ.

– Какого?.. – пытается воспротивиться Хеймитч, но девушка использует это в свою пользу – ее язык проникает в его рот, не давая произнести больше ни звука.

Мужчина задыхается от силы своего желания, плавится от близости ласкового женского тела.

Он еще пытается сопротивляться, но когда ее зубы нежно прикусывают кожу над кадыком, он сжимает челюсть, не в силах сопротивляться влечению. Хеймитч ощущает, как его тело мягко толкают назад, и он обессилено приваливается спиной к стене. Проворные женские пальцы расстегивают его рубашку, а ее слюна оказывается на его шее, обнаженной груди и чуть ниже – под сердцем.

Кларисса целует его горячую кожу, часто дыша и не переставая гладить своими ладонями везде, куда может дотянуться.

Она возбуждена не меньше, чем он сам.

Хеймитч следил взглядом, как она опускается перед ним на колени, двигаясь плавно, будто пантера. Пальцы Клариссы дергают замок его штанов, но, отчего-то никак не могут с ним справиться. Хеймитч помогает ей, дрожа всем телом. Слишком давно у него не было женщины, и чересчур соблазнительной выглядит та, которая сейчас пытается пробраться к его естеству.

– Риса… – хрипло выдыхает он, – милая…

– Тише, – командует девушка, подавляя смешок. – Не мешай мне.

Она стаскивает вниз его штаны, оставляя последнюю преграду. Когда Кларисса целует его живот и легко проводит языком вокруг пупка, Хеймитч рычит в голос, по-животному моля ее не останавливаться. Это похоже на лихорадку, самую невыносимо-жаркую и сильную, которую он только может представить. Спина мужчины покрыта потом, а ткань рубашки липнет к мокрой коже.Он почти не думает, не соображает, когда его руки ложатся ей на плечи и настойчиво давят вниз.

Хеймитч смотрит на нее сверху вниз, а Кларисса плотоядно улыбается, когда ее ладошка, не спеша, скользит по бугру его выпуклости. Легко, едва касаясь, но заставляя его задержать дыхание и стиснуть руки в кулаки. Она поднимает глаза вверх. Кто из них охотник, а кто дичь? Влажные губы девушки трутся о ткань его белья. Кончик языка выписывает несколько крохотных кругов.

– Боже… – вырывается из горла Хеймитча. Дикое рычание. Природный инстинкт.

Движение ее рук, и последняя преграда оказывается спущенной вниз, открывая твердый и немного влажный член. Глаза Клариссы прикрываются, она закусывает губу и сладко улыбается. Ее пальцы смыкаются у основания и аккуратно двигаются вверх, сжимая его плоть. В его ушах стоит шум – Хеймитч способен расслышать, как часто бьется его собственное сердце.

Все ощущения на грани.

Все чувства на пределе.

– Скажи мне, – тихий голос Клариссы едва слышен сквозь биение его сердца.

Тонкие пальцы продолжают неторопливо двигаться, размазывая выделяющиеся капли смазки по всей его длине. Хеймитч неотрывно наблюдает за этими действиями.

– Сказать что? – глупо спрашивает он.

– Что влюблен в меня, – настаивает Кларисса.

– Нет, – выдавливает он из себя единственное слово, после которого…

Она обхватывает губами головку, осторожно опускаясь, вбирая глубже и помогая себе руками.

Хеймитч готов начать молиться.

Влажно. Горячо. Невыносимо приятно.

Тянущий, тугой, сосущий жар, от которого сводит его внутренности.

Он умрет сейчас.

Просто умрет или кончит. Прямо сейчас – в первую же секунду – чувствуя, как ее твердый язычок скользит по самому кончику, слизывая обильно выступающую смазку.

– Иди сюда, – рычит Хеймитч, резко поднимая ее с колен, и буквально опрокидывает девушку на рядом стоящую кровать.

Кларисса довольно улыбается и тянет к нему руки. Хеймитч оказывается сверху, прижав стройное тело к белой ткани простыней. Девушка трется об него, как кошка, трется так, что он с трудом балансирует на грани сознания, покрывая ее всю жадными, грубыми поцелуями.

Он впивается пальцами в ее упругие ягодицы и поднимается к ее светлому белью.

– Сними, – приказывает он, не отрывая губ он ее шеи, – а впрочем…

Его пальцы отодвигают преграду и касаются влажного тепла, а Кларисса тихо всхлипывает, выгибаясь навстречу прикосновению.

Мокрая. Такая мокрая, что два его пальца сразу без труда скользят внутрь, заставляя ее дернуться, вцепиться в простынь и резко рвануть материю на себя.

– Пожалуйста, Хеймитч, – короткий приказ-просьба-мольба срывается с искусанных губ Клариссы.

Он снова рычит, наклоняясь, всасывая в себя кожу ее плеча и двигая пальцами сильнее и резче.

– Ох… еще! Да, да, так… Боже… – ее бормотания перестают быть хоть немного связными, когда девушка растворяется в жарких ощущениях.

С хлюпающим звуком его пальцы выскальзывают из нее, и серые глаза распахиваются, глядя разочарованно, с отчаянной, яростной просьбой. Бедра Клариссы напрягаются в попытке сжаться, потереться друг о друга, но трутся только о бока Хеймитча, который уже устроился между ее ног.