Коралловый город или приключения Смешинки

Наумов Евгений

Коралловый город или приключения Смешинки

Евгений Наумов

Коралловый город

или

приключения Смешинки

РОЖДЕНИЕ СМЕШИНКИ

Было то или не было, а может, будет - не знаю. Приснилось это мне или в действительнонсти приключилось - не ведаю. А только говорят, что... Жили-были в одной стране веселые, беснпечные люди. Жили они не тужили, рабонтали, песни распевали и громко смеялись. Засмеется один - засмеются все. А у веселых и работа спорится. Любое дело горело у них в руках: на что другому человеку потребовался бы целый день, тут в полчаса делалось. Потому и работали в этой стране люди лишь до полудня. А понтом танцевали, пели и веселились.

Но вот появилась в той стране злая ведьма. Только никто не знал, что она ведьма, да еще очень злая: прикинулась она маленькой, слабенькой старушкой. Ходит по дворам старушка, сгорбленная, вся в черном. Платок на лицо насунут, так что один крючковатый нос видно, салоп плюшевый, выгоревший, длинная юбка с бахромой на подоле и большие порыжевшие сапоги. Идет, клюкой постукивает, на спине мешок несет. А в мешке что-то позванивает.

Входит она во двор, обращается к хозяевам:

- Шла мимо, услышала, как вы хорошо смеетесь, и подунмала: а не продадите ли мне свой смех?

- Что ты, бабушка! - удивляются хозяева.- Как же мы продадим смех? Он ведь - ха-ха-ха! - не корова, не яблоко, не зонтик. Разве можно его взять и продать?

- А это уж моя забота,- говорит ведьма. - Вы только согласитесь и золотой у меня возьмете. Каждому за смех я по золотой монете плачу. Получите ее - и целый год работать не будете.

- Да мы и так не много работаем!

- Берите золотой! Целый год отдыхать будете! - убежндает старуха.

Кто из любопытства, кто по легкомыслию, а кто просто так, за компанию, брал у старухи золотой и говорил как она велела:

- Отныне золотой будет мой, А веселье и смех продать не грех.

И тотчас в жадную руку ведьмы падало маленькое белонснежное зернышко сверкающее и переливчатое. Она бережнно прятала его и шла дальше. А человек любовался золотой монетой и думал: "Вот теперь год отдыхай, заботы не знай. А веселье... что ж, веселья мне хватит. Мало его у меня что ли?"

Но уже мрачно и тоскливо было его лицо, глаза не озаряла улыбка. И не знал человек, что проданное веселье не возвранщается...

Да и без работы какая у человека жизнь? Хиреет его тело, слабеют мускулы. Вот уже становится он хилым да унылым - тут и болезни подкрадываются.

II пошли по селам и городам несчастья да беды, плач и горе. Собрались люди, стали думать и гадать: что делать, к кому обратиться?

А на крыше большого дома жил старый аист Остроклюв. Вот к нему и пришли люди, поклонились:

- Добрый, мудрый аист! Ты приносишь нам счастье и дентей. Сжалься над нами, помоги! Верни нам веселье и здоровье!

Подумал аист, тяжело вздохнул. Хотел упрекнуть людей, почему они были такими легкомысленными, да передумал. И так тяжело им... Да и много ли толку ругать того, кто попал в беду?

- Ладно, - сказал он. - Слетаю, посмотрю. Может, и удастся что-то сделать.

Взмахнул широкими крыльями, поднялся в воздух и полентел на запад туда, где садилось солнце, собирались тучи, куда ушла ведьма.

А порядком уставшая ведьма в это время подходила к понследнему, стоявшему у самого дремучего леса селу. Мешок с весельем был у нее переполнен. И каждый, глядя

со стороны, дивился, как это старушка тащит такой тяжелый мешок. Только был он совсем не тяжелым. Ведь веселье никогда тяженлым не бывает. И чем больше его, тем легче оно становится. Мешок даже слегка приподнимал ведьму, словно воздушный шар, и она шла приплясывая и скрипучим голосом что-то напевала.

Скупив смех у жителей последнего села, она уж собралась было идти, но вдруг будто золотой звоночек прозвенел.

- А это что? Еще кто-то смеется?

- Это моя дочка,- сказала одна женщина, пытаясь улыбннуться. Но улыбка у нее вышла печальной, потому что свое веселье она уже продала ведьме.

- Так пойдем к ней! - закричала ведьма и, пыля сапонгами, помчалась по улице.

Они вошли в дом и заглянули в детскую кроватку. Там, освещенная солнцем и цветами, лежала золотоволосая и голубоглазая девочка. Она смеялась, глядя на игру солнечных зайчиков.

- Продай ее смех! - попросила старуха. Но мать только покачала головой.

- Нет. Я уже сделала одну глупость: продала свой. А рандость дочки я не продам.

- Я дам два золотых! Три! Десять! - шипела старуха. - Сто! Тысячу золотых!

- Ни за что на свете,- сказала мать.- Ока смеется с тех пор, как родилась. Она смеется так, будто смешинки сыплютнся. Слыша ее смех, я забываю о своих огорчениях. Если ты заберешь ее смех, это будет уже не моя дочка.

- Ты говоришь, что она ни разу не плакала? - зловеще спросила ведьма. Хорошо же! Я подожду, пока она запланчет,- и тогда ее смех станет моим.

- Она никогда не плачет,- с гордостью сказала женщинна.- Родившись, она не закричала, а засмеялась.

- Не может быть, - заскрипела ведьма.- Все маленькие дети плачут. Так противно, надсадно, визгливо... Фу!

Села рядом с кроваткой и стала ждать. А по другую стонрону кроватки сидела мать девочки. Она смотрела на дочь и грустно улыбалась. Девочка играла с солнечными лучами. И казалось, смех ее - звонкий, золотистый рождается из этих лучей. Ничто не могло ее огорчить. Муха села на лоб и укусила девочку, а она засмеялась пуще прежнего и согнанла злодейку ладошкой. Проголодавшись, засунула палец в рот и, улыбаясь, стала причмокивать. Мать покормила ее и девочнка заснула. Проснувшись, она засмеялась еще звонче.

А ведьму прямо трясло от злости. Лицо ее стало желтым, а нос - синим от ожидания. Пальцы нетерпеливо дрожали. Она ждала, пока заснет измученная мать: голова женщины клонилась все ниже и ниже...

Тут прилетел Остроклюв, сел на дерево под окном и загляннул в комнату. Женщина спала, уронив голову на спинку кронвати, а скрюченная рука ведьмы уже тянулась к девочке. Аист громко защелкал клювом, и женщина встрепенулась. Ведьма сделала вид, что гладит ребенка.

- Какая занятная девочка! Все смеется... даже не верится. Мать устало улыбнулась и снова закрыла глаза. Ведьма наклонилась над кроваткой, и снова Остроклюв подал сигнал тревоги. Мать подняла голову.

- Что вы делаете? - спросила она старуху.

- Одеяло сбилось, вот и поправляю,- притворно озабонченно ответила та.

И в третий раз опустилась голова матери. Но как ни щелнкал клювом аист, как ни махал крыльями, он не мог разбундить ее - так крепко она спала.

Тогда ведьма изо всех сил ущипнула ребенка за руку. Денвочка заплакала. Мать мгновенно проснулась и бросилась к ней:

- Что с тобой, золотце? Кто тебя обидел?

Женщина оглянулась, но ведьмы и след простыл. Она убенгала в это время огородами к лесу и вскоре скрылась между деревьями. Но за ней неотступно летел аист Остроклюв.

Осматривая ребенка, мать вдруг заметила на розовой ручке черно-коричневое пятнышко - след злобного щипка ведьмы. (С тех пор родинки так и зовут в народе - "щипок ведьмы").

- Ничего, дочка,- сказала она.- Эта старуха еще поплантится за то, что обидела тебя. Зло не может остаться безнанказанным...

На берегу моря сидела на большом черном камне ведьма и пристально смотрела на солнце. Багровый шар его медленно опускался за горизонт. Руки ведьмы крепко сжимали завянзанный мешок с весельем и смехом. У ног стояла клюка.

А на одном из деревьев, спрятавшись среди листьев, сидел Остроклюв и за всем наблюдал. "Зачем старуха собрала люднской смех? - думал он.- Зачем пришла на берег моря и кого ждет здесь? Удастся ли мне вернуть людям радость?"

В верхушках деревьев метался ветер, словно кто-то сердито гонял комаров ветками. Солнце село, и взошла луна. Бледный свет ее озарил сгорбленную зловещую фигуру на берегу. Остроклюв надеялся, что старуха заснет, и тогда ему удастся унести мешок. Но ведьма не спала, она поглядывала на луну, которая поднималась все выше и выше.