Страница 84 из 97
Не менее интересные процессы происходили и в деловом мире Москвы. Под руководством Н.А. Второва продолжал стремительно наращивать свой потенциал Московский промышленный банк. В 1917 году его текущие счета и вклады превысили в общей сложности 240 млн руб.[1248] Конечно, до показателей ведущих питерских финансовых структур Моспромбанку было еще далеко, но динамика развития позволяет утверждать, что в ближайшем будущем он мог бы встать с ними вровень. Осенью 1917 года Второв был близок к получению контроля над Донецко-Юрьевским обществом, чего настойчиво добивался на протяжении двух предшествующих лет[1249]. В то же время он активно проводил операции по объединению в синдикаты однородных предприятий. Иными словами, Московский промышленный банк уверенно шел проторенными финансовыми путями, составляя конкуренцию сильным столичным игрокам. А вот стратегия Московского банка, являвшегося вотчиной группы Рябушинских, на первый взгляд вызывает большое удивление. В 1916 году этот банк участвовал во многих крупных проектах, стремясь завладеть крупными промышленными активами. Здесь и борьба за Коломенско-Сормовские и Выксунские заводы, и участие в консорциуме по проведению Московско-Донецкой железнодорожной магистрали, и проч. По логике вещей, в новых государственных условиях эта московская группа могла бы наконец серьезно усилить свои позиции. Однако, как отмечают исследователи:
«после февральской революции активность Рябушинских и их Московского банка заметно ослабла. Они не прилагали заметных усилий к тому, чтобы реализовывать свои начинания... Мы не имеем никаких сведений о попытках приобретения Рябушинскими в этот период контрольных пакетов акций коммерческих банков и промышленных предприятий»[1250].
(В советское время их пассивность объяснялась вполне традиционно – предчувствием пролетарской революции. Правда, непонятно, почему у других капиталистов продолжалась акционерная горячка – едва ли только потому, что они не были столь проницательны.) Причем Рябушинские не только не затевали никаких новых дел, но и фактически забросили уже начатые проекты. Это относится даже к широко разрекламированному строительству автомобильного завода в Москве. В конце 1916 года фирма получила из казны 10 млн руб. аванса с обязательством поставки первых 150 автомобилей[1251]; Рябушинские очень гордились ролью устроителей новой отрасли отечественного машиностроения, но забросили и это дело. В результате Особое совещание по обороне в середине июля 1917 года рассматривало вопрос о дополнительных авансах на строительство автомобильного завода. Причем запланированный на предыдущий год объем работ не был выполнен, и речь шла уже не о запуске серьезного производственного объекта, а о переквалификации его в обычные ремонтные мастерские широкого профиля[1252]. При этом политическая деятельность П.П. Рябушинского весь 1917 год вплоть до начала сентября, когда он выехал на лечение, была как никогда интенсивной.
Чтобы понять довольно странное деловое поведение Рябушинских в послефевральский период, следует вспомнить об их настойчивых попытках 1916 года закрепиться в каком-нибудь из крупных питерских банков. Траектория их движения была такова: Русский торгово-промышленный банк, Волжско-Камский банк и Русский банк для внешней торговли. Лишь в первом из них дело продвинулось довольно далеко: группе Рябушинских удалось аккумулировать значительный пакет акций, проведя в руководящие органы своих представителей. Но их стремление стать полноценным владельцем банка, вершащим в нем свою политику, натолкнулось на нежелание Министерства финансов отдавать москвичам крупный финансовый актив. Рябушинские были вынуждены отступить, но не оставили замыслов по вторжению в столичную финансовую элиту. Они продумали стратегию, направленную на раскол петроградской банковской группы. Ранее борьба с этим мощным противником традиционно имела форму соперничества за обладание торгово-производственными активами в различных отраслях экономики. И успех чаще сопутствовал питерцам, располагавшим большими денежными и административными ресурсами. Напора московского капитала, хотя и усилившегося в годы Первой мировой войны, не хватало для того, чтобы оттеснить столичных финансистов с лидирующих позиций. В этой ситуации напрашивалось иное решение: не тратя силы и средства на борьбу за принадлежащие банкам многочисленные активы, войти непосредственно в капитал банков и заполучить их контрольные пакеты. В случае успеха обширные промышленные империи, собранные питерскими финансовыми структурами, могли бы оказаться в распоряжении новых удачливых акционеров.
Вот этот-то элегантный сценарий и выбрали Рябушинские. Он требовал предельной концентрации финансовых ресурсов и не допускал преследования каких-либо иных коммерческих целей – что и объясняет резкий спад их текущей деловой активности. Однако реализовывать этот сценарий собственными руками было неразумно: питерские финансисты сразу оказали бы резкое сопротивление своими давним врагам из Москвы. Внимание Рябушинских привлекает фигура Карла Ярошинского, чья коммерческая репутация никак не ассоциировалась с их группой. Этот амбициозный киевский предприниматель внезапно взошел на деловой Олимп в 1916-1917 годах. Он всегда мечтал стать сахарным дельцом и потому приобретал небольшие пакеты акций в рафинадных обществах, расположенных на Украине[1253]. Здесь он контактировал с одним из крупных сахарозаводчиков региона М. И. Терещенко, получившим большие предприятия по наследству. Однако накануне и особенно в первые годы войны питерские банки начали бурную экспансию в сахарную промышленность. Старым собственникам, которые не выдерживали их натиска, приходилось расставаться с активами. Не миновала эта участь и молодого Терещенко, уступившего свои заводы тем, кто работал в интересах банкиров[1254]; особенно же пострадали средние и мелкие владельцы[1255]. В результате таких изменений в отрасли появилось немало недовольных; среди них был и Терещенко, который из приверженца либеральных идей превратился в деятельного оппозиционера и занял пост заместителя председателя ЦВПК, а также главы Киевского военно-промышленного комитета.
Терещенко, находившийся в самой гуще борьбы с царским режимом, покровительствовал Ярошинскому, грезившему расширением сахарного бизнеса, но не имевшему соответствующих возможностей. Причем это покровительство не было эпизодическим и продолжилось и при Временном правительстве: есть свидетельства, что Терещенко даже устраивал своему земляку аудиенции у премьера Керенского[1256]. С 1916 года Ярошинский приступил к скупке паев некоторых рафинадных заводов, для чего специально приобрел Киевский коммерческий частный банк, основанный еще в 1868 году. До Первой мировой войны эта структура принадлежала столичному Азовско-Донскому банку, но Ярошинский внезапно предложил за нее очень хорошую цену, и столичные банкиры решили не упускать возможность заработать, после чего вновь приступили к созданию отделения Азовско-Донского банка в том же Киеве, который и не думали покидать. Никто не знал, откуда в распоряжении молодого предпринимателя оказалась необходимая для такой операции сумма. Заметим, что предположения о том, что в своей кипучей деятельности Ярошинский выступал как подставное лицо, высказывались исследователями уже давно[1257]. К примеру, его удачный коммерческий старт объясняли связями при дворе: родной брат Ярошинского Франц был произведен в камер-юнкеры[1258]. В доказательство приводилась записка Г. Распутина к министру финансов П.Л. Барку: помочь активному бизнесмену в каком-то коммерческом вопросе[1259]. Однако эта версия более чем сомнительна: трудно найти представителя высшей российской бюрократии, которому бы Распутин не адресовал поток всевозможных просьб; на них уже мало кто обращал внимание[1260]. Существует также версия о тесной связи Ярошинского с Русско-Азиатским банком. Но в этом случае получается, что мощный финансовый концерн сам создал себе проблемы, которые ему в скором времени пришлось разрешать (о чем речь впереди). Гораздо интереснее в этом отношении связи Ярошинского с купеческими банковскими структурами – немалые средства он сумел почерпнуть именно там. К примеру, известен его договор 1915 года с Московским купеческим банком на получение кредита в 8,5 млн руб., причем с обязательством не кредитоваться нигде без согласия данного банка. Судя по всему, потребности Ярошинского стремительно росли, и вскоре он поставил вопрос о выделении ему еще 14 млн руб. Так как решение о новом займе затягивалось, Ярошинского освободили от предыдущего обязательства[1261], и он получил кредит под товары в размере 13,5 млн руб. – теперь уже в Волжско-Камском банке[1262]. В коренных петроградских банках ему шли навстречу менее охотно; известный шведский банкир У. Ашбер вспоминал, что при упоминании Ярошинского столичные финансисты «только с презрением пожимали плечами, но в скором времени [сами] попали в угрожающее положение»[1263].
1248
См.: Деятельность Московского промышленного банка // Коммерческий телеграф. 1917. 16 сентября.
1249
См.: Биржа и финансы // Коммерческий телеграф. 1917. 4 октября.
1250
См.: Лаверычев В.Я. Монополистический капитал в текстильной промышленности России (1900-1917 годы). М., 1963. С. 325.
Обстоятельный Лаверычев нашел лишь один эпизод с участием Московского банка в коммерческом проекте за этот период. В середине сентября 1917 года (когда П.П. Рябушинский после насыщенных летних месяцев уже находился на лечении в Крыму) банк совместно с Московским купеческим банком открыл кредит Московско-Казанской железной дороге (Там же. С. 326).
1251
См.: Автомобильный завод Рябушинских // Коммерческий телеграф. 1916. 14 октября.
1252
См.: Из журнала подготовительной комиссии по общим вопросам Особого совещания по обороне об отпуске дополнительных денежных средств автомобильному московскому заводу для завершения строительства завода. 13 июля 1917 года // Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской революции. Ч. 1. С. 390-391.
1253
См.: Вонлярлярский М.В. Мои воспоминания. 1852-1939 годы. Берлин, 1939. С. 227.
1254
См.: Коммерческий дневник // Утро России. 1915. 22 мая.
1255
См.: Банки и сахарная промышленность // Финансовое обозрение. 1916. №3 (февраль). С. 20.
1256
См.: Показания А.Ф. Керенского по делу об убийстве царской семьи // Российский архив. Вып. VIII. М., 1998. С. 245.
1257
См.: Гиндин И.Ф. Некоторые итоги в области изучения финансового капитализма в России // Вестник коммунистической академии. 1929. Кн. 33. С. 196.
1258
См.: Фурсенко А.А. Русский Вандербильт // Вопросы истории. 1987. №10. С. 183.
1259
См.: Шемякин И.Н. О некоторых экономических предпосылках Великой Октябрьской социалистической революции // Социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки. М., 1959. С. 60.
1260
См.: Допрос И.Ф. Манасевича-Мануйлова // Падение царского режима. М.; Л., 1926. Т. 2. С. 53; Допрос М.М. Андроникова // Там же. Т. 1. С. 400.
1261
См.: Шемякин И.Н. О некоторых экономических предпосылках Великой Октябрьской социалистической революции. С. 61.
1262
См.: Гиндин И.Ф., Шепелев Л.Е. Банковские монополии в России накануне Великой Октябрьской революции // Исторические записки. М., 1966. Т. 68. С. 26.
1263
См.: Ашбер У. Между Западом и Россией. 1914-1924 годы. Из воспоминаний «красного банкира» // Из глубины времен. 1993. №2. С. 25.