У самой границы

В комнату вошел Лавров.

— Анна Федоровна, ребятам можно купаться? — спросил он.

В следующую минуту Саша и Славка, прыгая через три ступеньки, чтобы поспеть за Лавровым, мчались вниз по лестнице. Навстречу с самоваром в руках, отворачивая, раскрасневшееся лицо от жаркой трубы, входила в дверь крепкая русая девушка.

Саша не понял, как все получилось, только увидел, что Лавров, словно жонглер, на лету подхватил кипящий самовар и даже успел плечом поддержать споткнувшуюся девушку.

— Сережа!..- вскрикнула она и, наверное от испуга, не сразу отстранилась.

— Идите, ребята, я только самовар занесу,- крикнул Лавров.- Ну, что ты, Катя, как неосторожно…- донесся его голос. Но такого голоса ребята никогда еще не слыхали у старшины.

— Глупости!-сказала Катя и еще что-то добавила, как-будто про Лаврова, чтобы он не задавался. Но Саше это было неинтересно. Саша бежал купаться.

Широко раскинулось прохладное озеро. У мостков стояли лодки, на другой стороне залива желтел возле камней чистый и влажный песок.

Что за наслажденье после утомительной дороги бултыхнуться в прохладное озеро! Когда они с Лавровым отъехали на лодке к другому берегу и старшина, сбросив форму, остался в одних плавках, Саша невольно залюбовался его сильной, словно литой, фигурой, а Славка, сам того не замечая, выпятил грудь и больше, чем всегда, оттопырил локти. Но «фигура» у Славки не получилась.

Старшина прямо с лодки бросился в воду и поплыл кролем, мерно и с силой выбрасывая вперед руки, разрезая головой воду и, как винтом, вспенивая ее ногами. Волна косым клином шла от него в обе стороны. Сзади, как от моторки, пузыристой дорожкой стлался пенистый след.

Саша и Славка причалили к камням и, вскочив на ноги, следили за старшиной. Саше не терпелось тоже прыгнуть в воду. Еще в прошлое лето он научился немного плавать кролем, и теперь было бы очень кстати показать свое искусство перед Лавровым. В глубине души Саша надеялся, что Айно откуда-нибудь увидит, как они будут нырять с лодки. А что Катя из окна смотрит на старшину, это он знал точно. Наверное, знал об этом и сам Лавров.

Доплыв до средины залива, старшина резко повернулся на спину, потом нырнул и, вынырнув метрах в двадцати от лодки, разрешил им, наконец, лезть в воду.

Ребята попрыгали в озеро, и Саша, подражая Лаврову, с силой забил ногами по воде, выбрасывая руки вперед и вытаскивая их для заноса «как из кармана», делая вдох открытым ртом и выдыхая прямо в воду.

— Не спеши, получается! Наплыв, наплыв больше! — крикнул ему Лавров и начал показывать, как надо разучивать самый быстрый и красивый стиль плавания — «кроль».

Когда ребята с Лавровым отправились купаться, Тобик бросился вслед, но, пробегая мимо кладовки, остановился. От кладовки мощной струей шел восхитительный запах пшенной каши. Тобик очень любил кашу. Он даже стойку сделал, как порядочный пес, вытянув в струнку обрубок хвоста и приподняв согнутую лапу.

Аграфена Петровна к приезду дорогих гостей отварила на молоке пшена для калиток и, чтобы остудить его, поставила горшочек в кладовку. Тобик решил умереть на посту, а никого не подпустить к горшочку.

Когда Саша и Славка после купанья подъезжали к мосткам, они увидели в верхнем окне перепуганную Алькину физиономию, мелькнувший платок Аграфены Петровны и кофточку Нюры. Из двери дома с горшочком в зубах показался Тобик. Задрав голову и спотыкаясь всеми четырьмя лапами, он кое-как перевалился через порог и заковылял по ступенькам крыльца, торопясь убраться с глаз долой. Горшок ему здорово мешал. Хоть Тобик ловко подцепил его изнутри нижней челюстью, все же приходилось расставлять лапы колесом и толкать горшок грудью, да и со ступенек, того и гляди, вниз головой загремишь.

С грехом пополам Тобик все-таки спустился на землю и благополучно убрался под крыльцо в свою конуру.

Со второго этажа с кочергой в руках мелкой рысью бежала по лестнице Аграфена Петровна.

— Ну, Анна Федоровна,- крикнула она и запустила кочергу под ступеньки,- как привезла я этого дьявола,- жизни мне нету: дочиста обворовал, проклятый! — Ее коричневый платок съехал назад, юбка запуталась в ногах, кочерга упиралась под крыльцом в какой-то столбик и никак не доставала до убежища Тобика.

Нюра спустилась вслед за Петровной и, посмеиваясь, послала Альку отбирать кашу.

— Ой, мама, что тут есть! — крикнул из-под крыльца Алька. На свет выехала синяя кружка, кастрюлька, масленка, блюдце, кусок бараньей шкуры и штук пять обглоданных костей. Алька даже и не подумал, что, не вытащи он все это из-под крыльца, не так бы выдал своего верного друга.

Тобик забился в угол и, блестя белками глаз, злобно ворчал, все же не решаясь его цапнуть: как-никак, Алька был свой. Улучив момент, он с визгом проскочил между

Алькой и стенкой дома, уселся в стороне и, насторожив уши, широко облизнулся: в суматохе Тобик все-таки успел попробовать кашу.

Аграфена Петровна прошла через всю деревню за молоком, чтобы снова сварить кашу для калиток. Следуя за ней в нескольких шагах и назойливо тявкая, Тобик проводил ее до крайнего дома, подождал, пока она выйдет, и таким же порядком проводил ее обратно.

Саша видел, что дядя Андрей и Нюра прячут улыбки и не смотрят друг другу в глаза, но Аграфена Петровна, кажется, рассердилась не на шутку.

По приказу Нюры Саша схватил Тобика за ошейник, потащил его за дом и привязал у соседней изгороди.

Во время обеда Карп Яковлевич рассказывал, как ловится рыба, как растет рожь в поле.

Айно по прежнему нигде не было видно.

Саша сидел рядом с Лавровым и недовольно посматривал на ту самую Катю, что чуть не уронила самовар. Странно: Лавров все время говорил только с нею. Катя вскакивала из-за стола, подавала то стеклянные кувшины с брагой, то рыбники, то заливное и, смеясь так, что блестели ее белые зубы, все подкладывала целые горы каждого кушанья на тарелку Лаврову.

По Славкиному лицу Саша видел, что он тоже, не одобрял эту Катю. Удивительно, что в ней нашел Лавров!

— А ну, Катя,- сказал Карп Яковлевич,- достань-ка документы, покажем нашим гостям… Все-таки, Андрей Григорьевич, за двести процентов я перебрался,- обращаясь к старшему лейтенанту, прихвастнул бригадир.

Катя показала квитанции. В это время Саша увидел в окно сидящих кружком возле ледника деревенских ребят, а среди них — Айно. Саша не мог рассмотреть со своего места, что они делали, но, по видимому, Айно и ребята были заняты чем-то серьезным.

Наконец обед кончился.

— Я думаю, нам пора готовиться,- сказал Лавров.

Саша, а за ним Славка вышли во двор.

Айно и ее товарищи сидели вокруг широких и низеньких ящиков с продольниками недалеко от того места, где Саша привязал Тобика. В ящиках лежал распущенный рыболовный шнур. Ребята насаживали на крючки мелкую ряпушку. Конечно, они, а в том числе и Айно, отлично знали, что с заставы приехали гости, но делали вид, что это их не касается, и занимались своим делом.

Алька был уже здесь.

— Здравствуй, Айно! — подходя, сказал Саша.

Айно кивнула в ответ, продолжая наживлять ряпушку.

Саша замолчал, не зная, о чем говорить дальше.

— Ты не так, Айно, наживляешь! — выручил его Славка и, присев рядом с нею, показал, как надо насаживать ряпушку.

Славка неумело зацепил наживку крючком и положил леску в пропил на бортике ящика. Все остальные крючки были наживлены гораздо лучше, чем это сделал Славка.

Наблюдавшие за ним ребята засмеялись.

— А чего смеетесь? — нисколько не смутившись, огрызнулся Славка,- думаете, я продольники не наживлял?

— Где у вас геологи живут? — спросил Саша.

— Они уже ушли,- ответила Айно.

Славка сделал большие глаза и посмотрел на Сашу.

— Знаете, кто это такой? — спросил он у ребят.

Саша вовсе не понимал, с чего это Славка вздумал выставлять его напоказ.

— Это Александр Панкратов,- сказал Славка,- поняли? Он у нас уже в наряде стоял…

— Правда, в наряде? — удивилась Айно и как будто с насмешкой посмотрела на Сашу.