Артефаки

-- Конечно, компания проставит все печати. Ещё что-нибудь?

Я молчала. Ботаник и тихоня тоже. Мы синхронно разглядывали план нашей дальнейшей жизни на три месяца.

-- Что ж, отлично. Идём в ваш новый офис.

Глава 2

Я чувствовала, как у меня начинает сводить ноги, пятки пульсировали болью, словно в них вбивали гвозди, из груди вырывалось запыхавшееся дыхание.

-- Простите! Извините!

Люди не хотели расступаться. Перед глазами мелькали костюмы: синий, серый, синий, синий, серый. Широкие плечи, твёрдые портфели, которые без жалости оставляли синяки на моих руках и ногах -- смотря чем я их задевала.

Двери открывались с ленивой неохотой, не имея ни малейшего желания пропускать меня. Турникеты сонно реагировали на пропуск, мигая зелёным огоньком лишь спустя несколько секунд после контакта.

Я вылетела на улицу, в нос тут же впился ночной воздух, пропитанный сыростью и остатками выхлопных газов. Было непривычно тихо, мои кеды шлёпали по асфальту, а громкое тяжёлое дыхание разносилось по всей красной ветке.

Шум приближающегося поезда заставил сердце забиться в панике. Я хотела нестись ещё быстрее, но и так выкладывалась на пределе своих возможностей. Мне нужно было пробежать между офисными зданиями, повернуть к лестнице, ведущей на мост. Подняться по ней, купить билетик, пройти через турникеты и вбежать в вагон. Стоп! Какой, к чёрту, билетик?! Контролёров уже давно нет!

Гул от поезда был устрашающим. Когда проезжал состав, всё вокруг тряслось, как от землетрясения. Вагоны замерли на месте, в ночной тиши разнёсся голос диктора: "Следующая станция "Оранжевая"!".

Лестница была сделана из кованых прутьев, каждый шаг заставлял их звенеть и резонировать. Под этот аккомпанемент я взобралась наверх и увидела, как двери поезда закрылись с мягким шипением.

23:01. Последний рейс. Единственная на сегодня возможность добраться домой.

Я некоторое время простояла на последней ступеньке, глупо переглядываясь с автоматом для выдачи проездных билетов. Его вирт-окно было выведено прямо на меня, и светилось оно полной безмятежностью.

Ветер, оставленный уезжающим поездом, заставил взвиться вверх маленькие бумажки, разбросанные по платформе. Он растрепал мои волосы, вынудил на мгновение прикрыть глаза.

Стало очень тихо.

Я присела на ступеньку, устало помассировала пульсирующие икры. Когда вокруг собралось огромное количество мошкары, поднялась, и, поежившись, пошла к турникетам. Автомат для выдачи билетов неодобрительно светил мне в спину.

Я умела перебегать из вагона в вагон, могла пристроиться позади человека и прошмыгнуть через ограждения, но я никогда не перепрыгивала через препятствия. Это был мой первый раз; в полном одиночестве я схватилась за стену, к которой примыкал один из турникетов, подтянулась и встала ногами на него. Стараясь не оступиться, быстрыми шагами перебралась на другую сторону. Спрыгнула.

Ух.

Огни на платформе освещали чёрные рельсы. Те идеальными линиями устремлялись в ночную мглу. Я спрыгнула с платформы, и, чувствуя, как от усталости гудят ноги, побрела по шпалам.

Зрение постепенно привыкало к темноте. Яркие шарики фонарей оставались позади. Ночь потихоньку подбиралась к коже, охлаждая её и заставляя выступать мурашки. Я поёжилась. В тишину особенно остро врывались звуки проезжающих машин. Можно было опустить взгляд и с железнодорожного моста увидеть прошмыгнувший внизу транспорт. Людей на улицах уже не было. Красная линия уходила в спячку, оранжевая уже наверняка полностью пустовала. А вот на синей, уверена, ещё можно встретить бодрствующих личностей.

Я шла, стаптывая и без того старые кеды, морщась от холодного ветра. Сырость заполнила собой весь воздух, приевшись сильнее любого дерзкого аромата.

Мне казалось, время остановилось, рельсы тянулись вдаль, словно плавленый сыр, который поднимаешь всё выше, а он никак не хочет отрываться.

Внезапно впереди показались яркие красные огни. Я замерла, пригляделась. Рядом с большими красными огоньками мелькали крохотные синие. В воздухе остро чувствовалась духота, оставленная разогретыми рельсами.

Я прибавила шаг, но осторожно, чтобы не споткнуться. Приблизившись, убедилась: поезд застыл на месте и не двигался.

У края платформы появился машинист с дубинкой и заорал:

-- Пошли к чёрту! Убирайтесь! Я сейчас полицию вызову! Я сейчас отлуплю вас!

Он размахнулся и зарядил деревяшкой прямо по корпусу вагона. Я вздрогнула. Внезапно с поезда посыпались люди. Компания подростков с весёлым смехом и грязными ругательствами спрыгивала с креплений и бежала в темноту. Прямо на меня.

Их было четверо. Они приближались так стремительно, что я даже не успела придумать, куда деваться. Буквально несколько секунд и вот, самый первый из них разглядел в ночи меня. Он удивлённо замер; щурясь, начал вглядываться, видимо, гадая, что я собираюсь делать. А потом вдруг сорвался с места, подбежал и схватил на плечи.

-- Пригнись!

Я успела лишь вскрикнуть, как внезапно меня с силой заставили присесть. Всё было как в тумане. Я думала о том, что меня собрались насиловать, и что нужно звать на помощь. Но вместо этого я никак не реагировала, обращая внимание только на боль в согнутых коленях.

-- Это кто?! -- запыхавшись, спросил один из парней. Он подбежал и присел рядом.

-- Это девчонка из поезда, -- шёпотом отозвался тот, что держал меня за плечи.

Я удивлённо подняла голову и извернулась, чтобы посмотреть на него.

Рыжий. Пока не приглядишься, ночь не позволит определить цвет его волос.

-- Что вы делаете? -- хрипло выдавила я, сама не понимая, что испытываю. Облегчение? Страх? Любопытство? Наверное, усталость и желание поскорее добраться до дома.

-- Прыгаем. -- Он мне подмигнул, как тогда, в поезде.

Я заметила, что машинист ушёл с платформы. Мы сидели в темноте около минуты, чего-то ждали. Поезд издал шипящий звук, словно с силой выдохнул долго сдерживаемый воздух, и это был сигнал. Парни сорвались с места.

-- Давай, скорее! -- Он не хватал меня за руку, я вскочила сама и побежала за ними.

Что я делала? Использовала возможность попасть домой. Для них это было ежедневное развлечение: перепрыгнуть через турникеты, убежать от охранников, забраться на едущий поезд. Для меня -- шанс не брести в ночной мгле до синей ветки.

Мы бежали на пределе возможности. Поезд начал отъезжать, между нами всё ещё оставалось несколько метров. Рыжий приблизился к составу первым, ухватился за железный выступ, который находился прямо под окном пустующей кабины машиниста. Одним лёгким движением он зацепился и подтянулся. За ним начали прыгать и остальные ребята. Поезд набирал скорость.

-- Эй! Скорее! -- крикнул кто-то из парней.

Ветер болезненно впивался в лицо, глаза слезились, ноги отказывались бежать. Я увидела, как ко мне протянулись сразу несколько рук. В панике из груди вырвался мученический стон. Внезапно обе мои ладони сжали сильные пальцы. Моё тело поднялось в воздухе и мотнулось вперед. Под ногами оказалась устойчивая опора, грудь прижалась к железному поезду.

-- Спасибо, -- выдохнула я, с трудом переводя дыхание.

-- Как тебя зовут? -- с улыбкой спросил рыжий. Его волосы развивались от стремительного ветра, голос едва долетал до меня.

-- Эрин! -- крикнула я сквозь гул.

-- Очень приятно, Эрин!

Я рассмеялась, он за мной. После нас засмеялись ещё два парня. Свежесть перемешалась с запахом палёной резины. От поезда было жарко, но нас быстро остужали прохладные порывы. Я крепко ухватилась за поручни и прикрыла глаза, наслаждаясь скоростью от мчащегося состава. Казалось, мы устремились в млечный путь.

Это была одна из самых тяжёлых недель за последние лет десять. Даже сессия с этим не сравнится. Я не успевала делать базу клиентов от слова "совсем".