Страница 18 из 70
— Вы серьезно? Вы ставите себе в заслугу то, о чем только что узнали? Она не была немой вообще. Она не понимала английский, потому что испанский был ее родным языком, и никто об этом не знал. Это самая печальная история, которую я когда-либо слышала, Блейк. Вам плевать на нее. Вы нисколечко не заботитесь о ней. Все, что вас волнует – это погоня за женщинами и всемогущим долларом. Подумайте о ней хоть раз, Блейк. Не заставляйте ее уезжать с этой женщиной.
Я ничего не могла сделать, только отступить. Пи разжала руки, обнимавшие меня за шею, и позволила своему отцу передать ее в руки той женщины. Блейк не обнял ее, не поцеловал, и не сказал, что любит ее. Я не могла поверить своим глазам. Я погладила ее по голове и поцеловала в обе щеки.
— Увидимся через пару дней, ладно, Пи? – пообещала я. Она кивнула и обняла меня за шею, — Я люблю тебя, малышка, — прошептала я ей впервые. У меня сердце разбивалось, когда незнакомая женщина повернулась и ушла с ней, сказав что-то по-испански, на что Пи кивнула в ответ.
— Тебе стоит очень быстро усвоить, где твое место. Я не собираюсь мириться с такими вспышками эмоций, не от тебя. Ни минуты.
— Это ваш ребенок! Ваша собственная плоть и кровь. Вы ее даже не замечаете.
— Предупреждаю тебя. Это не твое дело. Если тебе не нравится мой метод воспитания моей дочери, ты вольна уйти. Вообще-то, может тебе стоит уйти. Я два месяца ждал твою карточку социального страхования. Я устал ждать.
— Неужели вы действительно считаете, что я собираюсь взять и убежать с ней? Хотя, возможно, это лучшее, что может с ней произойти. Вы ничтожный отец. Жалкий! – выплюнула я, подписывая себе приговор каждым словом. Я не понимала насколько верны были эти слова до настоящего момента, когда они действительно оказались правдой. Когда я действительно сбежала с ней.
Я ахнула, когда спиной почувствовала холодную дверь. Мои руки были прижаты по обе стороны от моей головы, и Блейк сверкнул глазами, говоря сквозь стиснутые зубы. Мой взгляд упал на его губы. Почему я посмотрела на его губы?
Блейк заметил движение моих глаз и повторил его. Он перевел взгляд на мои губы. Я ощущала каждое сердитое, грубое слово. Что это было, черт возьми? Эмоциональный всплеск чувств, к которому я не привыкла, смутил меня, и я почувствовала себя дезориентированной. Я закрыла глаза и сглотнула, стараясь не чувствовать. Это напугало меня до чертиков. Какого черта?
— Отвали, Макайла. Это не твое дело.
Я тяжело дышала, чувствуя, как мой желудок сжался. Блейк чувствовал то же самое. Он посмотрел на меня, отодвинувшись с тем же, какого черта, выражением на лице. Мы уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, пытаясь выяснить, что, черт возьми, только что на нас нашло. Всплеск статической энергии настолько сильной, что мы физически почувствовали его, потянул что-то внутри нас обоих. Что-то сильное и мощное.
Блейк направился в свой кабинет, а я закончила готовить любимую лапшу Пи с маслом и грибами. Я съела небольшую тарелку лапши, затем навела порядок на кухне, размышляя, чем мне заняться. Мое внимание привлек интерком, зазвонивший прежде, чем послышался голос.
— Привет, это Райан. Впустите меня, — услышала я через металлический блок.
Я нажала кнопку, позволяя дверям лифта открыться на нашем этаже. Я не встречалась с ним лично, но слышала много раз, как Блейк разговаривал с ним по телефону. Я знала, что Райан был его правой рукой, просто по тому, как он разговаривал. Блейк командовал им, словно владел этим местом.
— Привет, Блейк забыл упомянуть, что нанял сексуальную няню, — взяв мою руку, упрекнул Райан. Он поцеловал костяшки моих пальцев, и я залилась румянцем, отдернув свою руку.
— Брось, Райан, — Блейк стоял в дверях своего кабинета, хмурясь и держа руки в карманах брюк.
Райан проигнорировал его.
— Меня зовут Райан Фелтон, а тебя?
— Микки, приятно познакомиться. Я собираюсь выйти ненадолго. Увидимся позже, — сказала я, обогнув Райана. Я схватила свою новую осеннюю куртку, вспомнив, что сказала испанка о холоде на улице.
— Ты вернешься до наступления темноты, так ведь? – спросил Блейк.
Я бросила на него неодобрительный взгляд и посмотрела на свои воображаемые часы на правом запястье.
— Вернись до темноты, Макайла.
Я еще раз зло посмотрела на него, давая ему понять, что он мне не отец. Я так и не ответила Райану. Меня все еще обуревали эмоции из-за Блейка. Я не могла больше не думать о губах, вернее, ни о чем другом не могла думать.
В лифте я застегнула куртку и прикоснулась к своим губам, думая о губах Блейка, о том, как близко они были к моим. Иисус, держи себя в руках, Микки.
Я не стала уходить далеко. Мне понадобилось не так много времени после того, как первое волнение от Нью Йорка прошло, чтобы понять, что он был очень похож на Чикаго. Возможно люди в Нью Йорке были немного более снисходительными, чем в остальном мире, но тем не менее, это был город. Цены были в два раза выше, и здесь было также многолюдно, как и в том городе, который я покинула.
Я вышла из ворот Зазен Ризорт и направилась в сторону небольшого кафе-бистро, расположенного в трех кварталах к северу. Это было единственное место, которое я нашла неподалеку, куда можно было прийти с ребенком. Пи нравилась кофейня, где она могла пить свой любимый ароматный горячий шоколад и одновременно читать книги. Когда я спрашивала ее, чем она хочет заняться, я знала, что мы либо пойдем в наше убежище в нашем небольшом пролеске, или пойдем в заведение мисс Бартли Букс.
Мисс Бартли была маленькой китаянкой, которую все любили, включая Пи. И у нее повсюду были новейшие старые книги, какие я когда-либо видела. Я помнила, многие из них мне читала моя мама. Пи обожала, чтобы ей читали, и не на экране с подсветкой. Она хотела старые добрые книги, где она могла бы переворачивать для меня страницы.
Я заказала чашку горячего шоколада с ванилью и ирисками; как любила Пи, с большой шапкой взбитых сливок. Просматривая новые книги, я выбрала для нее парочку новых, до которых мы еще не добрались. Я сидела с четырьмя новыми книгами, которые собиралась забрать домой для Пи, и потягивала свой горячий шоколад. Боже, как я скучала по ней. Я переживала, как она там в этом незнакомом для нее месте одна. Что же это за мать такая, которая так поступает с маленьким ребенком, со своим собственным ребенком? А ее отец? О чем он только думал? У этого бедного ребенка не было никого, кто бы ее любил.
Не знаю, почему я слушала Блейка, но даже если и так. Мне действительно нечего было делать в Нью Йорке одной. Блейку не было известно, что мне все еще было семнадцать, по крайней мере, еще несколько недель. Я вернулась в свою комнату к половине девятого, грустная и скучающая по Пи. Если бы она была дома, где ей и место, мы бы удобно устроились в ее кровати, читая одну из ее новых книг. Я обнаружила, что волнуюсь, подоткнул ли ей кто-нибудь одеяло, и позволил ли ей чувствовать себя особенной.
Пытаясь найти что-нибудь по телевизору, чтобы отвлечься, я все переключала и переключала, и переключала каналы, не останавливаясь ни на чем, что увлекло бы меня больше чем на пару минут. Я попыталась позаниматься на своем телефоне, но некоторые сайты не открывались, другие не давали изображение крупным планом.
Смех, больше похожий на визг, доносившейся из-за балконной двери, которую я никогда не открывала, привлек мое внимание к занавеске. Я отодвинула ее достаточно, чтобы увидеть, как мисс Выскочка подняла свою ногу, в то время как Блейк заигрывал с ней, лаская и целуя ее повсюду.
— Может хватит? – сказала я вслух, закатив глаза. Я воспользовалась временем и проскользнула через центр квартиры, исчезнув в домашнем кабинете Блейка. Хотя, казалось, это никогда не срабатывало, я изо всех сил постаралась отвлечься от дыры в моей груди на что-либо еще. Почему это всегда происходило, когда я оставалась одна? Первым застонало мое сердце. Ощущая эту неописуемую боль в своей груди, я постаралась ее подавить.