Страница 44 из 54
Безвольно поникшие руки взметнулись вверх. Демон Ночи зубами сорвал пиявок с предплечий. Сжал челюсти, и белоснежные клыки обагрились кровью. Пока он жевал, густая красная жидкость вспенивалась в уголках его огромной пасти. Демон Ночи содрал с себя остальных паразитов и отправил их вдогонку первым двум. Струйки крови хлестали во все стороны, а те, что стекли по рукам, демон по завершении трапезы слизал длинным бородавчатым языком, расщепленным чуть ли не до основания, из-за чего создавалось впечатление, что у чудовища во рту два языка.
Потом одним мощным рывком Демон Ночи извлек свое тело из грязи и усадил на верхушку ближайшего дерева. Изогнувшись, толстая ветвь попыталась сбросить неожиданный груз, но Демон Ночи сдавил древесину между острыми когтями, которые венчали пальцы нижних конечностей, и обреченное дерево успокоилось. Оно трещало и стонало, раскачиваясь из стороны в сторону под огромной тяжестью чудовища. Для верности демон несколько раз обвил ветвь хвостом и парой длинных щупалец, что выходили у него из правого и левого бока. Из выгнутой широкой спины чудовища, подобно акульему плавнику, выпирала треугольная пластина. С одной и другой стороны на ней располагались ярко-красные окружности, диаметр каждой из которых составлял три с половиной дюйма. Эти вогнутые поверхности служили Демону Ночи дополнительной парой глаз. Довершали общую картину шпоры – сросшиеся редуцированные пальцы нижних конечностей, находившиеся на задней стороне голени. Так же, как и все остальные пальцы, они были увенчаны когтями. Но в отличие от двадцати четырех других, эти являлись ядовитыми.
Демон Ночи совершил еще несколько прыжков, с такой легкостью перенося массивное тело с одного дерева на другое, как будто был всего лишь тенью, бегущей по пушистому покрову леса вслед за летящим в небе драконом. По пути демон отыскал нескольких гадов и с аппетитом их сожрал, сдирая с веток закрученные спиралью тела, как мясо кролика, нанизанное на шампур.
Утолив нечеловеческий голод, Демон Ночи взмыл высоко в воздух и там, в вышине, обратив свое тело в порыв ледяного ветра, отправился дальше на юг, играючи покрывая то огромное расстояние, на преодоление которого у троицы путешественников ушло два световых дня.
Глава 13. Лицом к лицу
Изумрудно-зеленая звезда Терра-Мидриан являлась небесным светилом, по которому сверяли часы в ночное время суток. Она поднималась из-за восточного горизонта одновременно с тем, как солнце исчезало за западным, в три часа ночи достигала зенита, а к шести часам покидала небесную сцену, утопая в разгорающемся зареве рассвета. Когда Демон Ночи начал с путниками свою игру, Терра-Мидриан заняла на небосклоне положение, соответствующее двум часам ночи.
На дежурстве сидел Ватто: в эту ночь он не решился сомкнуть глаз, опасаясь возвращения кошмаров, а потому смело взял на себя роль дозорного и позволил Лютто отойти ко сну. Впрочем, вскоре он начал утверждаться во мнении, что нечаянное проклятье Кейлота пошло чуточку дальше страшных сновидений и выплеснулось в реальность.
Кейлот и Лютто спали. Пламя костра сухо потрескивало, и это был единственный звук, нарушавший тишину ночи. Территории, прилегающие к Хрустальной Горе, отличались редкостным безмолвием. Близость логова Алмазного Дракона наложила неизгладимый отпечаток на всю округу: здесь не водились животные, над долиной не летали птицы, в многочисленных озерах едва ли можно было отыскать улиток и жаб, не говоря уже о рыбах и ракообразных; а все пресмыкающиеся, похоже, предпочли остаться в Лесу Плача. Поэтому короткий, приглушенный и как будто сдерживаемый смешок прозвучал здесь неуместно и более чем подозрительно. Ватто вздрогнул и вскочил на ноги – звук, напоминающий человеческий смех, раздался гораздо ближе, чем того требовали меры предосторожности, продиктованные Кейлотом. Южанин внимательно огляделся: все вокруг было неподвижно. Иных звуков или шорохов не последовало. В конце концов, южанин убедил себя, что где-то неподалеку с песчаного берега в озеро скатился камень, а его звонкие подпрыгивания на воде создали впечатление переливов женского смеха. В любом случае, это был чистейший обман слуха, указывавший на то, что Ватто чересчур долго пробыл без сна, чтобы сейчас требовать от своих органов чувств максимально отлаженной работы.
Ватто расслабился и вновь уселся на землю. Но тут в небольшом озере, расположенном в тридцати ярдах за его спиной, что-то громко заплескалось. Это Демон Ночи на бреющем полете пронесся над водной гладью и всколыхнул ее поверхность. Ватто снова вскочил и пока он напряжено вглядывался в темноту, демон развернулся, пошелестел густыми камышовыми зарослями и внедрился в лагерь с противоположной стороны. Издал еще один звук, на этот раз хихиканье голодной гиены. Демон Ночи возликовал, заметив, какое влияние оказал на южанина его невинный розыгрыш. Как в старые добрые времена! Преисполнившись небывалого азарта, Демон Ночи принялся кругами носиться вокруг Ватто и оглашать ночную тишину самыми разнообразными звуками, которые когда-либо слыхивал за всю свою жизнь. В эту ночь злокозненность Медасфена восстала из пепла и засияла во всей своей красе. Он напоминал себе, что надо вовремя остановиться, ведь чего доброго такими выходками загонит южанина в самую пучину безумия – тот даже не успеет понять, в какой момент здравый рассудок перестанет ему подчиняться – но сделать это было так же нелегко, как уберечь от падения человека, которого понесла взбесившаяся лошадь.
Изогнутое лезвие кинжала блеснуло в похолодевшей руке Ватто. Он топтался на месте, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и напряженно глядя в темноту, лишь слегка подсвеченную пламенем костра.
Наконец сдался.
– Кейлот, – опустившись на колени, Ватто потряс воина за плечо.
Кейлот моментально открыл глаза. Через секунду в них не осталось и следа сонливости – привычка, выработанная в многочисленных военных походах.
– Вокруг творится какая-то чертовщина.
– Лютто встал?
– Нет еще, но…
Тишину ночи разорвал оглушительный грохот, напоминающий рев водопада. Именно о нем подумал Кейлот, вскакивая на ноги и поворачиваясь в ту сторону, откуда шел рокот. Очередная звуковая иллюзия, насланная Демоном Ночи? Отнюдь. То, что воин увидел перед собой, превзошло все его ожидания. В плохом смысле этого слова. Зрелище, открывшееся его глазам, действительно являлось водопадом, только вода в нем лилась не сверху вниз, а снизу вверх. Неподалеку от лагеря находилось озерцо, которое Лютто, проходя мимо, окрестил Озером Полумесяца за характерную форму берегов. Сейчас на дне этого водоема как будто проснулся исполинский гейзер. Вся вода, плескавшаяся в естественном углублении, под воздействием неведомых и несравнимых по мощности сил вдруг покинула свое уютное земляное ложе и необъятным вспененным столбом устремилась к небесам. Достигнув некоего пика, водяная колонна на несколько мгновений застыла, как причудливый серый сталагмит, выросший под открытым небом, а потом с таким же громогласным ревом низверглась обратно на землю. Оглушающий рокот отразился тяжелым эхом от стен каменной чаши, на дне которой простиралась долина Тана, и покатился по округе рваными отголосками, похожими на громовые раскаты.
В это время под сводами пещеры, на самой вершине Хрустальной Горы, почивал Алмазный Дракон. После долгого двухдневного перелета, затребовавшего немалых усилий, чудовище забылось крепким сном. Неожиданный грохот потревожил его покой. Сложенные крылья судорожно взметнулись, а когтистые пальцы заскребли по полу, оставляя на монолитной хрустальной поверхности короткие канавки. Но на этом все и закончилось. Серебристое верхнее веко приподнялось, явив миру сплошной красный глаз, лишенный белков и зрачков, а потом закрылось, и Алмазный Дракон снова уснул. Благо посторонние шумы больше не вклинивались в его сны.
Ливень холодной озерной воды погасил костер и, обрушившись на головы путешественников, промочил их до нитки. Воцарилась кромешная тьма – хоть Терра-Мидриан и была самой крупной и самой яркой звездой северного полушария, ее свет все же не шел ни в какие сравнения с лунным.