Волчья дорога

— И что мы здесь ищем, господа?

— Вот это, — капитан ударил каблуком в стену. Посыпалась крошка, пара кирпичей выпала. Внутри была ниша, а в ней — сундук. Небольшой, но тяжелый — двое солдат с трудом вытащили его на свет. Ганс ударом приклада снес с петель ржавый замок. Крышка открылась, тускло сверкнуло потемневшее от времени серебро.

— Выходит, эти чудаки не совсем одичали, — присвистнул капитан, придержал крышку и продолжил, обернувшись к обоим французам — надеюсь, господа, вы на это не претендуете?

Аббат Эрбле отрицательно качнул головой. Капитан закрыл крышку обратно и скомандовал:

— Ладно, взяли и понесли. Пошли, обрадуем нашего сержанта. А то он все за Мюльберг беспокоится...

Якову внезапно вспомнился давний спор с сержантом на стоянке. Идти роте дальше через веселый Мюльберг или обойти стороной. Капитан хотел обойти, благо его от Мюльберга воротило, но теперь... Теперь, получается, причин делать крюк, ночевать в снегу и морить людей холодом нет. «Пусть завтрашний день сам позаботится о себе. Вот он, получается, и позаботился, покинул денег. Рядовому Майеру на пропой христианской души. И не только пропой. Странными путями порой ходит помощь господа нашего». Яков встряхнулся, оборвал еретическую по сути мысль, извинился перед Господом и пошел — дела не ждали. С небес посыпался серый, мелкий как мука снег, заметая следы на кривых улицах города— будто и не было здесь людей никогда.

— А что это за Мюльберг такой ? — прервал его невесёлые мысли вопросом ДеБрасье

— Весёлый город, cами увидите, шевалье. Недолго уже, два дня максимум. А, может и меньше — туда все как на крыльях летят. — ответил капитан и махнул рукой своим — уходим. Пора домой.

Когда мертвый город остался позади, на поле, у самой опушки шелестящего леса, оба француза чуть отстали от остальных. Им надо было поговорить, что они и делали — вполголоса, тихо. Впрочем, холодный ветер уносил слова вдаль, и насчёт лишних ушей можно было не беспокоится.

— Нет. Сказать кому — не поверят, — горячо втолковывал своему другу ДеБрасье. — Да и сам я — признаюсь честно, друг мой, я лучше буду рассказывать о волках, оборотнях и адском пекле, чем о том что я испугался каких-то дезертиров.

— Я тоже, — вполголоса ответил другу маленький аббат, — да и все испугались. Благослови бог этого стрелка. Похоже, у него вообще нет нервов.

— Что да, то да — подтвердил ДеБрасье, поглядев на ушедших вперёд людей капитана, — не хотел бы я стоять против него в поле.

— Сейчас мир, — рассеянно проговорил Эрбле, обернувшись назад, к мёртвому городу. Ветер попытался сорвать с него шляпу, но безуспешно — француз придержал её рукой, рассеянно разглядывая унылый пейзаж позади.

— Что, друг мой, жалеете? — спросил его вдруг ДеБрасье.

— О чем ?

— Очередная сказка оказалась ложью.

На этих словах маленький аббат выругался с неожиданной яростью:

— Merde, а кто это выл тогда, шевалье, я Вас спрашиваю? Только не рассказывайте мне, что это человеческая глотка. Да и не волчья... И потом, — добавил он уже спокойнее, — эти дезертиры. Вы ничего в них странного не заметили?

— А что в них было не странного, друг мой? Ну, кроме того, что они нас атаковали.

— Если бы они нас атаковали, мы бы не выжили. Они бежали, шевалье. Бежали со всех ног. Что-то выгнало их на нас, как хороший пёс выгоняет дичь на охотника. Знать бы что или кто ...

Эрбле обернулся ещё раз, внимательно посмотрел назад — на поле и мёртвый город вдали. Порыв ветра налетел, загнул вверх поля его широкополой шляпы. Шевалье придержал ее рукой, оглядел еще раз поле. И медленно произнёс:

— Знаете, друг мой, наш капитан так рьяно разоблачает фальшивые чудеса, что порой мне кажется, что он прячет настоящее.

ДеБрасье тоже обернулся на эти слова, посмотрел назад — и ничего не увидел. Только взлетела, захлопав крыльями мелкая полевая птица.

А в лесу — совсем недалеко от костров, у опушки Анна, собиравшая вместе с товарками хворост, вдруг почувствовала знакомый взгляд. Тёплый и ласковый. Правда на этот раз он прошёл вскользь, будто «милый ангел» куда-то торопился. Она обернулась и увидела бредущих по лесу людей — капитан Лесли, Ганс и прочие возвращались в лагерь.

— Сворачиваемся, — услышала Анна издали капитанский крик. — Пора уходить отсюда.

«Спасибо, милый ангел», — прошептала она и вернулась к работе.

«Вот послал господь бог недотёпу», — от всей души выругался оставшийся в лагере сержант, в очередной раз не найдя Рейнеке-юнкера на положенном ему уставом месте.

Глава 3 - Весёлый город

3-1

конец пути

— Ну, вот и дошли, — проговорил устало капитан Яков Лесли, увидев тонкие струйки дыма на горизонте.

День выпал ясный, солнце светило вовсю, со всей силой, скупо отмеренной ему для зимнего дня. Вокруг была равнина, безлесная, гладкая, искрящаяся льдом и снегом на белом свету. Такая же как и вчера, как и неделю назад, и только струйки дыма, тонкие полосы, отвесно встающие в синее небо из какой-то, ещё невидимой, точки за горизонтом, словно говорили: «Дошли».

— И двух дней не понадобилось, — оскалился старый сержант, растирая покрасневшие на морозе руки.

Проговорил, и ещё раз оскалил зубы в довольной усмешке. Старому вояке было чему радоваться. Рота покинула мёртвый город вчера утром и, на радостях, выдала такой бодрый марш, что пролетела за сутки путь, на который обычно отводилось два дня. Никто не отстал и не сбил ноги, ни одна повозка не застряла и не сломала ось. Колонна, хрипя под барабан одну матерную песню за другой летела, словно на крыльях. Было куда. Впереди дымил трубами город — живой, манящий промёрзших людей светом, теплом очагов и обещанием отдыха.

— Дошли, — повторил капитан, глядя, как вырастают вдали кирпичные стены, приземистые квадратные башни, кресты на шпилях церквей. Дым от сотен печей, струйками поднимался вверх, в синее небо. Подул ветер, на роту пахнуло запахом — пряным, сводящим с ума запахом хлеба и человеческого жилья. «Как же мне надоел холод», — подумал капитан и натянул колкий офицерский шарф выше на горло.

— Известно дело, капитан. Мюльберг-место такое. Туда все, как на крыльях летят. Вот обратно — ползком, как правило.

— Кстати, капитан, вы нам так и не рассказали, что это за город такой? — вежливо вклинился в разговор один из французов — маленький аббат стоял рядом, стараясь спрятать лицо от ветра в воротник плаща.

— Как какой, весёлый, — с похабной ухмылкой пояснил сержант, удивляясь, как кто-то может не знать такие вещи.

Капитан вдруг развернулся и показал рукой на чёрную точку вдали, за их спинами:

— Что там, аббат?

— Похоже на деревню... или кладбище … — неуверенно ответил Эрбле

— Правильно, деревня. Соженная. Как и все прочие на этой равнине. Немудрено. Долина Эльбы, основная дорога связывающая север империи с югом. Тут ходил генерал Мандесфельд, тут прошёл старый Тилли, великий Валленштейн, не к ночи будь помянут. Потом Северный Лев, я, сержант, наша Магда. Да все, кто был на этой войне. Даже ваш маршал Тюррен добрался, хоть отсюда до Франции и далеко. Всю местность вокруг армии выжгли и подмели, как метлой. Хорошо хоть, мы её поперек пересекаем, а не вдоль. Вот тогда бы вы, шевалье, поняли, что такое настоящий марш по выжженной земле. И точно посредине — город Мюльберг. Живой, не сожжённый и не разграбленный. Живёт и процветает. Как вы думаете, почему?

— Стены крепкие?

— Нет, — ответил капитан, пряча улыбку, — Это не Штальзунд. Стены им еще Мандесфельд взорвал.

— Вы были при Штальзунде, капитан? — влез в разговор сержант. Брови его взлетели в неподдельном изумлении. Капитан лишь усмехнулся и пожал плечами:

— Моё первое дело. Только приехал на континент. А вы, сержант?

— Тоже, герр капитан. Стояли под стенами, мокли да ждали — что кончится раньше: терпение у бога или солдаты у маршала.

ДЭрбле недовольно поморщился и короткой фразой вернул разговор в прежнее русло:

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.