Расплата (ЛП)

Рай-Гаул коротко кивнул. Ферусу показалось, что он хочет что-то сказать — но ещё не готов это сказать. Он решил спросить его лично, попозже.

Солис и Рай-Гаул вышли, чтобы проверить свои корабли. Флейм повернулась к Ферусу.

— Как ты думаешь, кто это? — спросила она. — У тебя должны быть какие-то догадки.

— У меня их нет, — сказал Ферус. — Боар Бену постоянно оспаривает… и сомневается во всём, что я делаю. Нужно выбить из него эти сомнения.

Флейм медленно кивнула.

— Одно время он был в плену у имперцев. Они могли добраться до него здесь.

— Это не причина подозревать его, — возразил Ферус. — Я тоже был в плену у имперцев. Дважды.

— Если корабли Рай-Гаула и Солис чисты, возможно, нам следует погрузить всех членов — кроме тех, кого перевозишь ты, — на один корабль, — предложила Флейм. — Дай мне координаты, и я отвезу их на астероид. Джедаи могут остаться и расставить ловушку.

— Это неплохой план, но давай подождём и посмотрим, что предложат Рай-Гаул и Солис, — сказал Ферус.

Рай-Гаул и Солис вернулись.

— Мой корабль чист, — доложила Солис.

— Мой тоже, — сказал Рай-Гаул.

— Флейм предлагает взять большую часть группы на себя, пока мы не разберемся, кто шпион, — сказал Ферус.

— Мы зашли уже далеко, — добавила Флейм. — Мы не можем сейчас останавливаться.

— Я думаю, одному из нас стоит взять мой корабль и повести его куда-нибудь за чем-то неопределённым, — сказал Ферус. — Это даст нам время.

— Рай-Гаул, наверное, тебе стоит сделать это, — предложила Солис. — Ты можешь оставить корабль на какой-нибудь небольшой планете, оставив маячок активированным. Тогда Флейм возьмёт лидеров, подхватит тебя и продолжит двигаться к базе. Но сначала нужно поймать шпиона.

Впервые за всё время заговорил Рай-Гаул.

— Похоже, лидеры беспокоятся. Солис, Флейм, почему бы вам не успокоить их?

Женщины вышли к остальным двум кораблям. Ферс повернулся к Рай-Гаулу.

— Просишь Солис быть дипломатом? Ты, наверное, шутишь.

— Я хотел поговорить с тобой наедине. — Серебряные глаза Рай-Гаула следили за Флейм, когда она уходила. — Итак, ты считаешь, что маячок установили на борту корабля, пока ты искал новую деталь, — начал он.

— Это был единственный раз, когда я оставлял кабину, — сказал Ферус.

— Это лишь предположение.

На какое-то время Ферус задумался. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы поймать мысль Рай-Гаула.

— Я предполагаю, что маячок был установлен после того, как мы купили корабль. Но мы могли приобрести корабль с уже установленным и активированным маячком.

Рай-Гаул ничего не сказал. Он позволил Ферусу думать над этим.

— Но это значит, что Империя знала, что мы будем покупать корабль. И единственный способ, как они могли это узнать… — Ферус задохнулся. — Если Флейм — имперский шпион.

— Это вероятность, которую мы не должны пропускать, — проговорил Рай-Гаул. — Именно она устроила нам эти корабли. Вот почему это оказалось так просто.

Ферус почувствовал неожиданную ярость, охватившую его от кончиков ботинок до самой макушки. Он устал от неопределённости. Его ужасно раздражало то, что они были на этом перепутье. Они были во власти одного человека, взявшегося завершить запутанный план. Ферус чувствовал, как растёт его гнев, и на этот раз не стал отворачиваться от него. Ситхский голокрон шептал что-то, что имело смысл.

Дай волю гневу. Пора. Когда кто-то стоит у тебя на пути — используй свой гнев.

— Есть только один способ выяснить, кто это, — сказал Ферус. — Выстроить их всех в ряд. И пригрозить убить всех, если один из них не сознается в том, что он шпион.

Рай-Гаул выглядел испуганным. Ферус понял, что эта мысль выдала его. Это была одна из тех мыслей, которые он не понимал, которые, казалось, принадлежали не ему. Рай-Гаул пристально смотрел на Феруса, изучая его, что безумно его раздражало. Как мог он не знать, что гнев — такое же оружие, как и любое другое?

Потому что джедаи слабые.

Вот почему мы так легко их уничтожили.

Они всегда были слепы.

Ферус отошёл в сторону и положил руку на голокрон. Наконец он был готов. Здесь, на необитаемой луне, в центре Галактики, в центре неопределённости.

Спрятавшись за кораблём, он вытащил ситхский голокрон из-под туники и привёл в движение. Перед глазами замелькали образы, поток знаний, который, казалось, впитывался раньше, чем осознавался. Ужасные вещи, притягивающие вещи, вещи, от которых выворачивало наизнанку. Ферус не знал, как долго он так смотрел; казалось, это длилось часы. Нужно было вырваться. Это забрало все его силы.

И лишь секунды реального времени.

Ферус сморгнул. Он увидел слишком многое, но знал, что изменился. Теперь он чувствовал на себе руку Императора.

Рай-Гаул внезапно оказался прямо перед ним.

— Я почувствовал что-то… Тёмную сторону Силы. Ферус?

Тот взял себя в руки. Он не должен дать Рай-Гаулу знать. Он обернулся и посмотрел на джедая. Увидел измученные заботами серебряные глаза, щетину серебристых волос. Рай-Гаул внезапно показался ему не сильным, как всегда, а жалким.

— Ферус? — Рай-Гаул сузил глаза.

— Шпион — Флейм. Ты прав. — Он взглянул в тёмные сердца и узнал это. В голове крутились факты, мотивы, хитрости.

Внезапно Рай-Гаул шагнул к нему и схватил за плечи.

— Забудь о шпионе. Я чувствую Тёмную сторону Силы. Не от Флейм, друг мой. От тебя.

— Скажи мне кое-что, — ответил Ферус. — Почему нельзя использовать гнев? «Чувствуя гнев, отпусти его», — передразнил он. — Что сделала хорошего эта философия для джедаев? Куда она завела нас?

Он махнул рукой на холодную, каменистую луну, корабли, доказательство охоты за ними, доказательство их изгнания.

Рай-Гаул убрал руки.

— Джедаи совершили много ошибок. Нас… обманули.

— Обманули? Обманывают детей! Джедаи потеряли галактику!

— Галактика не была нашей, и мы не могли её потерять.

— Они уничтожили нас, и мы не заметили приближения конца!

— Ферус, — Рай-Гаул произнёс его имя с болью в голосе. — Действовать по указанию гнева — далеко не выход.

— Это единственный выход. Это единственное, что нам осталось! — Ферус сделал шаг назад. — Меня не уничтожат. За мной не будут охотиться. Я позабочусь об этом сейчас же.

Ферус отошёл. За спиной он чувствовал Рай-Гаула. Близко. Слишком близко. И Рай-Гаул боялся того, что он может сделать.

Флейм оказалась рядом с Солис и Тревером; троица низко склонила головы друг к другу, обсуждая следующий шаг.

— Это Флейм, — проговорил Ферус. Зачем затягивать? — Она шпион.

Солис не показала удивления. Она посмотрела на Рай-Гаула, словно спрашивая, так ли это.

Тревер покачал головой.

— Ты сошёл с ума, Ферус. О чём ты говоришь? Она всё это придумала. Она организовала Мунстрайк.

— Именно, — сказал Ферус. — Как лучше пресечь эффективные сопротивленческие движения в корне, если не собрать их участников в одном месте и уничтожить?

— Тебе нечего сказать, Флейм, — заметила Солис.

— Я не думаю, что Ферус станет слушать, — ответила та. — Конечно же, обвинение нелепое. Я сражалась с вами плечом к плечу. Меня ранили на Беллассе, когда я спасала Эми Антин.

— Она права, Ферус! — сказал Тревер.

— Да, тебя зацепило бластером во время операции, — согласился Ферус. — Должно быть, это тебя взбесило. Ты не знала полного плана — только то, что мы собираемся спасти Эми. Это был прекрасный способ доказать твою верность Одиннадцати. Уил и Эми нужны были тебе, чтобы связаться с Мунстрайком, и был лишь один способ удостовериться, что они присоединятся.

— Скажи им про Рошу, Тревер, — попросила Флейм. Её голос был твёрд.

— Она провела нас сквозь шквальный огонь, — поддакнул Тревер. — Она рисковала жизнью, чтобы спасти Рошанскую делегацию. Она спустила корабль и предложила выйти первыми, чтобы удостовериться, что всё безопасно. Я пошёл с ней…

— И имперские истребители появились и взорвали корабль прежде, чем Рошанцы успели выйти, — сказал Ферус.