Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

Надевая китель с милицейскими погонами, человек так или иначе вступает в сделку с совестью. Всем известны и пресловутые следовательские планы «по раскрываемости преступлений», спущенные свыше, и «оперативно-следственные методы», при помощи которых из любого подозреваемого можно выбить практически любые признания. Впрочем, Юрию Ивановичу на все это было наплевать: он давно уже избавился от совести и морали, приучив себя видеть в окружающих лишь шахматные фигуры своей игры.

Лейтенант Коробов двигался к цели целеустремленно и жестко, и никто не мог остановить его тяжелого кабаньего натиска.

Руководство Юрий Иванович не просто не любил – он его ненавидел. Начальником угрозыска был типичный болван, солдафон, тупым усердием выслуживший свою должность. Но демонстрация преданности и любви к руководству была необходимым условием продвижения наверх. Лейтенант Коробов понимал: беспрекословное подчинение – быстрый путь к успеху. Будучи честным идиотом, начальник угрозыска мог рекомендовать усердного подчиненного для продвижения по службе.

С приказа начальника все и началось.

В ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября 1981 года на окраине городка был ограблен небольшой промтоварный магазинчик. Грамотно отключенная сигнализация не сработала, и воры утащили наличность. С кастрюлями, садовыми лейками да безразмерными ботинками фабрики «Скороход» связываться не стали. Согласно протоколу осмотра места происшествия из магазинчика были украдены деньги в сумме пятисот восьмидесяти четырех рублей двадцати одной копейки.

Служебная собака след не взяла, попытки снять отпечатки пальцев не привели ни к чему – видимо, работали профессионалы. Правда, у входной двери неожиданно обнаружили улики: сорванный с пробоя замок и короткий изогнутый ломик типа фомки.

Расследование было поручено молодому и перспективному оперуполномоченному Коробову и работавшему с ним в паре старшему следователю Олегу Гусарову. В доверительной беседе с подчиненными начальник угрозыска сообщил, что преступление хорошо бы раскрыть в максимально сжатые сроки – для отчетности.

Был составлен список подозреваемых. В том, что преступление совершено своими, солнечногорскими, оперуполномоченный не сомневался. После недолгих раздумий выбор пал на восемнадцатилетнего Сергея Панченко.

Во-первых, Панченко уже конфликтовал с законом, имея два привода в милицию за мелкие правонарушения. Во-вторых, рос он один, без родителей (мать умерла при родах, отец, став виновником автоаварии, сгинул где-то в зауральском лагере), а тихая бабушка-пенсионерка вряд ли могла заступиться за единственного внука. В-третьих, относительно юный возраст подозреваемого давал основания полагать, что сломается он в течение нескольких часов. А в-четвертых – что самое главное! – по агентурной информации, переданной внештатными сотрудниками (то есть стукачами), в ту роковую ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября гражданин Панченко дома не ночевал.

Двадцать третьего сентября подозреваемый – высокий юноша с застенчивым взглядом и большой светло-коричневой родинкой на шее – уже сидел в кабинете оперативника.

Юрий Иванович повел беседу профессионально и грамотно. Приязненно улыбнулся, бросил пару фраз о перспективах футбольного чемпионата, репертуаре городских кинотеатров и «бабьем лете», необычно теплом в этом году. Завистливо повздыхал: мол, ему бы, оперативнику, возможности юноши: свободное время, сам себе хозяин… Предложил закурить. Затем поинтересовался жизненными планами собеседника и, узнав, что молодой человек намерен продолжать учебу в Москве, в медицинском институте, похвалил его за выбор самой гуманной в мире профессии. А потом, как бы между прочим, извлек из сейфа ломик и сбитый замок, спросив, известно ли гражданину Панченко, что это за вещи. Тот взглянул на них с недоумением и ответил, что не знает. Затем последовал вопрос: где молодой человек провел прошлую ночь? Ответ подозреваемого заставил оперативника довольно улыбнуться: с горячностью, свойственной восемнадцати годам, Панченко сказал, что это его личное дело, и никого, даже милицию, касаться не должно.

– Не хочешь сознаваться – твое дело, – равнодушно кивнув, оперативник вызвал из соседнего кабинета напарника, старшего следователя Гусарова, бывшего мастером спорта по вольной борьбе.

Вопреки ожиданиям, выколачивать признания пришлось довольно долго.

Сперва на голову подозреваемого натянули противогаз, то и дело перекрывая доступ воздуха, но увы, излюбленный милицейский прием, именуемый «слоником», не помог. Раздосадованные милиционеры приковали юношу наручниками к батарее центрального отопления и принялись методично избивать валенками, набитыми песком. Удары такими нехитрыми приспособлениями весьма болезненны, но в то же время не оставляют никаких шансов для возможного медицинского освидетельствования. Подозреваемый стоически перенес и это истязание, и тогда раздосадованный Коробов решил применить пытку электротоком. То, что не удалось решить при помощи валенка и противогаза, принесло результат благодаря проводкам, присоединенным из розетки к половым органам молодого человека. Спустя каких-то пятнадцать минут Сергей Панченко, вконец обессилев, согласился подписать что угодно, лишь бы его прекратили мучить.

Старший следователь, вольный борец Гусаров хотел было повесить на молодого человека еще один глухой «висяк», угон автомашины, случившийся три месяца назад, но Коробов великодушно простил подозреваемому этот преступный эпизод: начальство угон не заказывало.

Сотрудники милиции быстренько надиктовали Панченко «чистосердечное признание». Спустя полтора часа двое ханыг, подкармливаемых ГУВД, «опознали» ломик, который они якобы неоднократно видели у Панченко, и самого подозреваемого, который за день до кражи якобы полтора часа крутился рядом с магазином.

Ломик этот и стал основным вещдоком в уголовном деле по статье 158, части второй, а «чистосердечные признания» и свидетельские показания ханыг – главными аргументами обвинения.

Двенадцатого декабря состоялся суд: вина подследственного не вызывала сомнений даже у защиты. Согласно приговору, гражданин Панченко С.В. получил четыре года лишения свободы с отбыванием срока заключения в исправительно-трудовом учреждении общего режима и возмещением нанесенного государству ущерба.

Правда, спустя полгода в соседнем Клину поймали двух гастролеров-осетин, признавшихся в ограблении того самого промтоварного магазина, но клинские оперы грамотно переиграли ситуацию, предложив подследственным взять на себя не раскрытый коллегами угон автомобиля.

А лейтенант Юрий Иванович Коробов заслужил похвалу начальства и очередную почетную грамоту. На торжественном собрании по поводу Дня советской милиции его фамилию назвали в числе передовиков. И уже в следующем, 1982 году молодой офицер был поощрен внеочередным представлением к званию.

О Панченко он и думать забыл: не он первый, не он последний…

Юрий Иванович Коробов проработал в органах внутренних дел до конца 1987 года, уволившись в звании майора и должности замначальника ГУВД.

Решение уйти из «органов» прозвучало для высокого начальства громом среди ясного неба: если уж такие грамотные, честные и принципиальные офицеры уходят из милиции по собственной инициативе, кто же будет ловить преступников?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «