Матросская тишина

– А что, кто-то остался на свободе? – спросил Фоменко.

– Да, из его группировки на свободе еще восемь человек. Так что, как вы понимаете, они нас очень интересуют. Но самое главное – нам бы хотелось узнать, кто его хозяева, заказчики. Короче, все поименно.

– Вы говорите про тех самых генералов? – уточнил начальник изолятора.

– Да, про них, какова их роль. По нашей информации, генералы выходят на коммерсантов или коммерсанты на них, получают заказы по устранению тех или иных криминальных авторитетов. Вначале это была информация, связанная с освобождением от «крыш», а теперь, говорят, коммерсанты поняли, что к чему, и заказывают криминальных авторитетов, чтобы потом подобрать их освободившиеся коммерческие структуры, – продолжал Ветров.

– А у вас уже не так мало информации! – одобрительно покачал головой Николай Николаевич. – Откуда она?

Тут в разговор вступил Глазков.

– Так у них один в признании, Коля ВДВ, – вставил он.

– Коля ВДВ? Это кто такой? – переспросил начальник изолятора.

– Кличка у него такая, поскольку раньше он в воздушно-десантных войсках служил, – пояснил Глазков. – Фамилия его Николай Вершинин, мы его в одиночке содержим, оберегаем от других собратьев, чтобы они с ним не расправились. А он в признание пошел, всех заложил.

– Теперь мне все более-менее понятно, – кивнул Николай Николаевич.

– Так я насчет сотрудника, – продолжил Ветров. – Я вижу, у вас новый сотрудник появился.

– Да, Сергей Терентьев.

Продолжая просматривать личное дело Сергея, Ветров продолжал:

– Двадцать два года, только что отслужил в армии… И что, прямо сразу к вам пришел?

– Я уже говорил, он сын моего старого сослуживца. И потом, он хочет поступать на юридический или в какое-нибудь милицейское учебное заведение. Но он же еще неопытный, ничего не знает…

– Вот и хорошо. Я хотел бы с ним встретиться и поговорить.

– Вербануть, что ли, хочешь? – улыбнулся Фоменко.

– Ну прямо сразу и вербануть! Так, подписать его на одно поручение. Он мало кого тут знает, пускай и опекает Курдюмова, когда мы его к вам доставим.

– А что значит опекать? – поинтересовался Николай Николаевич. – Он же неопытный совсем, на него положиться нельзя.

– Я думаю, на прогулку вывести, к адвокату или следователю доставить он сможет.

– Это, конечно, сможет. Кстати, – спросил Николай Николаевич, – кто адвокатом у Курдюмова будет?

– Пока неизвестно. Но мы знаем, у них есть один человек, который их обслуживал. Думаю, его и поставят. Но мы постараемся его сразу из дела вывести, – усмехнулся Ветров, – чтобы особо под ногами не путался.

– И когда Курдюмова доставят к нам?

– Ждем его завтра, если все будет благополучно.

– Как это? – переспросил Глазков.

– К этому делу определенный интерес испытывают и службы ФСБ. Видимо, хотят проверить, нет ли предателей в их рядах. И, соответственно, братва тоже интересуется.

– Вы имеете в виду группировку «зеленых»? – спросил Николай Николаевич.

– Если бы только их! Они пол-Москвы перестреляли. Тут целая очередь стоит, чтобы с Курдюмовым расправиться, начиная от членов воровского политбюро и заканчивая авторитетами беспредельщиков, кто не признает воровских законов. Так что Курдюмов многим должен, и каждый посчитает за честь убрать его.

– Ну это им не удастся, – улыбнулся Николай Николаевич. – В нашем изоляторе, слава богу, пока убийств не было, – он постучал по столу.

– И мы тоже надеемся на это, – добавил Ветров. – А теперь нам пора готовиться к встрече. Завтра поедем в аэропорт встречать Курдюмова.

– А когда вы его к нам доставите?

– Дня через два. Сначала пускай на Петровке посидит. Может, удастся как-то расколоть его, – сказал Геннадий, вставая и показывая, что разговор закончен. – Так что ждите.

Попрощавшись, оперативники покинули кабинет начальника следственного изолятора.

Глава 3

Авторитет

Бывший криминальный авторитет, а ныне задержанный и этапированный на родину Станислав Курдюмов сидел в кресле самолета и размышлял. «Ну вот, – думал он, – и ты, Станислав, в свои тридцать шесть лет достиг определенного итога. Что же ты имеешь? То, что тебя, как уголовного авторитета, депортируют из Венгрии в Россию, где тебя ждет один из двух изоляторов – либо «Лефортово», либо спецблок на «Матроске». Все зависит от того, что сумели накопать на группировку оперативники и кто нами занимается. Да, теперь тебе, в лучшем случае, светит двадцать лет по приговору суда, а в худшем – смерть в изоляторе или в зоне по приговору воров в законе, которых ты отстреливал. А если подумать и отмотать время назад, вероятно, можно было бы немножко жизнь перевернуть… Хотя, собственно, как она могла перевернуться?»

Станислав стал мысленно анализировать свой не очень долгий жизненный путь и вспоминать, как он попал в такой расклад.

Начиналось все, как у многих. Родился он в обычной семье. Отец работал на заводе, мать была медсестрой. Жили они в Архангельске. Закончил школу, в институт не собирался. Вскоре его призвали в армию, тогда еще советскую. Попал в пограничные войска, служил на границе с Финляндией. Вот тогда, смотря телевизор, – а на заставе ловились финские каналы, – Станислав и увидел, что люди за границей живут по-другому, лучше, чем тогдашние советские граждане.

Местный замполит относился к Станиславу хорошо и порекомендовал ему остаться на сверхсрочную, после чего обещал помочь поступить в Высшую школу КГБ. Тогда пограничные войска были в ведении могущественного Комитета госбезопасности.

Неожиданно карты перепутались. После полутора лет службы Станиславу нужно было готовить документы для поступления в школу. Но наступил август девяносто первого. Путч – и КГБ приказал долго жить. Затем произошла серьезная реорганизация, и замполит, как и многие другие, куда-то исчез. Так и остался Станислав ни с чем.

Вскоре Курдюмов уволился из армии и вернулся в родной город. Там текла такая же неспешная провинциальная жизнь. Никаких нововведений заметно не было. Тогда у Станислава и появилась мысль отправиться в столицу. Собрав немного денег, он поехал в Москву. Там попытался устроиться на работу. Но – безуспешно, так как у него не было московской прописки.

В то время в Москве вовсю процветало кооперативное движение – зачатки российского капитализма. Станислав видел, как живут те, кто сумел устроиться, попасть на хорошие места. Кто-то стал банкиром, кто-то открыл небольшие магазинчики.

Вместе с кооперативным в Москве с той же скоростью стало развиваться и другое движение – рэкет, вымогательство. Как грибы после дождя появлялись различные группировки, банды, которые рэкетировали начинающих кооператоров.

К тому времени Станислав познакомился с Дмитрием Ураловым, москвичом, работавшим в частном охранном предприятии. Познакомились они в одном из баров. Дмитрий вскоре предложил Станиславу подменять его на ночных дежурствах, сам же в это время предпочитал ездить к знакомым девушкам. Так Станислав стал нелегально подрабатывать ночным сторожем-охранником в одном из банков. Но однажды такая подмена была обнаружена, и руководство ЧОПа об этом узнало. Как ни странно, никакого скандала не было. Наоборот, Станислава взяли на работу для ночных подмен и для других охранников, не оформляя его официально и выплачивая деньги за каждое дежурство.

Охранным предприятием руководили бывшие оперативники МУРа, которые были то ли уволены, то ли сами ушли из органов. Набирали для работы они преимущественно таких же, как они сами, – бывших ментов. Дела шли успешно. Но конкурентами частного охранного предприятия были бандитские структуры, которые все больше и больше захватывали и рынок охраны коммерческих структур. Появилось понятие «крышевания». Чоповцы стали выезжать на «стрелки» с бандитскими структурами, на большинстве которых уступали свои позиции. Руководство ЧОПа не хотело ввязываться в бандитские войны, поэтому старалось выходить из спорных ситуаций достойно, не запятнав своей репутации.