Страница 7 из 17
– Знаю, что «Золотой Витязь» занимается и прокатной деятельностью. Как можно совмещать веру и делать кино на продажу?
– Еще Пушкин печалился о том, что должен брать деньги за свое творчество. Но он вынужден был делать это, чтобы жить. Иное дело – торговать искусством и культурой. Вот это порочно. В этой связи у меня особая тревога: недавно президентом России подписан указ об акционировании и приватизации кинематографа. Жизнь уже доказала: не все в России можно отдавать в частные руки. Экран – это духовно-стратегическое оружие государства, способное возродить, возвысить или разрушить. Приведу такой пример: по сведениям медиков-аналитиков, итогом недавно прошедшего в Рязани кинофорума «Золотой Витязь» явилось резкое снижение в области преступности, наркомании, самоубийств и других социальных пороков.
– Всегда считалось, что интеллигенция выражает духовные чаяния народа. То, что сейчас рушатся традиции, – это вина интеллигенции? Вы чувствуете ответственность за то, что случилось со страной?
– Конечно. Российская интеллигенция и мы, кинематографисты, ее авангард, сыграли не последнюю роль в разрушении не только кинематографа, но и великой державы. Приведенные нами к власти первые руководители нашей «перестроившейся» страны не без помощи своих «интеллигентных» помощников и обслуживающих их представителей творческой интеллигенции смогли в короткий срок проделать с великой державой то, что на протяжении столетий не могли ни хан Мамай, ни Наполеон, ни Гитлер, вместе взятые. Эти «новые» развеяли по ветру то державное наследие, которое тысячелетие по крупицам собирали наши державные предки. Так что, думаю, российской интеллигенции следовало бы крепко покаяться перед народом, чтобы обрести его доверие.
– Глядя на молодежь, можно сказать, что ждет страну в будущем. Что вы думаете по этому поводу?
– У меня пятеро детей. Они растут в трудное время. Я не знаю, удастся ли им уберечь душу в обществе, в котором царит вседозволенность. На смену подлинному искусству пришла новая религия – религия экранного терроризма: место иконы в углу занял телевизор. Уже пятнадцать лет кино и телевидение, опьяненные «доходным промыслом», делают, что хотят. Правда, от их «экранных забав» проблемы государства резко увеличились. Ведь именно на продукции этих кино- и телебизнесменов выросло в России новое поколение духовных мутантов. Увеличились преступность, наркомания, алкоголизм, заболевания СПИДом и другими последствиями «свободной любви», патологические отклонения, проституция. Переполнены лечебницы и тюрьмы, обитатели которых прямо говорят, что воспитывались они на продукции «свободного экрана». Погибающие от СПИДа и наркотиков российские юноши и девушки адресуют свои беспомощные проклятия нам, взрослым людям, допустившим на Руси этот духовный геноцид. Поэтому, мне кажется, дети сегодня как никогда должны быть ближе к храму. Там – их спасение. А мы, взрослые, должны им помочь на державном уровне – хотя бы введением нравственных законов. Во всех цивилизованных странах существуют экспертные советы, не допускающие на экраны кино и телевидения безнравственные фильмы.
– Если я правильно поняла вас, ваш фильм «Лермонтов» является попыткой показать молодому поколению героя, которому нужно подражать.
– На мой взгляд, нет более патриотичного классика, чем Лермонтов, – офицер, гражданин, православный человек. Я хотел показать пример самопожертвования, осознанного подвига во имя тех высоких идеалов, с которыми Лермонтов прожил жизнь.
– Николай Петрович, вы не задумывались, почему же мы так открыты дьявольскому воздействию и закрыты для духовного?
– Это заложено в природе человека. Человек во все времена идет по пути падения и возрождения. Когда ты приходишь в храм, то задумываешься: а есть ли, в чем каяться? А потом батюшка перечисляет грехи, и ты понимаешь, что почти во всех ты повинен.
– А что, по-вашему, грех?
– Это всеобъемлющее понятие. Прелюбодеяние и даже мысль об этом, возжелание жены ближнего, корысть, гордыня – все это грех.
– Но в современном мире трудно прожить безгрешно. Часто обстоятельства складываются так, что что-то заставляет нас делать это.
– Не заставляет – помогает. А выбор мы делаем сами. Господь дает нам право выбора.
– Вы часто грешили?
– Конечно.
– Все в той же поэме «Иван Вольнов» я нашла такие откровения:
Правда, что у вас были проблемы с алкоголем?
– Я тридцать лет работаю в кино, долгие годы жил среди кинобогемы, жизнь которой всегда сопровождалась застольем. Первым, кто дал мне попробовать спиртное, был всеми нами уважаемый и любимый мною Владимир Высоцкий, которого я не могу винить за это. После кинопроб в «Ивановом детстве» мы с ним отправились в сад «Эрмитаж», он купил бутылку шампанского, и мы ее распили. Мне было 14 лет, а Владимиру – 24. Мне была чужда эта жизнь, но она втягивала. Но однажды я задумался и понял, что должен буду в конечном итоге заплатить собой.
– И пришли к вере?
– После съемок в фильме «Андрей Рублев» я начал приближаться к храму: покрестился. Но сказать, что я уж слишком православный, не могу. Нет. Я хочу быть православным и делаю в этом направлении первые шаги. Так что я еще в пути.
– Как вы считаете, духовность – это понятие абсолютное или относительное?
– Абсолютное, как абсолютен Господь.
– Николай Петрович, сегодня мы узнали о вас много нового. Так кто вы: артист, режиссер, поэт?
– В разные годы своей жизни на этот вопрос я отвечал по-разному. Лет 15 тому назад говорил: «Прежде всего, я – поэт, потом – режиссер и, наконец, – актер. Сегодня я бы ответил: «Прежде всего, я – создатель «Золотого Витязя» и Международного объединения кинематографистов славянских и православных народов, потом режиссер и актер. Актерство я всегда ставил на последнее место в своей жизни, почитая эту профессию недостаточно мужской…
Юрий Васильев, народный артист России
Кинокарьеру свою я сгубил
Юрия Васильева часто называют двойником Андрея Миронова. Действительно, они похожи не только внешне, но и внутренне: темпераментом, отношением к профессии, да и к жизни в целом. Однажды знаменитый тренер по фигурному катанию Татьяна Тарасова сказала Васильеву: «Как только скажешь себе, что ты – уже хороший артист, сразу кончишься. Помни, что есть Андрей Миронов». Поэтому двойником Миронова Юрий себя никогда не считал. А вот продолжить его дело в родном театре считает для себя святым долгом.
Он назначил мне встречу в театре Сатиры. На двери его гримерной висела табличка: «Здесь работал Андрей Миронов». На стене – портрет Андрея Александровича. Улыбающийся, красивый, элегантный. А глаза – грустные. Великое дело – атмосфера. Она и определила начало нашего разговора.
– Юрий, кем для вас был Андрей Миронов?
– Андрей Александрович сильно повлиял на мое становление. Был период, когда у Миронова случился конфликт с Плучеком. Меня, как выяснилось позже, и брали, что называется, под него, и некоторые роли Андрея Александровича должен был играть я. Но, слава Богу, в этом мы никогда не пересекались, хотя часто и играли вместе. У нас сразу сложились какие-то теплые отношения. Не буду называть это дружбой: слишком многие в последнее время стали считать себя его друзьями. Просто он невероятно ценил профессию, и в этом смысле мы были близки. Он видел, что я тоже одержим сценой и хочу стать хорошим артистом. Видимо, поэтому у него был большой уважительный интерес ко мне: он часто заходил ко мне в гримерку посоветоваться, доверял мне свои увлечения, заглядывал просто поговорить. За границей всегда брал меня с собой в рестораны. Я ведь сибиряк. Люблю покутить, погулять, посорить деньгами. Он был таким же. Трудно поверить, но при всей своей популярности, Андрей Александрович был сомневающимся, не очень уверенным в себе человеком, знавшим и горечь неудач. Мы были партнерами в спектакле «Тени». Играли мы в сюртуках, а тут Миронов решил надеть мундир. Через некоторое время он вдруг стал задыхаться и был на грани провала. Я понял, в чем дело, и посоветовал ему снять мундир. Он послушал.