Страница 5 из 8
– «Я пришёл разделить человека с отцом его, – сказал Христос, – и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его!»
– Ври, ври! – выходил из себя священник, грозя ему кулаком, в котором был крепко зажат крест. – Я вот тебе покажу, сейчас к генералу поеду. Забыл, сектант поганый, что сказано: «Почитай отца твоего и мать твою». Штунда безбожная!
– «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня, – торжественно сказал Христос. – И кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня».
И Христос пошёл к городу. Офицер и несколько солдат пошли за Ним.
Оставшиеся, не зная, что делать, с недоумением смотрели им вслед.
– Вернитесь, Дмитрий Николаевич! – крикнул священник вслед уходившим.
Но офицер даже не оглянулся.
– Ушёл, – проворчал священник и прибавил, обращаясь к солдатам: – Этакий чудак. Отец генерал. Дом – полная чаша. Невеста, говорили, есть. Охота на рожон лезть. Ну куда теперь уйдёт? Придёт в го род, там арестуют. Эх, молодость! Ни за что погиб человек.
Ну, братики, а вы берите ружья и марш в казармы. Будет вам по стакану водки за верность от командира.
Белые одежды Христа скрылись в утреннем тумане. Всходило солнце, и мягкие красноватые лучи его осенили землю теплом и радостью.
VII
Христос со своими спутниками подошёл к городу как раз в том месте, где стояла белая новенькая церковь о. Иоанна Воздвиженского.
О. Иоанн был в это время в церкви и надевал облачение. Ему предстояло хоронить своего доброго друга Лазаря, совсем ещё молодого человека, скоропостижно скончавшегося.
О. Воздвиженский по натуре был человек мягкий и от души жалел бедного друга.
Конечно, бывали и у них ссоры, без этого нельзя, дело житейское.
Недавно ещё Лазарь посмеялся над о. Воздвиженским за его толщину при старосте Бардыгине, и очень это обидело о. Иоанна. Он даже не вытерпел и, выйдя провожать Лазаря в прихожую, сказал ему укоризненно:
– Нехорошо надсмехаться над природным свойством.
– Какое же это природное свойство, о. Иоанн, – засмеялся Лазарь, – разве вы родились на свет таким толстым! Просто это от пирогов с ливером.
О. Воздвиженский ничего не сказал на это и, не попрощавшись, ушёл в столовую.
После этого он два дня не был у Лазаря.
«Бедный Лазарь, – думал о. Воздвиженский, посматривая из алтаря на белый гроб, стоявший посреди церкви, – жить бы да жить. Семья хорошая, средства имеются. Вот кому есть нечего, живут, а люди с достатком умирают».
О. Воздвиженский вздохнул.
Церковь наполнялась народом. Сестра Лазаря, Марфа, не будучи в силах смотреть на гроб, вышла из церкви, отошла к ограде и рыдала, закрыв лицо своё руками.
Христос заметил её и подошёл к ней.
– Что с тобой? – тихо спросил Он, прикасаясь рукой к её плечу.
Марфа подняла на Него свои глаза и сказала, сразу заметно успокоившись:
– Умер брат мой Лазарь. Мы жили так дружно, он был добрый такой, ласковый, всегда помогал ближним. За что Бог наказал нас?
Снова слёзы хлынули из её глаз, и она горько плакала.
Христу стало жаль её, и слёзы потекли по Его щекам. И сказал Он Марфе:
– «Если будешь веровать, увидишь славу Божию». Пойдём в храм за Мной.
В голосе Христа была такая спокойная твёрдость, что Марфа, не понимая, что Он собирается делать, пошла покорно за Ним. Взошли и спутники Христа.
Трудно было пройти к гробу, но перед сестрой умершего все расступались.
Бардыгин сразу заметил Христа. Он подозвал к себе Трофимыча и, указывая глазами, сказал шёпотом:
– Опять этот сумасшедший жид пришёл. Ты бы того…
– Слушаю…
Трофимыч, деловито расталкивая молящихся, пошёл за Христом.
Но в это время свершилось нечто неслыханное: Христос остановился у гроба, поднял глаза Свои к небу и сказал громко на всю церковь, так что все услыхали Его слова:
– «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего!»
Жутко стало всем от этих загадочных слов, от этого победного голоса.
Марфа упала на колени пред гробом и, рыдая, повторяла:
– Брат, брат!..
Трофимыч подошёл к Христу и хотел взять Его за руку. Но рука Трофимыча стала тяжёлая как свинец, и он не мог пошевельнуть ею.
А Христос голосом, подобным грому небесному, произнёс:
– Лазарь, встань!..
И всё затихло в церкви. В ужасе жались друг к другу богомольцы, боясь верить и в то же время предчувствуя, что должно свершиться что-то.
И вот среди общего безмолвия поднялся в своём гробу усопший…
Словно искра пробежала по толпе. Многие в паническом страхе бросились к выходу, давя друг друга, как дикие звери, увидавшие пожар.
– Осанна, осанна! – в исступлении выкрикивала больная юродивая. Неизъяснимый восторг охватил учеников Иисуса. Они громко славословили Христа, и слова сами лились из их уст.
Марфа, рыдая, обнимала Лазаря, который безмолвный, тихий, светлый, как дитя, гладил своею рукою по волосам её.
Бардыгин, совершенно смешавшись, зачем-то спешно прятал деньги в конторку.
Дети внесли в церковь свежие, молодые ветви берёзы и бросали их под ноги Иисуса.
Храм расцвёл…
Восковые свечи потухли сами собой, но ещё никогда не было так светло в храме, никогда так ярко не сиял он. Где-то слышалось пение чистое, радостное, как могут петь только дети.
– Ангелы, ангелы поют! – кричала юродивая. – Осанна Сыну Давидову!
Церковь ликовала, рыдала, верила, надеялась. Церковь жила. Церковь стала необъятной, как мир, как вселенная, как сердце человеческое.
И вышел Лазарь из гроба, пал к ногам Иисуса и облобызал ноги Его.
Из алтаря в полном облачении показался о. Воздвиженский. Вид его был необычен; гневом пылало его лицо.
– Уходи, уходи отсюда! – задыхаясь, крикнул он Иисусу. – Лазарь – мой друг. Я рад, что он жив… Но нельзя в церкви делать этого. Никогда никто не воскрешал мёртвых… Это колдовство… Это выдумки медиумические… Симон Волхв ты… колдун!.. Прочь отсюда!..
Христос не произнёс ни слова и пошёл к выходу; за Ним пошли почти все находившиеся в церкви.
У Бардыгина тряслись руки, и он никак не мог попасть в замок ключом, чтобы запереть конторку с деньгами. К нему подошёл взволнованный до последней степени о. Воздвиженский:
– Я этого так не оставлю… Сегодня же пойду к митрополиту. Это из рук вон. Вот повадился к нам в церковь! То деньги все по полу развалил; то, изволите видеть, мёртвых воскрешает!
– Беспорядок, больше ничего, – едва сдерживая своё волнение, произнёс Бардыгин. От испугу у него не попадал зуб на зуб. – Распустили народ. Вешают мало, вот они и шляются. А ты б того… – обратился он к стоявшему неподалёку околоточному, – узнал бы, что это за субъект…
В ограде между тем народ плотной стеной окружил Христа и с благоговением слушал Его слова.
Христос говорил:
– «Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…
Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?
Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые…
Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь…
Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного…»
– Виноват, виноват; позвольте, господа! – это околоточный пробирался ко Христу. – Во-первых, я попрошу вас без разрешения градоначальника не произносить публичных речей, – строго, но вполне корректно проговорил он, добравшись наконец до Христа, – иначе вы будете оштрафованы за устройство незаконного собрания до трёх тысяч рублей. А затем я бы попросил сообщить ваше имя, отчество и фамилию.
– Я – Иисус, из рода Давидова.
Околоточный вынул записную книжку и записал.